Теракты в Грозном и Дагестане совершены с «северокавказским акцентом»

Террористический акт, совершенный в городе Грозный 5 октября 2014 года, с одой стороны, «рядовая террористическая акция», а с другой, действие, направленное в большей степени против Главы Чечни. И здесь, ключевой позицией является не столько дата совершения (празднование дня города Грозный и дня рождения Р. Кадырова), сколько демонстрация единства джихадистско-террористического бандподполья «Шама, Леванта» и Северного Кавказа.

Следует обратить внимание на то, что Глава Чечни является одним из самых серьезных раздражителей не только для ослабленного джихадистского бандподполья Северного Кавказа. Заявление одного из ключевых людей в «исламском государстве» Омара Аш-Шишани (выходец из Панкисского ущелья Грузии Тархан Батирашвили) о назначении вознаграждения за физическое устранение Р. Кадырова и его соратников свидетельствует о том, что джихадисты определили главу Чечни в качестве одной из основных своих мишеней.

Руководитель одного из ключевых в политическом и имиджевом плане региона России Рамзан Кадыров последовательно становился политиком регионального и общероссийского уровня. Нельзя не обратить внимание на то, что 3 октября 2014 года была обнародована информация о том, что Р. Кадыров вошел в число самых влиятельных мусульман мира[1]. Надо отметить, что Глава Чечни включен в список престижным Королевским исламским центром стратегических исследований в Аммане.

Нынешняя риторика джихадистов свидетельствует, что террористические акты, совершаемые на территории Чеченской республики будут в большей степени направлены против главы этого региона. Даже если в терактах будут погибать полицейские или мирные жители, необходимо принять, что мишень терактов в Чечне в настоящее время это Кадыров. Надо отметить, что ведение террористической войны – это один из действенных методов ослабления региональных лидеров на Северном Кавказе. Именно с помощью терактов ослаблялись позиции бывших северокавказских руководителей Кабардино-Балкарии и Северной Осетии-Алании Арсена Канокова и Александра Дзасохова,а также нынешнего главы Ингушетии Юнус-бека Евкурова.

Совершенно другая тактика ведения террористической войны осуществляется в Дагестане. Здесь террористическая активность не прекращается уже несколько лет, а успехи антитеррористических сил способствуют мутированию террористических атак джихадистов. В этой республике сделана ставка на системную террористическую «работу», направленную на формирование у заказчиков терроризма о дагестанском бандподполье мнения как наиболее «дееспособном».

В эту логистическую тактико-террористическую канву вписана и последняя попытка совершения крупного террористического акта в Дагестане. 6 октября 2014 года в селении Кироваул Республики Дагестан произошло боестолкновение. Следует отметить, что в Дагестане все еще действует режим КТО, введенный на территории Унцукульского района, закрыта одна из ключевых транспортных артерий Дагестана Гимринский тоннель. В ряде районов республики действия силовиков начали носить превентивный характер, то есть в Дагестане учатся предотвращать террористические акты.

Как указывалось, выше 6 октября 2014 года участник кизилюртовской бандгруппы, находившийся в федеральном розыске за совершение преступлений террористической направленности Алидибир Асудинов был обнаружен при проверке домовладений в поселке Кироваул. Он открыл огонь по сотрудникам правоохранительных органов и ответным огнем был уничтожен[2]. Следует акцентировать внимание на большом террористическом арсенале, обнаруженном в домовладении, где находился А. Асудинов: 15-ти литровое ведро, начиненное взрывчатыми веществами; готовое к применению взрывное устройство и несколько мешков с взрывоопасными смесями общим весом 170 килограмм. В тот же день на окраине Кироваула была обнаружена грузопассажирская «Газель», готовая к использованию в качестве сильной по мощи разрушения бомбы.

В нынешних условиях активизацию террористов на Северном Кавказе нельзя рассматривать вне сирийско-иракского контекста. Ряд джихадистов, живущих в России, уже имеют опыт участия в боевых действиях в Сирии и Ираке. Этот самоорганизующийся ресурс может быть востребован идеологами джихадизма в период ослабления государственной власти. Такие примеры в новейшей истории России уже есть, поэтому именно сейчас в период беспрецедентного давления на нашу страну странами Запада идеологами джихадизма будут предприняты попытки осуществления радикально-экстремисткого мятежа на Северном Кавказа. Вольными или невольными союзниками джихадистов здесь выступают именно «западные демократии». Именно в поле совместных интересов находится проект по ослаблению России странами запада и сторонниками радикального исламизма на Ближнем Востоке.

Россия уже имела дело в начале и середине 90-х дело с совместной коалицией стран Запада и джихадистами, когда реализовывался проект «Ичкерия-Чечня». В свое время – в период активизации боевиков на Северном Кавказе, Чечня для террористов была местом сбора террористического бандподполья из многих стран мира. Западные демократии активно вовлекали в «международный процесс по урегулированию в Чечне» акторов, которые в настоящее время являются политэмигрантами. Позже Запад не стал активно вовлекаться в реализацию проекта «Имарат Кавказ» и стратегия осуществления экспансионистской политики была скорректирована существенным образом. После смещения террористических приоритетов на Ближний Восток, «Имарат Кавказ» стал испытывать недостаток в «живой силе». Сказалось также правильное и жесткое ведение антирористической борьбы.

Но теперь ИГИЛ стал Исламским государством, а провозглашение халифата, по мнению джихадистов, является реальным шагом к объединению мусульман. Именно поэтому российский Кавказ входит в зону интересов джихадистов, воюющих в Сирии и Ираке. Более того, исламистским силам необходимо показать, что Северный Кавказ остается для России «неприемлемым форпостом» и постоянной головной болью.

Ряд экспертов посчитали, что и в Грозном, и в Кировауле теракты силовиками были предотвращены. Нет, это были акции террористов «с северокавказским акцентов», но нельзя не учитывать одну важную деталь. Это первые террористические акты формальный заказчик, которых находится не на Западе, а в недавно образованном исламском государстве. Это был посыл бывшему ИГИЛ из Северного Кавказа. Судя по активизации сирийско-кавказского джихадистского подполья в социальных сетях и на уровне поддерживающих друг-друга обращений, вполне реализуемым может оказаться проект по реализации совместных джихадистских акций боевиков Шама и Кавказа. Кроме того, боевики из Северного и Южного Кавказа стали занимать уже реальные позиции в джихадистских структурах исламского государства. Можно утверждать, что в перспективе северокавказское бандподполье несет потенциальную угрозу в том числе и «западным демократиям», которые пока недооценивают сложность положения.

Артур Атаев – начальник сектора кавказских исследований РИСИ.