В последнее время в связи с серьезнейшим политическим кризисом на Украине, плавно перерастающим в кризис украинской государственности, и с присоединением Крыма, снова встал вопрос о присоединении Приднестровья, которое давно и настойчиво просится в Россию. Понятно, что «приднестровский вопрос» нужно решать параллельно с «украинским вопросом». Ведь в случае отделения от Украины всей Новороссии (неважно, войдет ли она в Россию или станет союзным нам независимым государством), вопрос отпадет сам собой, так как мы в этом случае фактически получим границу с ПМР. В случае победы киевского режима и подавления им сопротивления юго-востока, между Россией и Приднестровьем встанет стена в виде враждебно настроенного государства, действия которого исключат всякую возможность воссоединения.
Тем не менее, «приднестровский вопрос» существует с момента распада СССР (вернее даже с 1990 года) и даже во времена Ющенко, который активно помогал Молдове душить Тирасполь, был актуален. Как актуален был и «молдавский вопрос». Надо заметить, что все эти 23 года в России существовало две противоположные точки зрения. Согласно одной, ПМР – это наш «западный форпост», который нельзя сдавать ни в коем случае. Согласно этой логике, уход Молдовы в ЕС, одной ли или в составе Румынии, окончательно освободит Приднестровье и создаст почву для его признания. В составе Румынии даже предпочтительней, ибо Румыния давно претендует на присоединение Бессарабии (Молдовы), а заодно и Северной Буковины и Буджака (Южная Бессарабия) – территории Украины. Собственно Приднестровье (за исключением Бендер-Тигины) никогда не было ни частью Молдавского княжества, ни Румынии, даже в период оккупации, им эти земли не нужны, тем более, воевать за них они не будут. Впрочем, присоединение Молдовы к ЕС (или даже просто ассоциация) в качестве самостоятельного государства также оторвет ее от Приднестровья. Молдавская политическая элита давно воспринимает левобережье Днестра как якорь, не пускающий их в Европу, и без особого сожаления расстанется с ним или даже отдаст России, разумеется, попротестовав для виду.
Согласно второй точке зрения, нам в качестве «форпоста» нужна вся Молдавия. Именно в таком качестве (союзница России, участник евразийских интеграционных процессов) ее преподносит молдавская оппозиция в лице ПКРМ, которая, впрочем, будучи у власти, уже продемонстрировала свою политическую ненадежность. Разумеется, в плату за лояльность должно войти Приднестровье, которое идеологи молдавского национализма считают главным аргументом в противостоянии с национализмом румынским: Молдавия это или самостоятельное государство в границах МССР, или Бессарабия – предмет вековых территориальных споров России и Румынии.
Все 23 года новейшей истории ни одна из этих точек зрения не была главенствующий, ни один из векторов не был определяющим в российской политике. То есть, конечно, Россия всегда пыталась претендовать на большее - на всю Молдавию, поэтому ветер менял направление, в зависимости от политической коньюктуры в Кишиневе. Несмотря на то, что российская армия фактически остановила полномасштабную войну на Днестре, Москва всегда официально признавала территориальную целостность Молдовы, при этом берегла Приднестровье как рычаг давления на Кишинев. Когда у власти были на словах лояльные Москве коммунисты, возник Меморандум Козака, который создал бы единое молдавское федеративное государство, если бы не внезапно актуализировавшаяся «многовекторность» политики Воронина. Именно несговорчивость молдавских властей все эти годы и не позволяла Кремлю занять какую-то однозначную позицию по «молдавскому вопросу», что и держит ситуацию в подвешенном состоянии уже 23 года. Я имею в виду не только «замороженность» молдо-приднестровского конфликта, но и отсутствие в самой Молдове четкого понимания, кто они: молдаване или румыны. Впрочем, сейчас с подписанием договора об ассоциации с ЕС и решения о предоставлении Молдове безвизового режима, вопрос начинает решаться. И явно не в пользу сторонников «единой Молдавии».
Так что же делать России? Сосредоточиться на Приднестровье (разумеется, после решения «украинского вопроса») или продолжать держаться за всю Молдавию, справедливо рассчитывая на то, что «ужасы евроинтеграции» уже в ближайшее время могут привести к смене власти в Кишиневе и к неизбежной смене курса?
Надо понимать, что даже в случае прихода в Молдове к власти пророссийских сил, разрыва с Европой и вступления в ТС, от своих территориальных претензий не откажется Румыния. Для них ведь вопрос «возвращения Бессарабии» такой же столп национальной идеи, как для молдавского национализма реинтеграция Левобережья. А сейчас, когда серьезно пошатнулась Украина и список «хотелок» Бухареста может пополниться Буковиной и Южной Бессарабией, вопрос «восстановления исторической справедливости» станет особенно актуальным.
Тут стоит напомнить, что Россия в рамках решения «восточного вопроса» (вопроса вытеснения Османской империи из Европы) еще в 18-м веке хотела создать из дунайских княжеств объединенное буферное государство – Дакию. Однако первым промежуточным результатом русско-турецких войн на этом направлении было присоединение Бессарабии и протекторат России над оставшейся Молдовой и Валахией. Кстати, именно Россия руками графа Киселева сделала серьезные шаги к созданию будущей Румынии. Потом, правда, было решено форсировать процесс вытеснения Турции с Балкан, результатом которого стал ввод российских войск в 1853 году и начало Крымской войны. Чем закончилась эта война, мы все знаем. Но не все задумывались над тем, что именно потеря российского протектората над Молдовой и Валахией в итоге привела к объединению княжеств по иному лекалу и созданию уже совсем другого проекта, проекта ориентированного на Запад в противовес России. Даже название было выбрано прозападное – Румыния. Напомню, что первые кружки именно «румынской» интеллигенции, ставившие целью именно освобождение именно «Румынии» (а не Молдовы и Валахии и уж тем более не Дакии) появились задолго до объединения не где-нибудь, а в Париже. А после поражения России в Крымской войне дунайские княжества попали в прямую зависимость от стран Запада, которые фактически и осуществили объединение.
Дальше было параллельное формирования двух политических общностей – Молдавии (в составе Российской империи, а затем СССР) и Румынии, двух наций и даже двух языков. Напомню, что до объединения княжеств и молдавский и валашский языки имели кириллическую графику, и лишь спустя три года после объединения состоялся переход на латиницу – что также было сделано с единственной целью – приблизить страну к Западу и оторвать от славянского окружения). При этом в Румынии постоянно рождались наполеоновские планы создания «Великой Румынии». После того, как они в конце 19-го века получили сначала северную, а в начале 20-го века южную (болгарскую) Добруджу, а потом венгерские Трансильванию, Кришану, Банат и южный Марамуреш, территориальные претензии остались только к России, и Румыния дважды реализовывала их, воспользовавшись мировыми войнами и слабостью России, оккупировав Бессарабию и Буковину в 1918-м и в 1941-м. После распада Советского Союза требования присоединить Молдавию зазвучали в румынском обществе с новой силой, что подпитывалось голосом унионистов с противоположного берега Прута, щедро спонсируемых Румынией, чья цель «возвращение Бессарабии», да и всем Западом, стремящимся окончательно оторвать Молдову от России.
Тем не менее, несмотря на поражении е России в холодной войне и, казалось бы, развязанные руки Румынии, «статус-кво», сохранившийся со времен СССР, никто нарушить не решается. А тем временем, вместо резко спавшей после поражения в приднестровском конфликте волны румынизма все большее распространение занимает молдавский национализм, который, кстати, активно поддерживается национальными меньшинствами: русскими, украинцами, гагаузами – всеми, кто не хочет в Румынию. В то же время в румынской исторической области Молдова появилось движение людей, называющих себя молдаванами и наследниками Молдавского княжества, считающих, что Румыния- искусственное объединение, навязанное им валахами (Бухарест – столица Валахии, даже румынский язык – это по сути модернизированный язык валахов) и выступающих за выход из состава Румынии и воссоединение с Молдавией.
Сейчас модно заниматься всякого рода политической футурологией, фантазировать на тему геополитики. Тем более, что, глядя на события на Украине, можно ожидать самых невероятных геополитических исходов (ведь кто еще пару месяцев назад мог себе представить, что Крым станет частью России?). Так почему бы России не вернуться к почти трехвековой давности проекту решения «восточного вопроса» - проекту буферного государства Дакия. Ведь, несмотря на то, что Турция давно потеряла влияние на эти земли, вопрос ведь остается нерешенным, место Турции фактически заняли страны Запада. Тем более эта идея понравится сторонникам единой пророссийской Молдавии, желающих обезопасить страну от притязаний Бухареста. Зачем вам присоединять к Молдавии Приднестровье, которое собственно молдавским никогда не было? Не лучше ли обратить взоры на историческую Молдову и воссоединить ее под российским протекторатом? В свое время Запад скроил Румынию как буфер между собой и Россией. Нам тоже нужен буфер в этом самом месте, и мы эту идею подали раньше. Не пора ли перекроить Румынию? Опять-таки, разумеется, после перекройки Украины…
