Выступление на круглом столе
«Откуда исходит угроза православию в Татарстане»
(23 декабря 2013 года),
организованного Правозащитным центром
Всемирного русского народного собора
Заявлением о том, что кряшенский вопрос существует, и что его никто не хочет решать, сегодня никого не удивишь. Тем не менее, многие политики и политизированные учёные Татарстана пытаются всячески снять этот вопрос, объявляют его надуманным, искусственно раздуваемым и т.д. и т.п.
А как всё обстоит на самом деле? Кряшенский вопрос не придуман кряшенами. Решение кряшенского вопроса не затрагивает ничьих интересов. Удовлетворение этноконфессиональных притязаний кряшен не выходит за рамки существующей государственной, социальной, религиозной практики. Возрождение этнокультурного уклада жизни кряшен не требует дополнительных финансовых и материальных средств. Следовательно, объективных препятствий для обеспечения нормальных условий существования и развития кряшенского населения Татарстана и России, обустройства его на уровне других народов нет. Тем не менее, кряшены – изгои на своей исторической родине. Почему так произошло?
Ряд исторических событий до сих пор воспринимается как национальная трагедия в сознании татарского народа. Падение Казани, утеря государственности, христианизация народов края, в том числе части татар, стали незаживаемой психической травмой, ущербно влияющей на менталитет татар и служащей основой ложных умозаключений. Татарские политики и историки пытаются замолчать, что Казань пала не потому, что Москва была агрессивна, а потому, что ханская власть и мощь ханства ослабли из-за постоянных раздоров правящей верхушки. Казань была не менее агрессивна, решался извечный вопрос «кто – кого». Москва оказалась удачливей, она действовала на опережение. Тем не менее, Ивана Грозного, Москву и русских татарский истиблишмент обвиняет во всех тяжких грехах.
Уязвлённое самолюбие татар нашло выход в бичевании кряшен. Их ни много, ни мало обвинили в предательстве, продаже веры отцов. И снова, мягко говоря, за истину выдавали собственные измышления, призванные заглушить боль за недостойные действия и поведение своих сородичей. Ведь веру отцов предавали не кряшены (в своём подавляющем большинстве они никогда не исповедовали ислам, были язычниками), а татары-мусульмане, польстившиеся на льготы или убоявшиеся принуждения. То есть те, которых позднее обозвали крещёными татарами, подразделив на старокрещёных и новокрещёных. Вот они-то действительно променяли веру отцов. Но клеймить их, значит, клеймить самих себя – ведь блудные сыны вернулись и находятся среди них. Чего не сделаешь, ради сохранения благопристойного престижа своего народа.
До поры до времени дискриминации были подвергнуты крещёные татары, и наблюдалась она на бытовом и местном уровнях в форме подстрекательства к возвращению в ислам. Это нашло своё выражение в движении отступничества, отпадении крещёных татар от православия. В пореформенный период, годы трёх российских революций, японской, первой мировой и гражданской войн принудительно крещёные татары воссоединились со своими единоверцами-мусульманами, а кряшены остались в православии. Но шлейф грехопадения вероотступники-татары пристегнули к неповинным кряшенам, и он до сих пор тянется за ними.
После революции и в первые годы советской власти в дело вмешались государственные органы. Кряшен было решено просто-напросто уничтожить как этнический субъект. Началась длительная кампания по слиянию кряшен с татарами, в результате которой к 30-м годам кряшены лишились всей своей инфраструктуры: государственных учреждений, учебных заведений вплоть до сельских школ, книжного издательства и периодических изданий, театра и, в конечном счёте, родного языка (только алфавит меняли три раза), этнонима и статуса народности. Кампания не имела успеха. Даже сплошная атеизация населения в советский период этноконфессиональной идентификации кряшен не изменила. Ассимилировать кряшен татары даже при государственной поддержке сталинскими методами не смогли, но их непрязнь к кряшенам ещё более возросла.
Постсоветское время мало что изменило в отношении государства и общества к кряшенам. Как на республиканском, так и на федеральном уровнях. Краткий период эйфории, которую породил невиданный подъём демократического, национального движения, с надеждами на мгновенное справедливое разрешение всего клубка накопленных в советское время проблем, быстро прошёл. Кряшены вновь остались наедине со своими бедами.
Учитывая это, созданная в феврале 1990 года общественная организация кряшен объявила своей целью этноконфессиональное возрождение кряшен. Позже, 12 апреля 1992 года, конференция местных кряшенских организаций приняла резолюции:
· О воссоздании средств массовой пропаганды,
· О возрождении национального театра кряшен,
· О восстановлении православных храмов и о богослужении кряшен на родном языке,
· О возвращении главного здания центральной крещёно-татарской школы,
· О всекряшенском джиине (съезде).
Они были озвучены на первом съезде народов Татарстана, доведены до соответствующих официальных органов, подкреплены гарантиями кряшенской общественности содействовать их практической реализации. Кряшены были в числе инициаторов создания Ассоциации национально-культурных обществ республики, вошли в неё на правах коллективного члена. Но всё было тщетно. Их даже лишили возможности создать свою национально-культурную автономию.
Между тем процесс демократизации российского общества набирал обороты. Постепенно решались и национальные вопросы: продолжалась реабилитация незаконно репрессированных народов, ряду этнических субъектов возвратили их статус, наделили политическими и юридическими правами, открыли возможность самостоятельного развития. Так, после распада СССР бесермяне Удмуртии были признаны малочисленным народом и получили реальный шанс этносоциального возрождения. Для вепсов (бывшая чудь) Карелии, ввиду их малочисленности и невозможности создать традиционное административное образование, учредили специальную национальную волость с необходимыми полномочиями и отдельным бюджетом.
Только через десять лет решения конференции местных организаций стали предметом обсуждения на встрече Президента Татарстана с лидерами кряшенских организаций, по итогам которой был составлен протокол поручений. Он в частности предписывал:
· составить целевую программу комплексного развития социально-культурной сферы жизни и деятельности кряшен;
· содействовать реализации гражданских прав и участию кряшен в государственной, хозяйственной и общественной деятельности;
· рассмотреть возможности и внести предложения по информационному обеспечению кряшен периодической печатью и электронными средствами;
· организовать профессиональную подготовку культработников кряшенских населенных пунктов с учётом культурных традиций кряшен;
· разработать программы факультативных курсов по краеведению, народным художественным промыслам и ремеслам, обычаям, обрядам, фольклору и традициям кряшен для школ в местах компактного их проживания;
· предусмотреть подготовку учителей краеведения, музыки и труда для школ в кряшенских населенных пунктах с учётом народных традиций, обрядов, обычаев и хозяйственно-бытового уклада жизни кряшен;
· улучшить взаимодействие кряшенских общественных организаций с государственными и муниципальными органами в вопросах развития национально-культурного движения республики.
Протокол был подписан 16 апреля 2002 года. А воз пытался было сдвинуться с места, но и поныне там.
В одном из многочисленных разговоров по ходу выполнения поручений руководитель департамента внутренней политики аппарата Президента заявил, что в отсутствии положительных сдвигов виноваты сами кряшены: плохо работают. И невдомёк высокопоставленному чиновнику, что поручения адресованы не общественным организациям, и не кряшенскому населению, а государственным службам, одну из которых возглавляет он сам.
Хуже того, даже когда намечается решение вопроса на общественных началах, силами общественности властные структуры не только не оказывают никакой поддержки, но зачастую попустительствуют произволу должностных лиц. В 1993 году общественная организация кряшен г. Казани оформила необходимые документы и добилась включения в реестр памятников истории республиканского значения главного здания бывшей центральной крещёно-татарской школы, которая была учреждена Николаем Ильминским на правах частного учебного заведения в 1864 году. Это единственный сохранившийся объект из учебного комплекса, положившего начало разветвлённой сети инородческого образования восточных провинций Российской империи. В нём располагалась домовая церковь, где был рукоположен в сан, а затем начал и долгие годы отправлял богослужения на церковно-кряшенском языке первый священник из кряшен В.Т.Тимофеев.
Одновременно было возбуждено ходатайство о передаче здания кряшеской общине города для оборудования в нём национально-культурного центра. По просьбе правления организации Министерство культуры республики направило ректору академии ветеринарной медицины, на балансе которой после преобразования кряшенских учебных заведений в татарские оказалось это здание, письмо о запрете на перепрофилирование и продажу памятника. Однако всё, вплоть до существовавшего в то время законодательства, было проигнорировано. Здание было продано коммерческой организации, которая его надстроила, перестроила, приспособила под торгово-сервисный комплекс. Когда об этом на встрече сообщили президенту Шаймиеву, он лишь развёл руками.
Как бы ни позиционировал себя Татарстан в качестве ассоциированного члена федерации, татарстанской элите приходится считаться с общественным мнением, демонстрировать благопристойность при осуществлении дискриминационных мер и акций. Для этого используется обширный арсенал средств, начиная от псевдодемократических преобразований общественных организаций до шельмования и административного воздействия на инакомыслящих. К числу таковых относится произведённое шесть лет назад преобразование Ассоциации национально-культурных организаций в Ассамблею народов Татарстана, которое, кроме дальнейшей бюрократизации демократических институтов, ничего существенного в многонациональное движение не привнесло.
По отношению к кряшенам такой акцией стало учреждение взамен созданного демократическим путём и работавшего на общественных началах Республиканского национально-культурного центра кряшен Татарстана новой проправительственной Общественной организации кряшен Республики Татарстан. Всё бы ничего, если бы это произошло не за счёт выдавливания из национального движения ранее действовавших организаций, а было целенаправленно настроено на консолидацию всех сил и средств, в конечном счёте, на решение кряшенского вопроса. Конечно, надо отдать должное проводимой работе новой республиканской организации, особенно по вовлечению молодёжи в процесс этнокультурного возрождения своего народа. С её помощью удалось разрешить тянувшиеся полтора десятилетия проволочки по поводу создания Государственного фольклорного ансамбля кряшен и Центра по изучению кряшен (крещёных татар) и нагайбаков при Институте истории Академии наук Республики Татарстан. Но, к сожалению, пока ещё вся её работа не выходит за рамки популярного культурничества. И всё более явственной становится завуалированная цель новой организации – продолжение советской политики по ассимиляции кряшен татарской средой. Ибо для кряшен в Татарстане не остаётся места. Последний съезд Всемирного конгресса татар однозначно резюмировал, что татары – это мусульмане. Участвовавший в работе съезда и избранный в состав исполкома Всемирного конгресса татар руководитель Общественной организации кряшен, тем самым вольно или невольно признал себя татарином и как член исполкома обязан проводить в жизнь установку съезда. Так что опасения кряшен за своё этноконфессональное благополучие не лишены оснований.
Своё выступление я ограничил внутриреспубликанскими проблемами. Но кряшенский вопрос давно перерос региональные рамки и требует вмешательства федерального центра. Однако он по российской далеко не лучшей традиции ждёт, по всей вероятности, когда гром грянет. После того, как первый Президент России удовлетворил просьбу нагайбаков о возвращении им этнонима и статуса малочисленного народа, кряшены Казани направили ему аналогичное письмо, а вслед за ним с просьбой поддержать данное ходатайство обратились к министру по делам национальностей России, руководителям Башкортостана и Удмуртии, Красноярского края, Иркутской, Кировской, Оренбургской, Пермской, Свердловской и Челябинской областей. Там разъяснялось, что налицо недоразумение, ибо нагайбаки те же кряшены, записанные в казачье сословие, и именуются так по названию крепости, где первоначально служили. Сами они этого не отрицают и от кряшен себя не отделяют. В итоге скороспешного решения один российский этнос имеет два официальных этнонима и носит два статуса: малочисленный народ – нагайбаки и этнографическая группа казанских татар – кряшены. Будь это в разных странах, можно было бы принять. Но для одной страны – нонсенс.
В заключение хочу напомнить, что этноконфессиональная идентификация граждан, согласно Конституции страны является личным делом каждого не поражённого в правах человека. Поэтому пора убрать бюрократические рогатки и силой того же основного закона обеспечить гарантии соблюдения прав человека всем кряшенам, независимо от того, кто и кем их считает, какие нелепицы им приписывает.
Сведения об авторе:
Фокин Аркадий Васильевич - председатель Совета ветеранов кряшенского движения г. Казани, кандидат исторических наук, автор книги «Кряшены – судьба моя» (2013).
