Маленький скандал в РГГУ – группа троцкистской молодежи попыталась изгнать лектора, одного из лидеров движения «Антимайдан» писателя Николая Старикова. Напомню, движение ставит своей целью противостояние «Майдану» (то есть оранжевой революции в России), а сам Стариков известен своими неоднозначными взглядами на мировую политику.
В блогосфере инцидент вызвал изрядные споры. Спорщики разделились во мнениях. Одни говорили, что университет – это место для дискуссий, а, следовательно, «пусть цветут сто цветов». Другие заявляли, что, поскольку лектор имеет отношение к паранауке, его лекция в РГГУ не может быть оправдана.
Однако ясно, что оба аргумента – лишь слова. Подкладка у истории политическая. Может ли оппозиция (пусть троцкистская) изгнать из университета сторонника Путина? И что сторонники Путина должны делать в ответ?
Некоторые предлагают срывать лекции оппозиционеров или писать заявления в милицию. Другие предлагают вразумлять оппозиционеров силами патриотической общественности. Но как раз патриотическая общественность в скандале проявила себя плохо. Точнее говоря – она блистательно отсутствовала.
Если почитать либеральные газеты, то выяснится, что Россия – страна сплошного мракобесия. Толстые попы гнобят школьников, заставляя их учить Слово Божие. По дорогам ездят страхолюдные бородатые мотоциклисты с хоругвями, разрывают либеральных учительниц математики на части и едят. В России царит невероятная нравственность и консерватизм.
Если отвлечься от газет и выглянуть в окно, увидишь совсем иную картину. Убийство Немцова совершено отнюдь не православными байкерами. Школьники не похожи на послушников монастыря. Если драгоценный читатель не верит – скоро выпускные вечера, убедитесь сами. Да и с нравственностью у нас, прямо скажем, проблемы.
Тогда о чём спор? Для сохранения власти правящая элита провоцирует расколы в обществе. И простейший из этих расколов формируется на основе «моральной повестки». За или против гей-браков. За или против влияния религии в политических делах. За или против смертной казни.
Общество охотно раскалывается по таким вопросам, тем самым ослабляя себя. Правительство активно этим пользуется и пар общественного недовольства уходит в гудок. Вместо того, чтобы спорить о ситуации в экономике, системе образования или науке, общество неделями обсуждает, могут ли молоденькие девушки крутить ягодицами рядом с советскими памятниками. Не святотатство ли это?
Сама по себе моральная повестка важна и небессмысленна. Теоретически именно консерваторы могли бы реформировать Россию без потрясений и революций. Схема стандартна – сначала проводится реформа экономики. Затем, уже на базе современной экономической модели, меняется и политическая. Многие страны знали режим «модернизационной диктатуры». Например, корейский диктатор Пак Чжон Хи провел столь эффективные экономические реформы, что Южная Корея, в начале 60-х бывшая одной из самых бедных стран мира, в 80-е превратилась в НИС (новую индустриальную страну), а в 90-е благополучно вошла в число развитых стран. Разумеется, политический режим тоже эволюционировал – в начале 90-х Южная Корея окончательно стала демократией. А отход от диктаторского правления начался с избранием на президентский пост генерала Ро Дэ У в конце 80-х. Аналогичным путем развивался Тайвань.
Ныне опыт авторитарной модернизации активно использует Китай.
Но Россия никакой модернизации не проводит. Модель нашей экономики проста и груба – экспорт сырья: газа, нефти, «бревна» (так в Китае именуют лес-кругляк), алюминия и т.п. Моральная повестка лишь прикрывает топтание на месте и сырьевую экономику. Под прикрытием моральной повестки деградирует система образования, наука, культура – всё то, что досталось в наследство от СССР и еще не окончательно проедено.
Но самое главное – любое сырьевое общество неизбежно делится на два класса. Класс тех, кто причастен к «трубе», то есть к деньгам, получаемым от экспорта сырьевых ресурсов (в «трубе» не обязательно может быть нефть, это может быть и какао) и тех, кто этой благодати лишен. Первые живут на уровне западного мира. Вторые – на уровне слаборазвитых государств. Этот раскол может быть преодолен двумя способами.
Первый – само государство изначально имеет небольшое население и поэтому может обеспечить всех на уровне первого мира. Пример – арабские нефтяные княжества и королевства – Кувейт, Катар, Саудовская Аравия.
Второй способ – государство активно тратит сырьевые деньги, стремясь предоставить подданным доступ к хотя бы части благ первого мира. Такова была Ливия Каддафи, такова отчасти Венесуэла.
Российское государство идет по третьему пути. Оно предпочитает сокращать расходы на образование, культуру и науку. А также медицину. Все становится платным и труднодоступным.
Рано или поздно это вызовет классовый раскол. Между теми, у кого есть деньги на платную медицину-образование и теми, у кого их нет.
Резкие дискуссии между либералами и патриотами – лишь провозвестники этого раскола. Стороны думают, что обсуждают мораль и нравственность, но в действительности они лишь занимают позиции по ту и другую сторону классового разлома.
Либералы – это те, у кого есть деньги. Точнее, это те, кто думает, что они у них есть или кто думает, что знает, где их достать. Это те, кто думают, что присосались к трубе. Они требуют от власти силового подавления «быдла», уничтожения даже квелого подобия путинского социального государства, тотального подчинения воле Запада, прямой тирании против «86%», как они думают, «консерваторов». Как это ни забавно прозвучит в текущей идеологической ситуации, именно либералы – социальная основа для правой фашисткой диктатуры в духе стран третьего мира.
Патриоты – возможные левацкие партизаны. Да, я понимаю, звучит смешно, ибо именно патриоты сегодня отстаивают «консервативные ценности». Но факт остается фактом – это именно та часть общества, которая будет воевать против классовой диктатуры присосавшихся к трубе богатых. Сегодня мы видим прообраз такой войны на примере Новороссии.
Что касается консервативных ценностей и скреп, то не приходило ли вам в голову, что «скрепы» нужны там, где не действуют «веберовские» социальные машины? Иначе говоря, все те же армия, школа, медицина, наука, все те системы, которые и делают нас единым обществом. Равный доступ ко всем этим социальным благам и превращает разрозненных людей в единую нацию.
Российские власти ускоряют деградацию «веберовских» социальных машин. Но социальное единство производить нужно и они заменяют его «скрепами».
Но классовый раскол уже прошел через общество. Пусть социологи меня поправят, но ощущение такое, что оно держится на последнем гвозде. Сколь крепок этот гвоздь – покажет время. Но впечатление такое, что он готов сломаться.
Конечно, выход есть, нужно «всего лишь» перестать быть сырьевым обществом, в котором на 14% присосавшихся к трубе приходится 86% оставшихся у разбитого корыта. Нужно снова запустить веберовские социальные машины. Иначе будет «как на Украине». Тот самый Майдан, которым любят пугать, случился именно тогда, когда доставшаяся от СССР система сгнила, а новой не возникло.
Но пока правительство ничего не собирается делать. Цены на нефть возросли, «и так хорошо». Меж тем новая волна протеста назревает.
«14%» требуют от власти уничтожать и тиранить «быдло». «86%» пока еще думают, что «14%» - это безнравственные люди, которые хотят в гейропу. Что будет, когда «86%» поймут, что никакой надежды нет и впившиеся в шею «14%» намерены жировать за их счет до скончания века? Советская школа производила хороших людей, которым было совестно уничтожать других. Ну так либеральные реформы убили советскую школу, не правда ли?
Короче говоря, спор вокруг Старикова – не только вопрос скреп. В обществе начинается серьезный раскол. Он пока не осознан. Он пока еще скрыт за демагогией вокруг нравственности. Но однажды нарыв прорвётся. И тогда и «14%» троцкисты и «86%» консерваторы окажутся перед лицом гражданской войны.
