Существует мнение, что наука уже исчерпала потенциал для своего расширения, роста и развития. И естественные и гуманитарные науки приблизились к порогу, за которым уже находится мистика и метафизика. То, что невозможно проверить повторяющимся опытом, выстроить в рационально охарактеризованный типологический ряд.
В естественных науках относительно эффективные и дешевые опыты дали свои результаты. В гуманитарных науках – найдены и введены в научный оборот самые информативные источники, особенно письменные.
В естественных науках чрезвычайно дорогие опыты дают только очередные «промежуточные» результаты. В гуманитарных на базе одних и тех же источников делают недостаточно доказательные различные выводы. Которые, накапливаются, не сменяя друг друга.
Поэтому многие думают, что остаётся лишь улучшать и «дорабатывать» открытия прошлого. Или составлять «истории вопросов», перечисляя чужие мнения инее высказывая своих.
Так же существуют широко известные проблемы с финансированием исследований и подготовкой исследователей. Но о них и так много говорят…
Кроме объективных, есть ещё и кадровые, психологические причины.
Научные открытия совершались дерзкими, решительными мужчинами. Готовыми пострадать за собственное мнение, и иногда отвечавшие за него жизнью. Тем более они шли на сложности в карьере, разрывы с учителями, друзьями, близкими. Непризнанность и безденежность. Именно эти решительные фанатики собственного мнения и двигали науку вперёд.
Научная и творческая среда всегда была по-своему очень жестокой, мужской. Но, в отличии от традиционных брутальных субкультур, агрессия здесь была направлена не во вне, а во внутрь среды «своих». И авторитеты, лидеры всегда могли быть подвергнуты нападению со стороны дерзких смельчаков.
Это было до боли очевидно гигантам науки XX столетия, от успешных атак которых изрядно пострадали предшественники. И которые больше всего боялись быть в свою очередь развенчанными. Эти эгоцентристы особо никого не хотели «благословлять, входя в гроб». И поэтому они привели в науку женщин и сереньких «клерков от науки» мужского пола.
И дело тут не в каких-то скабрезностях. Титаны хотели остаться в безопасности. И хотели, чтоб за них хорошо делали черновую работу. А так же прославляли их, тиражировали их открытия.
Женщины очень сильны в эксперементальной науке и обработке источников. Они старательны, усердны и скрупулёзны. Из них получаются отличные популяризаторши и эпигонши. На их месте успешно «подвизаются» и изрядно феминизированные мужчины. Только у них, при всех несомненных достоинствах, проблемы с новаторскими идеями и широкими обобщениями.
Для настоящих открытий недостаточно таланта и знаний. Нужна агрессия, вера в свою правоту и способность рисковать. И работой, и репутаций, иногда судебным преследованием и пр..
Это-то не особенно наблюдается среди женщин и клерков от науки. Поэтому один промежуточный результат переходит в другой. А открытий нет….
Отсутствие открытий, снижение эффективности и востребованности науки в свою очередь повышают материальную и социальную подчинённость её «жрецов».
И возникают вопросы в необходимости такой «милой и уютной» науки.
Хотя надо отдать должное некоторым научным учёным дамам. Они настолько «отвязались» и «отрастили яйца», что у них появились и собственные новаторские теории, и многое другое, для науки очень нужное. Современные женщины вообще проявляют нередко традиционные мужские качества. В отличии от многих мужчин….
В целом получается, что при неофеодализме естественные науки сведутся к изобретательству. Точнее, к приспособлению старых изобретений к новым условиям.
Гуманитарные науки дрейфуют в сторону описательства и публикаторства источников и литературы, составлению энциклопедий уже известного. Немногочисленные научные учреждения без открытий будут дрейфовать в сторону архивов и библиотек. А сама гуманитаристика вырождается в некое «позднее неоконфуцианство» с его начётничеством, комментаторством, засильем замшелых «трендов» и авторитетов. Гораздо менее гибким и ретроградным, чем, например, исламское право и богословие…
Как говорится, рыба гниёт с головы. И особенно начётничество и эпигонство, некритическое восприятие априорных установок характерны для ведущих образовательных и исследовательских учреждений планеты Земля. Издаваемых ими «специальных журналов». Последние интересует фактура, материалы, известная представителем более «провинциальных» структур, но отнюдь не их мнения и выводы.
Так что если вы провинциальный исследователь и пришли к каким-либо концептуальным выводам, то не стоит без нужды беспокоить «высоконаучные» издания. Обращайтесь лучше на «АПН» и в «Вопросы национализма». Так Ваши открытия действительно дойдут до заинтересованных и неравнодушных людей!
Живая гуманитарная мысль, если и будет развиваться, то в неких неофициальных и полуофициальных кружках при каких-либо центрах силы или фигурах, какими в своё время были Карл Великий, Лоренцо Великолепный и митрополит Макарий.
Тем более, что наука вписывается в общий тренд деградации всех социальных институтов путём «отрицательного отбора». Трудно действительно хорошему силовику подняться выше полковника, действительно хорошему учёному стать академиком, настоящему писателю получить Нобелевскую премию. О политике уже молчу.
Так что самый прославленный военачальник – Полковник Стрелков без военного образования, самого прославленного историка Л. Н. Гумилёва коллеги не считали за историка и не считают, самый прославленный представитель точных наук – маргинальный чудак Перельман, а отнюдь не некий академик. Защищают людей, борются с наркоторговлей и педофилией отнюдь не силовики, а гражданские активисты.
Так что появление «народных учёных», одновременно дистанцирующихся от «официальных структур», но не перешедших в сферу биллетристики и мифологии, практически неизбежно.
