Как и в случае с дебатами вокруг Майдана, обсуждение крымской проблемы снова продемонстрировало потрясающий политический инфантилизм русского общественного мнения. Опять чисто детские «болельщицкие» реакции, и в результате – одни гордо протестуют под украинскими знамёнами, другие – с восторгом подсчитывают, сколько раз Путин в своей речи употребил слово «русские». Блестящие итоги работы русского самосознания по столь важному вопросу!
В данном случае я не имею в виду годами шлифовавшуюся «детскость» профессиональных либералов и профессиональных патриотов – люди честно зарабатывают на хлеб, какие к ним могут быть претензии? Я говорю только об искренних «болельщиках», каковых подавляющее большинство. Невольно вспоминается бородатый анекдот об английском лорде, пришедшем поздно вечером домой и увидевшем, что из-под одеяла на его супружеском ложе торчат две пары ног и одна из них – явно мужская. Лорд устало садится в кресло, наливает себе виски, закуривает сигару и грустно обращается к обладателю указанных ног: «Сэр, позвольте один вопрос… Ну я-то понятно, я – муж, а вам-то это зачем?»
Самое интересное, что и против Крымского аншлюса и за него можно было бы выступить вполне респектабельно, и пусть без особых политических дивидендов, но зато и без потери лица. Но с обеих сторон восторжествовала именно инфантильная истерия, исключающая какое-либо трезвомыслие – либо откровенная солидарность с украинским национализмом, вплоть до «Правого сектора», либо верноподданнические тосты в честь великого Путина-Крымского. Понятно, что ситуация была сложная и хороших вариантов для спикеров общественного мнения не предусматривала, но из всех возможных плохих вариантов почему-то были выбраны наихудшие. Конечно, свою роль сыграла упомянутая выше кремлёвская агентура, но какими же надо быть дошкольниками, чтобы согласиться на следование её сценарию, чтобы не понимать: выбор между Новодворской и Кургиняном – не выбор вовсе! А ведь всего-то нужно было – не торопиться и хорошенько всё обдумать, прежде чем что-то говорить и делать, благо промедление не было смерти подобно, ибо от нас, на самом деле, мало что зависело и главные решения принимались в телефонных разговорах Больших начальников великих держав.
И вот теперь, с одной стороны, мы имеем полную дискредитацию болотной оппозиции, включая Навального, которая недвусмысленно заявила, что готова бороться против Путина в союзе хоть с чёртом. Ясно, что ничего хорошего этническому и социальному большинству населения России от этих деятелей, не обнаруживших в себе ни капли национального самосознания, ждать не приходится, ибо они руководствуются исключительно догмами своего религиозно-манихейского антипутинизма. Люди, которые (за исключением Навального) так не разу и не выдавили из себя ничего внятного в защиту русских прав и интересов, постоянно искавшие под лупой в русском национализме признаки коричневой чумы, легко и просто закрыли глаза на более чем влиятельную национал-социалистическую составляющую Майдана, ибо всё, что может хоть как-то навредить Путину, с их точки зрения, заслуживает похвалы и поддержки. Я писал не так давно, что наши интернационалисты в случае межнациональных конфликтов, вроде бы стремясь быть над схваткой, как правило, играют на стороне нерусских национализмов. Увы, этот диагноз катастрофически подтвердился.
И это очень печально, ибо «болотники» до сих пор являлись единственной, по сути, активно действующей оппозиционной силой. Но они сделали всё возможное, чтобы оппозиция теперь ассоциировалась у русских с национальной изменой. Снова в нашей истории проявил себя «синдром Герцена». Но Герцен-то хотя бы вёл какую-никакую политическую игру, и его вынужденное, драматическое, принятое скрепя сердце, решение поддержать польское восстание было обусловлено обязывающим положением Александра Ивановича в международном революционном движении, наши же либералы и леваки просто устроили себе эмоциональную разрядку, легкомысленно пожертвовав ради неё всеми достижениями 2011-2013 гг. Вместо того, чтобы по-взрослому обсуждать возможные минусы вхождения Крыма в Россию, они по-детски принялись отстаивать территориальную целостность чужого государства.
Но, с другой стороны, безоговорочная поддержка Путина, высказанная многими русскими националистами, признание его чуть ли не русским национальным лидером – едва ли может быть названа позицией более политически и идеологически адекватной. Если «пораженцы» в очередной раз наступили на герценовские грабли, то «оборонцы» с тем же изяществом встали на грабли устряловские. Ибо из самого по себе территориального расширения антинационального, антирусского государства, коим является РФ, вовсе не следует, что оно обязательно теперь сделается русским национальным государством, даже не следует того, что оно будет в этом отношении эволюционировать. Это вполне может означать только то, что теперь его антирусские порядки распространятся ещё и на Крым, куда уже спешат вкладывать деньги чеченские толстосумы. Устряловская логика не сработала в 30-х годах: смена риторики с интернационал- на национал-большевистскую, при некоторых относительных плюсах последней, не изменила тогда антирусской сущности сталинской системы, лишь дала ей более подходящую к обстоятельствам идеологическую декорацию. Где у нас гарантия, что и сегодня мы не получим приблизительно то же самое?
Пока нет никаких оснований полагать, что успех во внешней политике приведёт Путина к новому курсу в политике внутренней. Опыт истории показывает, что победы вовне чаще используются правящими режимами для собственной консервации, а не для проведения назревших реформ. Во всяком случае, в нашей истории такое случалось не раз - достаточно вспомнить итоги Отечественных войн 1812 и 1941 – 45 гг. со Священным союзом и военными поселениями в первом случае и с Ленинградским делом и новым голодом в деревне во втором.
По-моему, позиция русских националистов должна быть такой. Да, мы естественно приветствуем вхождение Крыма в Россию, ибо: 1) Крым - русская земля; 2) это лучше, чем его украинизация; 3) это соответствует желанию самих крымчан. Но мы очень боимся, что на эту русскую территорию распространятся типичные практики национальной и социальной политики РФ, которые потом заставят крымчан горько пожалеть о своём решении, в частности, боимся, что вместо украинизации они получат татаризацию или чеченизацию. Поэтому мы будем внимательно отслеживать те процессы, которые будут происходить в Крыму после его присоединения к РФ. Это был бы взрослый разговор.
Скорбя об инфантилизме русского общественного мнения, нельзя, тем не менее, отчасти, если не оправдать, то хотя бы понять его. Оно и не могло быть другим, ибо в отсутствии реальной политики наше общество в политическом плане, собственно, и загнанно в детскую песочницу социальных сетей и немногочисленных разрешённых митингов, вне всякой связи с народным большинством. Эта искусственная инфантилизация постепенно стала второй наутрой нашей оппозиции: когда реально ничего не решаешь и ни за что не отвечаешь, поневоле становишься дитём малым – легкомысленным и безответственным. Но тех людей, чей политический темперамент бурлит и требует практического выхода, желание быть «как взрослые» приводит к активности во что бы то ни стало, особенно, если вдруг появляется повод. Хочется избавиться, наконец, от обрыдшей беспочвенности, прислониться к чему-нибудь прочному, действенному,– будь то чуждый (и потому «прогрессивный») национализм или внезапно «прозревшая» ранее ненавидимая власть. Но это мир иллюзий, и в той, и в другой колеснице – вы не только не пассажиры или возницы, но даже и не колёса, разве что пятые…
Реальность же такова – путинский режим после Крымского аншлюса, похоже, получил в России на длительное время общественную легитимность. Вряд ли в ближайшем будущем нас ждёт новый политический подъём. Поэтому независимым политикам и интеллектуалам следует не разжигать в себе и других бессмысленный активизм, а начать, наконец, трезво, серьёзно и ответственно мыслить. Плоды таких рефлексий никогда не пропадают даром и возможно когда-нибудь дадут и политические результаты.
