Роль православия в жизни русских – предмет различных мифов и спекуляций. Самой разной «идейной направленности», но одинаково ложных. Попытаемся же рассмотреть этот вопрос в объективном ключе.
Что дало Руси принятие православия? Допустим, православие не принесло на Русь управленческие принципы, новые технологии, новый уклад жизни. Всё это у русских нередко неплохо развивалось и без влияния православия вплоть до прихода к власти большевиков. Например, в России вообще не утвердились традиции византийского права. За исключением узко церковного применения. А в целом право из древнерусского постепенно стало европейским.
Но основная социальная составляющая мировой религии – обеспечение единства большого количества людей на больших территориях. Вот с этим православие справилось хорошо. Оно дало легитимность киевскому единодержавию. Которое, хоть и было достаточно условным, очень способствовало обороне Руси от кочевников. Что помогло расцвести блестящей древнерусской городской жизни.
Но в гораздо большей степени православие способствовало древнерусской городской жизни в ментальном плане. Через утверждения представления о «своих» в широком смысле слова. Благодаря православию это понятие резко расширилось за пределы узкой родственной или территориальной общины. Что было совершенно необходимо для организации мирной и полноценной городской жизни. Вот почему православие утверждалось, прежде всего, в городах.
Православие с древнейших времён и по сей день выполняет ещё одну важнейшую функцию. Оно помогает людям самореализоваться и обрести подлинное человеческое счастье в религии. Прежде всего, в религии, когда всё остальное вторично. Православие помогло это сделать самым разным людям: от государя и митрополита до нищего на паперти.
В язычестве же человек может самореализовываться и обретать счастье исключительно в цельном бытовом комплексе. Включающим и хозяйство, и социальный статус, и семейную жизнь. И многое другое. И в случае чего мирскую составляющую языческая религия заменить может очень слабо. Разве что для особо продвинутого волхва или шамана. Но для «обычного человека» - это уровень индуизма и даосизма. Которым древнерусское язычество явно уступало.
Монголо-татарское нашествие, последующее собирание земель Москвой и создание Русского централизованного государства привели к полиному крещению Руси и изживанию существовавшего ранее православно-языческого равновесия. И не потому, что «подлые попы» наводили отряды ордынских карателей на лесные капища.
А потому, что полетела в тартарары основа язычества – старый, устойчивый быт. Сначала – по причине жесточайшего разорения и террора захватчиков. Потом нормальная жизнь постепенно возродилась. Но уже на других основаниях и фактически в другом мире. Где стало гораздо меньше свободы, но больше иерархии и дисциплины. И гораздо больше стало не добровольным, но вынужденным. В таких условиях многие народы хирели и ассимилировались. Но не русские. В православии они нашли мощный механизм психологической адаптации и компенсации. Православие позволило очень многим подняться над «бытом» и обрести полноценную внутреннюю свободу, не зависящую от внешних обстоятельств.
В Московской Руси и Российской империи православие играло важнейшую роль, хотя и его положение было противоречивым. Светская власть в России была очень сильна и постоянно «ревновала» к православию, боролась с ним за влияние на народ. Это и поддержка осифлян, и экзерциссы Ивана Грозного, и раскол, и фактическое гнобление церкви в XVIII столетии.
Уровень религиозности русских не был при этом низким. Он был, скорее, неровным. Обрядоверие, светскость и равнодушие одних искупалось подвижничеством других. «Петровщина», вольтерьянство и масонство XVIII – начала XIX. И блаженная Ксения Петербуржская, глубоко верующие крупнейшие полководцы Суворов и Ушаков. При нарастании светских тенденций противоречивое равновесие сохранялось и позже. Нигилисты, марксисты, толстовство. А с другой стороны – св. Иоанн Кронштадский, святые царской семьи, многочисленные новомученики.
Православие оставалось мощнейшей этнообразующей основой русскости. Например, прежде всего благодаря вере сохраняли русскую идентичность эмигранты – старообрядцы. Российскую государственность на дух не переносившие.
Много пишут о том, что в Российской империи был слабо унифицирован быт. И разные народы в ней жили совершенно по-разному. Но великороссов это касается едва ли не в большей степени. Даже русские крестьяне, их быт, устои и ментальность в разных уголках страны имели друг с другом мало общего. Да даже живущие по соседству общины «великорусских пахарей» иногда были напрочь не сходны друг с другом! Совершенно разный был и уровень их религиозности. Он сильно различался у разных групп и в разных местах и в разные временные периоды.
Но это ни в коей мере не умаляет роль православия для русской идентичности. Но даже значительно её повышает. Православие было одним из немногих сильных этнообразующих признаков русского народа. По причине слабой интегрированности этноса как такового. Отчасти ситуация сходна с испанской, где испанская идентичность представителей фактически разных этносов держалась во многом на общности вероисповедания. И эта идентичность стала «сыпаться» с ослаблением религиозности… Так же ослабление православной религиозности стала одной из многих причин, приведших к революции и Гражданской войне в России. Великороссов связывало мало что другое…
А в более ранний период играла очень важную роль. При всей неровности следования его заветам.
Вот приезжает на Нижегородскую ярмарку владелец мастерской из Тулы сбывать товар. И договаривается с торговцами - волгарями. Жителями иного региона и иного ментального склада. И те, и другие, быть может, люди не сильно набожные. Но православные. И на вере во многом держится их доверие друг к другу в сугубо мирской сделке. И механизм этот работал достаточно эффективно. Иначе ярмарка попросту перестала бы работать.
Советско-постсоветский востоковед и религиовед Л.С. Васильев в своих популярных учебных пособиях нередко критиковал православие в России. Дескать, не выработало оно у русских единого, чёткого, стабильного стереотипа поведения. Отчасти критика эта верна. Стереотип поведения русских изрядно разнообразен и не стабилен и по сей день. Но православие в эпоху наибольшего влияния по конец XIX столетия играло другую роль, очень важную и своеобразное. Оно не навязало русским единого железобетонного стандарта поведения. Как ислам или конфуцианство. Но оно весьма эффективно примиряло очень разных, по-разному себя ведущих русских друг с другом. Учило их взаимной терпимости и взаимоподдержке при всех различиях. Доброму отношению и взаимному уважению.
Сравнительная толерантность русских к «чужому» происходит не от пресловутого «интернационализма». А от базирующихся на православии принципах прежде всего внутрирусской терпимости. Необходимой для сохранения единства в условиях очень больших различий как между разными группами русских, так и между разными русскими внутри одной группы.
В советское время православие было мало заметно. Но функционировало и очень по-разному. Как в виде непримиримых подпольных общин, так и в среде людей, так или иначе принимавших новый образ жизни. Но в большей степени – в виде светской этики. Которую обзывали «коммунистической», «бытовой» и пр. По крайней мере, продолжали цениться альтруизм, помощь людям и пр.. Однако фактически полностью западно-буржуазный образ жизни позднесовесткого времени наряду с подавлением любой самоорганизации к началу 1990-х годов эти принципы из жизни фактически выдавил.
И когда православие было полностью легализовано и получило статус «полугосударственной» религии, был очень подорван его фундамент. Стереотип поведения, основанный на русских коллективах выживания (общинных, семейных). Которые к концу советского времени были разрушены.
И в настоящее время русское православие находится в некоем подвешенном состоянии. Имеет место возрождение внешнего блеска и социального статуса. Статус священника и уровень его благосостояния самый высокий с момента крещения Руси! Выросло число верующих и пр..
Только это во многом златые купола без фундамента. Традиционный стереотип поведения, включающий альтруизм, коллективизм, приверженность традициям присущ хорошо если одному проценту русских. Церковь сверху до низу наполнена современными постмодернистами. Атомизированными, далёкими от традиционного уклада и не всегда верящими в Бога…
Церковь изнутри поглощена современным обществом и современным бытом. И её членам очень трудно подняться над ним. А ведь возможность жить помимо быта и мирских условностей, хоть как-то отдаляться от них – основная сила мировой религии. Которая помогла христианству укрепиться на Руси после монголо-татар. А сейчас это развито слабо. И так многие люди, пережившие крушение быта и старого уклада в постсоветский период не нашли в церкви ничего, кроме того же полуразвалившегося уклада. Так же, как у каких - нибудь позднеримских язычников. Которые известно чем закончили…
Церковь очень подвёл наплыв в 1990-е годы массы людей с позднесоветской ментальностью. Атомизированных, не способных к самоорганизации и полностью зависимых от государства.
Является ли современное православие этнообразующим элементом русского народа? Опять подвешенное, половинчатое состояние. Возможности современного православия в этом отношении очень ослаблены. Во многом этнообразующим элементом для русских теперь является советское наследие. Именно коммунисты русских в большой степени унифицировали и подогнали под единый стандарт. Который до сих пор худо-бедно работает. Но советскость тоже очень ослаблена и постепенно размывается. В «плане религии» на месте православия ничего не видно. Надежды хоть баптистов, хоть исламистов, хоть родноверов жизнь не оправдывает. Отнюдь не «замоленный» пограничник Евгений Родионов отдал жизнь за крестик… Так что православие безальтернативно. Хотя и «справляется» из рук вон плохо.
В религиозном возрождении 1990-х годов сыграло свою роль и интерес к идеологической и жизненной новизне, и распад прежнего быта, отсутствие у людей средств и возможностей для того, чтобы придаваться «мирским удовольствиям» для одних. Опасности «дикого капитализма» – для других.
В течении же нулевых с любыми религиозными доктринами очень успешно конкурировала открывшаяся возможность активно потреблять и получать удовольствия от товаров и услуг.
Последователи любая мировой религии делятся на сравнительно небольшое ядро, для членов которого религия гораздо больше, чем часть быта. И на огромную периферию, для представителей которой религия не более чем его часть.
Полноценно мировая религия может существовать только в обществе, где массово распространены коллективы выживания и многоуровневая самоорганизация. Потому что они объединяют и представителей ядра, и периферии в единое целое.
Наше общество атомизировано, не обладает развитой системой коллективов выживания. Поэтому ядро русского православия и его периферия всё больше обособляется. Одновременно ядро дробится.
Потому что объединять современных русских в единое целое у православия не получается. Наоборот, нарастает отчуждение «религиозных русских» от «просто русских». Вот уранополиты вообще заявляли, что они – православные и к «национальностям» не относятся. А лидеры РОНС заявили, что саудовские ваххабиты им ближе русских атеистов…
Да и сами православные РПЦ МП активно друг с другом размежевались. Тут и уранополиты, и диакон Андрей Кураев, и «движение Кочеткова – Привалова». В своё время многие православные активно заявили о желании реорганизоваться на основе компактных общин и союзов общин «для своих». Громоздкая и холодная иерархия патриархата стала для них фактически чужой. И очень многие русские православные для других русских православных - никакие не братья. Существует прямая перспектива переформатирования в течении XXI века единой монархической структуры в несколько фактически независимых движения наподобие старообрядческих согласов. Патриархат уже – чисто административная структура, не имеющая духовного и идейного единства.
Патриарх Кирилл это очень остро осознаёт. И поэтому насаждает в церкви жесткое администрирование и «вертикаль власти». Популярных священников и их общины зачищают. Гнобят видного идеолога о. диакона Андрея Кураева.
Только это – не выход. Административные меры могут дать только временный, косметический эффект. Тем более, что они ослабляют ядро церкви, подавляя коллективы наиболее активных и энергичных прихожан. Тем более что многие нынешние «исполнители патриаршей воли» начнут вести самостоятельную политику при малейшей возможности. Ибо зачастую честолюбивы до крайности…
Нынешняя церковная жизнь очень зависит от государства. И в случае смены режима нынешнее «подвешенное состояние» закончится. И вертикаль церковной власти неминуемо «пойдёт в разнос». Как бы не силился её укрепить нынешний патриарх. Тем более, что его деятельность нередко дискредитирует церковь и открывает простор честолюбцам.
Что может закончиться полной и окончательной дезинтеграцией вместе с резким падением влияния на русский народ. Если, конечно, не появятся подвижники, равные св. Сергию Радонежскому или Иоанну Кронштадскому…
В любом случае, сообщества православных людей в России будут продолжать существовать. Исчезнут только те его составные части, которые тесно связаны с советско-постсоветской системой. Продолжат существовать и развиваться живые полноценные христианские общины.
