Сообщили о смерти Петра Михайловича Хомякова в колонии. Ученый умер еще в июне, и лишь сегодня о его смерти сообщили «Коммерсантъ» и РБК. Сообщили синхронно, воспользовавшись каким-то общим источником – скорее всего, в спецслужбах, которые к Петру Михайловичу всегда имели болезненный интерес. Смею предположить, что эта болезненность дошла до той степени, что где-то в «верхах» решили, что Петр Михайлович не должен выйти по УДО.
Я знал Петра Хомякова с середины 90-х как очень откровенного, резкого в суждениях человека, прекрасного аналитика. Во второй половине 90-х вышли его замечательные брошюры «Национализм без социализма» и «Национал-прогрессизм», которые я читал с карандашом. Петр Хомяков мыслил на стыке технических и гуманитарных наук, но был по типу мышления технарем, по статусу – доктором технических наук. Он многое мог бы сделать для страны. Если бы она не была оккупирована выродками – изменниками, тупицами и ворами.
Петр Хомяков входил в близкое окружение генерала Льва Рохлина. Он ужасно переживал убийство генерала, инсценированное как бытовой конфликт. Уехал на свою дачу под Александров и стал готовиться к длительной жизни в добровольном изгнании. Тогда же к нему в голову стали приходить всякие мысли, уводящие в сторону от рациональности. И этим воспользовались спецслужбы, которые никогда не оставляли в покое круг генерала Рохлина. Для него ли специально был создан проект «Северное Братство» или предполагался более широкий охват, я не знаю. Так или иначе, написав несколько совершенно нечитабельных «языческих» книг, Петр Хомяков стал для втянутого в подконтрольный ФСБ проект молодняка своего рода «гуру».
Спецслужбы так вели Хомякова, чтобы он решил, что где-то в «верхах» есть союзники русских националистов, и они устаивают все так, чтобы поддержать и помочь. Его убедили в том, что некий липовый изыскательский проект – это и есть форма помощи. А когда СБ втянулось в поглощение дармовых денег, всю компанию накрыли – ради получения звездочек на погоны и благодарностей от «партии и правительства». Тут была прямая уголовщина с хищением государственных средств и «экстремизм» - ужасное дополнение к любому делу, которое отягощает его политической ответственностью.
Одновременно тупому молодняку, который считал Хомякова своим идеологом, слили информацию о некоей электронной переписке, наверняка организованной теми же спецслужбами: якобы Хомяков готов был душу продать каким-то еврейским магнатам, предложившим помощь русским националистам. И началась массированная травля Петра Михайловича в сети. Стоило мне высказаться против этих сопливых тупиц, краем грязной волны тогда задело и меня.
И тогда я был уверен, и теперь уверен в том же: при всех своих ошибках и заблуждениях Петр Хомяков оставался честным человеком. И он был умен умом ученого, который оказался бессилен перед подлой извращенностью провокаторов из спецслужб. Что бы там ни говорили недоноски, устроившие интернет-дшихад Хомякову, я оставался и остаюсь на его стороне.
В тот момент тюрьма уже грозила профессору Хомякову, и он после очередного допроса в ФСБ предпочел ретироваться на Украину. Куда его тоже поманили какими-то проектами, скорее всего опять же подконтрольными кремляди. Хомяков попытался собрать русскую радикальную оппозицию. Но его ошибка была в том, что русская оппозиция никак не может соседствовать на какой угодно конференции с украинскими русофобами. Я был приглашен на эту конференцию, но не поехал. Заготовленные провокаторами публикации с упоминанием того, что я был на этой конференции, тем не менее, вышли.
В тот момент на меня самого изливались потоки клеветы, и я узнал о том, что Хомяков вернулся в РФ (просто потому что кончились деньги) и тут же был арестован. Потом длительный судебный процесс с беспрерывными унижениями, которые вынудили Петра Михайловича обозвать себя «старым дураком». И колония, откуда профессору уже не суждено было выйти.
Вот судьба русского интеллектуала, патриота, политического националиста – огромный нереализованный потенциал и преждевременная смерть, больше похожая на убийство.
Я ждал выхода Петра Михайловича из тюрьмы. И надеялся, что снова с ним увидимся. И наговоримся обо всем, о чем не смогли поговорить за несколько лет. Увы, не получилось. Остается только светлая память о неординарном человеке, который наверняка повлиял не только на формирование моих взглядов на жизнь, но и на мировоззрение многих людей, которые имели возможность общаться с ним.
Вечная память!
