Как известно, воображаемые сообщества – это различные обширные сообщества людей, большинство из них друг с другом не знакомых. Национальные, религиозные, гражданские и другие сообщества. Исторически воображаемые сообщества «собирались» из коллективов выживания. Однако коллектив выживания – это архетипическая противоположность воображаемому сообществу. В коллективе выживания, по крайней мере, подавляющее большинство членов не только знакомы, но тесно связаны друг с другом. Их отношения глубоко личностны.
На основе отдельных коллективов выживания и имитации их социального устройства строились наиболее известные древнейшие сообщества.
Особо нужно сказать о создателях мегалитический культур неолита и бронзового века. Их носители создали и знаменитый Стоунхендж, и культура Оркнейских островов в Британии, и Аркаим (сооруженный индоевропейцами в соответствии с доиндоевропейской идеологической традицией), и древнейшее святилище Гёбекли – Тепе. Это и древнейшие города, такие, как Иерихон, селение Читал - Гуюк и другие. Отчасти схожими с ними были и древние города классический майя в Мезоамерике, коллективы ранних кавказцев.
Вероятнее всего, эти весьма многолюдные, но компактные сообщества строились как единый кровно –родственный коллектив выживания. Где все считались родственниками друг другу (реальными или же искусственными), старшая ветвь управляла коллективом, осуществляя связь с богами – предками, потомками которых был коллектив. Иногда такие квазиродственные коллективы могли достигать нескольких тысяч человек.
Основой большинства таких сообществ было оседлое земледелие, а связи между коллективами были весьма слабыми. В рамках одной разветвлённой общности выполнялись все значимые социальные функции
Таким был первоначальный, наиболее древний вариант «общины без первобытности».
Такие «расширенные» коллективы выживания долгое время были стабильны и эффективны, достигали высокого уровня благосостояния, культуры продолжительности жизни. Однако со временем единство «расширенного» коллектива выживания превращалось в фикцию. Он переставал быть сообществом, где все знают друг друга и чувствуют друг с другом родственную связь. Принципы отношения к относительному чужаку как к условному своему не были отработаны. И единый фиктивный коллектив распадался на несколько реальных, которые отделялись друг от друга. Что происходило тем сильнее, чем активнее развивалось общество. Это, помимо прочего, приводило к сознательному уничтожению мегалитический святилищ, таких, как Гёбекли-Тепе, святилища на мысе Бродгар. Старшая ветвь лишалась власти, младшие коллективы обретали автономию и были теперь друг другу «небратьями».
Можно предположить, что примером уже раздробившегося когда-то подобного целого являются культуры строителей дольменов, в целом более поздние, чем культуры создателей мегалитических сооружений неолита. Вероятно, общество сединой культурой дробилось на множество независимых линий гениалогического старшинства.
В целом другая система самоорганизации складывалась у будущих «осевых» народов, индоевропейцев и семитов. Отдельные коллективы выживания у них были небольшими, неразветвлёнными, относительно слабыми. Отдельный коллектив не мог выполнять самостоятельно весь набор социальных функций: некоторые профессиональные, оборонительные и пр. Что во многом было следствием первоначально не слишком мобильного пастушества. Скота на определённой территории можно было выпасать ограниченное количество.
Зато разные коллективы выживания вынуждены были кооперироваться, активно сотрудничать друг с другом, создавать обширные сети. Вырабатывались гораздо более разнообразные и широкие представления о своих, чем как о членах своего коллектива выживания.
Таким образом, индоевропейцы и семиты стали первыми создателями обширных воображаемых сообществ. У семитов в этом огромную роль сыграли представления о боге-покровителе, перерастающие впоследствии в монотеизм. Для индоевропейцев такую же роль играли могущественные воинские и жреческие мужские союзы.
Именно поэтому так же в основном в среде семитов и индоевропейцев возникали религии идеологии Осевого времени. Я уже неоднократно писал о причинах, приведших к их появлении: и наличии расколотого синхронного и диахронного целого, политическая раздробленность и наличие культур-предшественников, возможность личного выбора и личной критики, устная религиозная и философская традиция. Так же огромное значение играла установление прочных негосударственных, небюрократичесих связей внутри обширного воображаемого сообщества. Что приводило к появлению представления о «человеке вообще», независимо от принадлежности к коллективу выживания, и необходимости нравственного отношении к нему, формулирования всеобщих нравственных и идейных принципов.
Отдельно нужно отметить воображаемые сообщества Древнего Египта и Месопотамии, основанные не на единстве осевого мировоззрения, анна бюрократической государственности.
Индоевропейцы и семиты эффективно ассимилировали другие, более древние народы. С одной стороны, воображаемые сообщества выставляли во много раз более сильные воинские контингенты, чем любые коллективы выживания. Они так же резко увеличивали межколлективное взаимодействие, где доминировали их язык и культура, которые достаточно быстро проникали и внутрь коллективов. Одновременно семиты и индоевропейцы активно усваивали культурные достижения древних народов в области земледелия и ремесла, мифологические представления.
Таким образом, возникали новые народы, биологические во многом остававшиеся прямыми потомками древних земледельцев неолита и бронзового века. Но принявшие новый язык, культуру и социальную организацию.
Наиболее живучим доиндоевропейский и досемитский уклад жизни оказался на Северном Кавказе. Хотя и там древнейшая община без первобытности сменилась новым её воплощением.
Вторая, известная нам в истории община без первобытности изначально возникала как территориальная сеть разных коллективов выживания. Возьмём возникновение Новгорода, древних Афин, относительно поздних северокавказский сообществ и пр. Однако любая община без первобытности или любая другая «демократическая» структура эффективно функционирует, когда близка по принципам организации к единому коллективу выживания, а не к воображаемому сообществу. Т. е., представляет из себя группу хорошо знакомых и теснейше связанных друг с другом людей. Чем меньше община без первобытности, тем эффективнее она функционирует. И тем она демократичнее.
Когда же она успешно разрастается и члены общины без первобытности теряют связь друг с другом, управлять ею продолжает коллектив лично знакомых друг с другом людей. Таких как римские сенаторы, бояре Новгорода, патриции средневековых европейских городов, элитные группы современных западных стран.
Вторая община без первобытности сталкивается с теми же трудностями, что и древнейшая. Члены общины создавали внутри неё коллективы собственным отдельными интересами и община фактически самораспадалась. Первой подавала пример элитная группа, а за ней – все остальные. Взять хотя бы пример падения Новгорода или Речи Посполитой.
Таким образом, община без первобытности показала себя не слишком эффективным воображаемым сообществом. В такой роли гораздо успешнее выступают централизованные бюрократические системы, такие, как римская или китайская империи.
Однако и она подвержена стремлению к самоликвидации, хотя и более сдержанной и полузалеченной. Стремлением единого социального целого распастся до компактных групп с общими интересами объясняется и жестокие кризисы в истории России, помноженные на привнесённые из Китая династические циклы. Которые становятся всё короче…
Современное западное устройство общества основано на специфическом сочетании концентрации власти в руках небольшой группы относительно равных друг другу олигархов с жестким бюрократическим устройством государства имперского типа. Эффективный, оснащенный техникой и огромным богатством государственный аппарат делает ненужным мощные личностные усилия и вместе с ними – монархическое начало.
Однако и это сверхэффективное общество не избегло общей участи древних, описанных выше социумов. Хотя и в новом, своеобразном исполнении.
В эпоху модерна воображаемые сообщества поглотили коллективы выживания. Последние в массе исчезли и их функции взяли на себя сами воображаемые сообщества, обычно в форме государства.
Теперь же мы можем наблюдать массовое бегство людей от воображаемых сообществ, которые переживают жестокий кризис. Выяснилось, что они в принципе не способны долго существовать без коллективов выживания, лишь в которых формируются стойкие идентичности и принципы человеческого поведения. То, на чём держатся воображаемые сообщества.
Сейчас, при позднем постмодерне, коллективы выживания и другие объединения развитых народов очень часто не спешат выстраиваться в сети. Или сети эти ограниченны. При постмодерне коллективы выживания получают большую часть ресурсов и не самостоятельно и не друг от друга, а от государства и общей экономической системы. От власти они получают и защиту. Поэтому человек, попадающий в сферу деятельности коллектива выживания, пока рассматривается прежде всего как конкурент, желающий как-то использовать коллектив без особой отдачи для него. Тем более, что различные сферы жизни, социальные и профессиональные группы максимально обособились друг от друга и потеряли чувство взаимной необходимости. И потребность в разветвлённых сетях, многофункциональности появится только после развала современного социально- экономического строя.
По этой же причине лишаться значимости многие коллективы и объединения мигрирующих народов. Потому, что они приспособлены для получения ресурсов из современной высокоразвитой социально-экономической системы. И без неё они теряют актуальность.
Таким образом, воображаемые сообщества разрушили собственный фундамент и во многом утратили актуальность. Основную значимость для людей всё больше приобретают коллективы вполне конкретных, известных человеку людей. Вот почему коммуникация в Интернете начинает значить гораздо больше, чем такие инструменты воображаемых сообществ, как газеты и телевидение.
Одновременно укрепились воображаемые сообщества в архаических социумах на основе влияния цивилизованных обществ и распространения некоторых принципов взаимоотношений в коллективах выживания за их пределы. Такие процессы характерны для Востока и Кавказа в XX - отчасти XXI веках. Имело место некое «вторичное Осевое время».
При этом исламский фундаментализм наглядно демонстрирует, что и в относительно традиционных обществах воображаемые сообщества пытаются бороться с коллективами выживания.
