По всему периметру российской границы на пространстве СНГ проживает 150 миллионов человек, что превышает численность населения России. Это без учета Китая, страны с наибольшей численностью населения, хотя миграция идет и оттуда.
И я рад, что российское экспертное сообщество наконец-то формирует ответ на совершенно утопичную, вредную, можно сказать диверсионную парадигму замещающей миграции, которая не обеспечит даже компенсации убыли населения, поскольку это совершенно разные процессы. Даже если мигранты, приезжая сюда, рожали бы то число детей, которое выправит отрицательный демографический баланс, то и в этом случае речь шла бы только о привлечении внешнего аномального фактора. Но и этого не будет – ни в одной из стран СНГ нет рождаемости выше трех детей на одну женщину, а в Узбекистане суммарный коэффициент уже ниже двух детей.
В чем ущербность идеи замещающей миграции? В том, что такая миграция по определению недолгосрочна. Ведь миграционные и демографические циклы должны ориентироваться не на ближайшую перспективу, а как минимум на несколько десятилетий, коль скоро мы выстраиваем сколь-нибудь стабильную социальную атмосферу. Возникает резонный вопрос – откуда нам брать мигрантов в перспективе, если уже сегодня Грузия и Армения – вымирающее государства, Азербайджан – на подходе. Некоторые успехи сегодня можно констатировать только у Казахстана и Таджикистана.
В Молдавии, Белоруссии и Украине также происходит депопуляция, хотя эти страны и являются пока донорами населения (и в связи с последними событиями ими пока останутся). Но в любом случае, расчет на замещающую миграцию недальновиден.
Тем не менее, мы с коэффициентом рождаемости 1,7 тоже далеко не уйдем. В связи с этим, имея достаточно многочисленную русскую диаспору за рубежом, было бы глупо этим фактором не воспользоваться. Предложенная схема с введением «карты русского» актуальна в связи с наличием социального запроса – из Украины, из Молдавии, из Казахстана. И об этом вам скажет любой член русской или пророссийской организации за рубежом. Это момент, которого крайне не хватает в миграционной повестке дня.
В российской миграционной политике сегодня наметился разворот (пока это еще не 180 градусов, а условно порядка 30-и). Я имею в виду и ограничение до 90 дней пребывания, и борьбу с «резиновыми квартирами», и штрафы за использование нелегальной рабочей силы. И, кстати, переход от миграционного хаоса к политике «привлечения умов и капиталов» (предоставление гражданства успешным выпускникам вузов и инвесторам).
Мы в миграционной политике зациклились на экономических вопросах, забыв о социальных. Никакая интеграция мигрантов в российский социум невозможна по определению. Культурная дистанция между жителями России и Средней Азии или Закавказья слишком велика, и вкладывать средств в интеграцию бессмысленно – этого не удалось добиться нигде, ни в одной европейской стране. Миграционное законодательство приходится ужесточать и в Европе, и в Австралии, и в США, и в Канаде – именно потому, что кросскультурная модель потерпела крах. Никто не хочет добровольно менять идентичность. Спустя века потомки, скажем, русской и армянской миграции во Франции (я уже молчу про еврейскую общину) продолжают существовать как самостоятельное и значимое явление в этнической картине страны.
Хочу сказать еще о квотировании – но не по профессиональному, а по культурному признаку. Это скандинавская модель, когда состав населения рассматривается сквозь этническую призму – вплоть до подъездов дома. Скажем, в Швеции никогда не поселят в одном подъезде представителей одной и той же страны.
Об истинной интеграции мигрантов можно говорить, на мой взгляд, в случае межнациональных браков. Это самый удачный канал. В СССР было порядка 18 процентов таких браков, сегодня их доля составляет порядка 15 процентов. Почему в США межнациональные проблемы имеют меньший накал, чем в России? Потому что, например, порядка 30 процентов азиатских женщин вступили в межрасовые браки. Главный механизм социализации – семья. (И этой «брачной» составляющей не хватает, например, Селигеру – в отличие от его зарубежных аналогов, где практикуется промискуитет, способствующий укреплению межнационального согласия).
За последние 15-17 лет из России уехало более миллиона женщин. Около 400 тысяч из них по так называемым «брачным визам». Только в 90-е годы и только в США уезжало до 15 тысяч россиянок в год. То есть, США выкачивали из нашей страны не только интеллектуальный ресурс, но и репродуктивный. В миграционной политике есть и еще такая важная составляющая, как потомки от смешанных браков. Это тоже очень большое количество людей, с которыми нужно работать отдельно.
В России сегодня нет внятного управленческого ответа на репатриацию. Внешние ориентиры нужно искать не на Западе (хотя и там есть чем воспользоваться), а в Израиле и в Казахстане, где проводится выверенная десятилетиями, грамотная политика по привлечению соотечественников. При этом России важна переориентация абсорбции миграционных потоков с юга на запад. Причем, здесь нам открывается перспектива репатриации не только из Украины, Молдавии и Белоруссии. Необходимо воспользоваться экономическим кризисом в Европе – определенная часть мигрантов из Южной Европы потенциально заинтересована при соответствующих условиях переехать в Россию. Это особенно важно на том фоне, что Россия становится постепенно неким моральным лидером, когда речь о семейных ценностях и других вопросах, которые еще дороги большинству европейцев. У нас есть значительные имиджевые достижения, несмотря на критиканство и нежелание замечать собственные успехи. Англичане признают, что в определенных сегментах общества канал Russia Today стал конкурентом таких вещателей, как ВВС и CNN. Наша роль в сирийском урегулировании изменила к нам отношение не только в Европе, но и на Ближнем Востоке. Основной момент, который будет работать на Россию в ближайшие десятилетия – это наши семейные ценности, и тот приоритет, который отдается им на самом высоком уровне. Если у власти будут находиться вменяемые люди, проводящие грамотную политику, то недалек тот день, когда в России, как при Екатерине II, будут появляться немецкие и английские поселения.
Игорь Белобородов - кандидат социологических наук, директор Института демографических исследований.
