О патриотизме элиты

В сегодняшних испытаниях медленно выплавляется облик нового политика. Главная политическая задача современности – воспитание полноценной патриотической политической элиты: «Всякое государство организуется и строится своим ведущим слоем, живым отбором своих правящих сил… Основная задача русского национального спасения и строительства… будет состоять в выделении кверху лучших людей, – людей, преданных России, национально чувствующих, государственно мыслящих, волевых, идейно творческих, несущих народу не месть и не распад, а дух освобождения, справедливости и сверхклассового единения» (И.А.Ильин).

Ка­кими качествами должен обладать новый ведущий слой в России? Без ощущения на­цио­наль­ной при­над­леж­но­сти, без чувства патриотизма – любви к Ро­ди­не – че­ло­век лишён онтологических связей с бытием, его душа не способна многое понять, оценить и действовать достойно и плодотворно. Ибо, ес­ли человек не ведает зем­ную Ро­ди­ну, че­рез ко­то­рую от­кры­ва­ет­ся Оте­че­ст­во Не­бес­ное, он не знает, для чего рождён, в чём смысл жизни, для него не су­ще­ст­ву­ет ин­стан­ция от­вет­ст­вен­но­сти, дол­га и со­вес­ти. «Родина есть священная тайна каждого человека, так же как и его рождение. Теми же таинственными и неисследимыми связями, которыми соединяется он через лоно матери со своими предками и прикрепляется ко всему человеческому древу, он связан через Родину и с материю-землей и со всем Божиим творением» (прот. Сергий Булгаков). Иван Ильин писал о том, как русская поэзия выражала отношение русского человека к своей Родине: «Она видела в России – наше материнское лоно, нашу детскую колыбель, наше духовное, отеческое гнездо, наш взращённый нами перед лицом Божиим духовный сад». Оте­че­ские за­ве­ты да­ют ду­хов­ные ори­ен­ти­ры. В них предстаёт тип национального героя, болеющего за общее дело, любящего свой народ, преданного своему Отечеству, – это и Владимир Красное Солнышко, и Александр Невский, и Александр Суворов, и Аркадий Столыпин. Безродный, «крутой» «супермен» в преданиях русской старины – всегда разбойник, бунтовщик, душегуб. Беспочвенное кос­мо­по­ли­ти­че­ское соз­на­ние порождает раз­но­об­раз­ные фан­то­мы – от мировой революции до нового мирового порядка.

Различным «партиям» и группам разных общественных мнений ныне нужны в России и от России разные вещи. «Демократам» и «либералам» нужны «демократия» и «свобода», интеллигенции – свобода самовыражения, бюрократии нужна власть над Россией, верующим – нужны храмы и возможность свободного отправления обрядов. Но мало кого заботит, что нужно собственно самой России? А что такое, спросят, Россия как таковая? На эмпирическом уровне это, прежде всего, народные массы. Не то, чтобы только они и только в них выражалась общероссийская потребность, но всё же массы – это большинство, и если думать о благе России, то это касается, прежде всего, её народных масс. Именно простонародные массы наиболее бесправны и порабощены во всех смыслах и во всех ситуациях – и при коммунистах, и при «демократах», и при чиновных капиталистах. Но в программах всех общественно-политических групп нужды этого большинства народа учитываются меньше всего. С другой стороны, те, кто пытался говорить о народе и от его имени, как говорили писатели-деревенщики, говорили много пронзительно истинного, но оказывались беззащитно предвзятыми. Боль деревни, которой они озабочены, зачастую делает их малозрячими к другим проблемам, а полемическая горячность уводит от осмысления глубинных пластов русской истории и культуры. Конечно, не только простонародные массы являются носителями общенационального жизнеощущения, и не столько они оказываются его выразителями. На то и «образованное общество», чтобы осознавать инстинктивную духовную ориентацию народа. Но в том, что сегодня называется общественным сознанием, крайне мало именно основной составляющей – положения, нужд и заботы человека народного большинства.

С другой стороны, большинство предлагаемых программ партий и властей составлены вне той страны, которой они предлагают или пытаются управлять, то есть вне русских исторических традиций. Господствующая забота общественных сил направлена на то, чтобы искать рецепты где угодно, только не в русле исконно русской цивилизации. Помесь западной демократии и либерализма в действиях и буддийского индифферентизма и скептицизма в осознании явлений – «высшая» мудрость, которой, так или иначе, приобщены различные группы общественного мнения внехристианского толка. Но и многие православные, стремящиеся возвратиться в к исконно русской культуре, тоже оказываются ещё далекими от основоположений русской духовной традиции. И наших церковников, и верующую молодежь, и современных православных мыслителей и историков нередко интересует то в русском духовном наследии, что было вовсе не лучшим, не высшим и не вечным. Мы во многом слепо бродим по периферии русского духа. При всей важности «актуальных» для православной общественности проблем, они всё же оказываются не главными вопросами христианской веры, христианского упования, христианского спасения.

Тра­ге­дия на­ше­го Оте­че­ст­ва вы­бро­си­ла со­вре­мен­ные по­ко­ле­ния в пус­то­ту без­вре­ме­нья. У многих за­глу­ше­но ощу­ще­ние ре­ли­ги­оз­ных ос­нов жиз­ни, мы не зна­ем, кто мы, не по­ни­ма­ем, где на­хо­дим­ся и для че­го ро­ди­лись – даже не осознаём, что должны это знать. Мы ока­за­лись лишённы­ми тра­ди­ци­он­но­го жиз­нен­но­го ук­ла­да, пе­пе­ли­ща на­ших до­мов за­па­ха­ны, по­гос­ты ос­к­вер­не­ны, мо­ги­лы на­ших де­дов и от­цов раз­бро­са­ны по всей зем­ле. У нас нет той атмосферы род­но­го до­ма, ко­то­рая близ­ка и ми­ла с дет­ст­ва на всю жизнь. На­ши нос­таль­ги­че­ские при­вя­зан­но­сти слу­чай­но ле­пят­ся к изу­ро­до­ван­ным и опо­хаб­лен­ным ули­цам и до­мам го­ро­дов, в де­рев­не уже не к че­му при­рас­ти ду­шой. Поч­ти ни у ко­го нет род­но­го до­ма, ред­ки дру­зья дет­ст­ва, за­бы­ва­ют­ся кровные свя­зи, ос­тав­шие­ся ис­ка­же­ны. Мы родились ото­рва­нными от кор­ней, от поч­вы. К тому же по­ток ду­хов­ных нар­ко­ти­ков из-за ру­бе­жа окон­ча­тель­но за­ту­ма­ни­ва­ет на­ше соз­на­ние. Ни йо­га или ан­тро­по­со­фия, ни спи­ри­тизм или па­ра­пси­хо­ло­гия, ни сектантство за­пад­ных миссионеров-тол­сто­су­мов, ни идеалы потребительского общества или глобализации не мо­гут дать нам от­ве­та на глав­ный во­про­с жиз­ни: за­чем мы живём имен­но здесь и сей­час?

Мы начнём приходить в себя, ес­ли попытаемся вспом­нить: ка­кой се­го­дня день, ка­кое ме­сто он за­ни­ма­ет в че­ре­де дней, на­зы­вае­мой на­шей ис­то­ри­ей, что в ней про­изош­ло? Мы долж­ны опом­нить­ся и осознать се­бя в ря­ду ис­то­ри­че­ской пре­ем­ст­вен­но­сти и тра­ди­ции. Толь­ко воз­вра­ще­ние исторической па­мя­ти по­мо­жет вос­ста­но­вить ра­зо­рван­ное соз­на­ние, идентифицировать се­бя, свою лич­ность, ибо от­вет на во­прос: кто я? – невоз­мо­жен без от­ве­та на во­прос: кем мы бы­ли? Таким образом, что­бы осоз­нать се­бя, мы дол­жны по­нять судь­бу своего на­ро­да, про­ви­ден­ци­аль­ный смысл пережитой в ХХ веке тра­ге­дии. Без это­го все ин­тел­лек­ту­аль­ные уп­раж­не­ния останутся лишь бес­поч­вен­ным фан­та­зи­ро­ва­нием, формами бездумья, беспамятства. В навязанном без­род­ст­ве мы при­зва­ны вспом­нить на­ше ду­хов­ное род­ст­во, вос­ста­но­вить раз­ру­шен­ные жиз­нен­ные свя­зи с зем­лей, пред­ка­ми и друг с дру­гом. Опыт без­вре­ме­нья учит не при­ни­мать вре­мен­ное за веч­ное, не от­да­вать­ся тлен­но­му и сию­ми­нут­но­му. Де­ся­ти­ле­тия идео­ло­ги­че­ско­го тер­ро­ра вы­жгли нам ду­ши, но и про­бу­ди­ли жа­ж­ду люб­ви к ду­хов­ным ис­то­кам жиз­ни.

Под развалинами и «эверестами» лжи сохранились духовные основы Родины – Православие – религия покаяния и прощения, любви и милосердия, свободы и ответственности, утверждения божественного достоинства личности и соборного единства человечества. Только на этих вечных устоях можно восстановить наше земное отечество. Новое духовное измерение означает возврат к своим истинным началам в вечности – к органичным истокам нашей культуры, к русскому Православию, к русской идее. Точками отсчёта истинного понимания и действия могут быть только Бог и Россия, Распятый Христос и Русская Голгофа. Хри­сти­ан­ст­во – ре­ли­гия тра­ги­че­ско­го оп­ти­миз­ма, ре­ли­гия смер­ти и Вос­кре­се­ния Бо­го­че­ло­ве­ка (смер­тию смерть по­прав), – наделяет че­ло­ве­ка за­ря­дом ис­то­ри­че­ско­го оп­ти­миз­ма: преображение мира и спасение души – за пре­де­ла­ми ис­то­рии, но достигаются они усилиями ми­ра се­го.

Мы обя­за­ны не вы­пус­тить из рук спа­саю­щей ду­хов­ной эс­та­фе­ты по­ко­ле­ний – те невидимые взору духовные реликвии, которые в тягчайших условиях были сохранены нашим народом. Спасёт нас не возврат в прошлое, а творческое движение к собственным духовным истокам – «впе­рёд к от­цам» (прот. Григорий Фло­ров­ский): воз­ро­ж­де­ни­е Рус­ской идеи как квинт­эс­сен­ции на­цио­наль­но­го ду­ха. Русская идея, рождённая в Православии, итожит ис­то­ри­че­ский опы­т, ко­то­рый на­род об­ре­та­ет в тра­ги­че­ских ис­пы­та­ни­ях, в ко­то­ром от­кры­ва­ется его ис­то­ри­че­ское при­зва­ние.

Чтобы различить движущие исторические силы и определить смысл происходящего, нужно прикоснуться к духовному пульсу народа. Как и всякая душа, душа народа открывается только взгляду любви. Россию не понимают те, кто её не любит. Внешние – Россию боятся, и внутри России много хулящих, но мало смиренно уповающих на возрождение России. У нас нередко приходилось слышать: в этой страненичего нельзя изменить, или: в этой страненичего не надо менять, ибо все перемены только к худшему. Говорят так, будто сами пришельцы, сторонние наблюдатели, призванные судить. Но судить-то нужно самих себя, ибо наша душа соединена с душой народа. Мы остро чувствуем и любим своё «эго», но разучились ощущать соборную основу своей души. Душа России не уничтожена и незримо является нашей основой: «Поблагодарите Бога, прежде всего, за то, что вы русский» (Н.В. Гоголь).

Уже Гоголь остро чувствовал отторжение образованного общества от Родины: «Велико незнанье России посреди России… Вы ещё не любите Россию: вы умеете только печалиться да раздражаться слухами обо всём дурном, что в ней ни делается, в вас всё это производит только одну чёрствую досаду да уныние… Нет, если вы действительно полюбите Россию, у вас пропадет тогда сама собой та близорукая мысль, которая зародилась теперь у многих честных и даже весьма умных людей, то есть, будто в теперешнее время они уже ничего не могут сделать для России, и будто они ей уже не нужны совсем; напротив, тогда только во всей силе вы почувствуете, что любовь всемогуща, и что с ней возможно всё сделать. Нет, если вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей». Со времён перестройки долгие годы среди либеральной интеллигенции слово «патриотизм» является ругательным, а любовь к Родине считается постыдным чувством, которое лучше скрывать как уродливое родимое пятно, – Россию нужно числить и чистить по западным образцам. Но такая ориентация не имеет в России перспектив: «Западнические идеологические комплексы обладают весьма небольшой притягательной силой для масс, поскольку не имеют опоры в этнических архетипах, которые несут в себе сильный эмоциональный заряд и представляют собой как бы энергетический потенциал народа» (Ксения Касьянова). Но и противоположная крайность – шовинизм – гибелен и, надо сказать, мало воспринимается универсальным по природе русским сознанием.

Патриотическое и национальное жизнеощущение было одной из сильнейших созидающих сил в истории. Любовь к Родине, к её духовным истокам, воссоединяет личность с соборно-персоналистическими основаниями бытия: с вечным заветом Бога с человеком, с соборным согласием вечных человеческих душ, с заветом Бога и народа. «Нация – это общность святынь» (А.В. Гулыга). Речь идёт о любви в истинном смысле слова: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» (1 Кор. 13. 4-7). Это, можно сказать, онтология любви. И такая любовь к своему Отечеству, не закрывает и не отъединяет от других, но побуждает ко всечеловеческому. Истинная любовь к своему народу не противостоит личности и человечеству, она содержит выход за собственные пределы. Эту черту патриотизма утверждал Достоевский: «Русский постольку русский, поскольку он всечеловек». В той степени, в какой народам был присущ такой патриотизм, они вносили свой вклад в духовные достижения человечества.

Русский пат­рио­тизм – это лю­бовь к своей мно­го­стра­даль­ной зем­ной Ро­ди­не, к то­му един­ст­вен­но­му мес­ту на зем­ле, где душа человека низошла в мир, и где ему впер­вые от­кры­лось Не­бо. «Быть русским, жить и думать по-русски – это значит пребывать в том типе жизни, в том строе мысли, которые национальны для России, то есть выражают вековую и тысячелетнюю мысль и жизнь нации» (Л.А. Тихомиров). Как вся­кая ис­тин­ная лю­бовь, любовь к Отечеству ис­клю­ча­ет на­цио­на­ли­сти­че­скую гор­ды­ню, шо­ви­ни­сти­че­скую не­на­висть и аг­рес­сию. Жерт­вен­ное пат­рио­ти­че­ское соз­на­ние из­бе­га­ет ис­ку­са са­мо­оболь­ще­ния: оно спо­соб­но кри­ти­че­ски ос­мыс­лить свою историю и учесть чу­жой опыт. В этом смыс­ле пат­рио­тизм – ис­точ­ник по­ни­ма­ния как сво­его, так и дру­гих на­ро­дов. Если, с одной стороны, патриотическое жизнеощущение разлагается шовинизмом, расизмом, то, с другой стороны, его размывает интернационализм, глобализм. Пат­ри­от все­гда го­су­дар­ст­вен­ник, ибо тра­ди­ци­он­ное го­су­дар­ст­во ох­ра­ня­ет жиз­нен­ные ус­тои народа, только оно спо­соб­но обес­пе­чить си­лу пра­ва, в про­ти­во­по­лож­ность раз­гу­лу пра­ва силь­но­го. Чтобы стать подлинным патриотической русский интеллигенции необходимо изжить болезненные прозападные комплексы и припасть к истокам – к тысячелетней русской православной традиции: «России надо: проникнувшись идеей, какого сокровища она одна остаётся носительницей, свергнуть иго западническое и стать самой собою с ясно сознанной целью» (Ф.М. Достоевский).

Пат­рио­ти­че­ская по­зи­ция – это уме­рен­ный на­цио­наль­ный кон­сер­ва­тизм, ос­но­ван­ный на вечных цен­но­стях, настроенный руководствоваться органичными глубинными переворотами в национальном духе: «Все великие моменты в жизни русского народа как бы не имеют предвестников или, по крайней мере, значение и важность этих предвестников далеко не соответствует значению и важности ими предвозвещаемого. Сам переворот, однако же, не происходит, конечно, как Deusexmachina[1]. Только предшествующий ему процесс есть процесс чисто внутренний, происходящий в глубине народного духа незримо и неслышимо. Старый порядок вещей или одна из сторон его не удовлетворяет более народного духа, её недостатки уясняются внутреннему сознанию и постепенно становятся для него омерзительными. Народ отрешается внутренне оттого, что подлежит отмене или изменению; борьба происходит внутри народного сознания, и когда приходит время заменить старое новым на деле, эта замена совершается с изумительною быстротою, без видимой борьбы, к совершённому ошеломлению тех, которые думают, что всё должно совершаться по одной мерке, считаемой ими за нормальною. В народном сознании происходит тот же процесс внутреннего перерождения, который совершается в душе отдельного человека, переходящего из одного нравственного состояния в другое, высшее» (Н.Я. Данилевский). Консерватизм как ориентация на вечные основания земного бытия народа пред­по­чи­тает по­ли­ти­че­ский реа­лизм уто­пиз­му и аван­тю­риз­му; бла­го­твор­ные пре­об­ра­зо­ва­ния – со­ци­аль­ным по­тря­се­ни­ям; кон­сти­ту­ци­он­ные ре­фор­мы – ре­во­лю­ци­он­ным пе­ре­во­ро­там; со­зи­да­тель­ный прагматизм – ра­ди­ка­лиз­му и экс­тре­миз­му всех от­тен­ков; со­гла­со­ва­ние ин­те­ре­сов – борь­бе клас­сов и на­ро­дов. Про­све­щён­ный пат­рио­тизм – это при­ня­тие лич­ной от­вет­ст­вен­но­сти за свою ис­то­рию, куль­ту­ру, за общее ду­хов­ное на­сле­дие и сре­ду оби­та­ния. Это от­но­ше­ние к про­фес­сии как к бо­же­ст­вен­но­му при­зва­нию, гра­ж­дан­ско­му слу­же­нию. Рус­ский пат­рио­тизм – это пе­ре­жи­ва­ние судь­бы Рос­сии как сво­ей лич­ной судь­бы, её бу­ду­ще­го – как ре­зуль­та­та наших се­го­дняш­них ре­ше­ний и уси­лий.

На этой греш­ной зем­ле у нас об­щая судь­ба толь­ко со сво­им на­ро­дом. Хотим мы этого или не хотим, но наша русскость есть онтологический наш статус, на ко­то­рый мож­но за­крыть гла­за, но его не­воз­мож­но от­ме­нить. Ибо наше рождение здесь и теперь является не результатом сплетения хаотических обстоятельств, но провиденциально. История и культура нашего народа есть наша судьба, основа нашего самоопределения. Че­ло­век как сво­бод­ная лич­ность спо­со­бен от­ка­зать­ся от Ро­ди­ны, от сво­его про­ис­хо­ж­де­ния, отпасть от судь­бы сво­его на­ро­да. Но это оз­на­ча­ет, что он свое­воль­но от­ка­зал­ся от дан­ной ему в вечности зем­ной мис­сии, чем повредил соб­ст­вен­ную при­ро­ду, стал по су­ще­ст­ву дру­гим че­ло­ве­ком. Поэтому для русского человека окончательно уехать из России – всё равно, что умереть и родиться заново.

Нам вра­ж­деб­ны одер­жи­мые идеологией, мань­я­ки либо ми­ро­вой ре­во­лю­ции, либо ми­ро­вой де­мо­кра­тии, мирового порядка, раз­ру­ша­ющие на­шу Ро­ди­ну и прельщающие наши ду­ши. Но мы, со­оте­че­ст­вен­ни­ки – бра­тья во Хри­сте на не­бе­сах, при­зван­ные опо­знать и реализовать на­ше не­бес­ное род­ст­во на зем­ле. У нас об­щая Не­бес­ная Ро­ди­на и од­но зем­ное Оте­че­ст­во, на­шим ду­шам да­ны общая за­да­ча, еди­ное ме­сто, вре­мя и бремя во­пло­ще­ния. Мы раз­бре­лись, рас­те­ря­лись, по­те­ря­ли се­бя и друг дру­га, многие из нас впа­ли в беспамятство, в бес­но­ва­ние, одер­жи­мые на­ши бра­тья дол­гие го­ды унич­то­жа­ли всё во­круг и друг друга. Жи­вя в од­ном до­ме, все мы ока­за­лись ду­хов­но боль­ны­ми, в той или иной фор­ме ба­цил­лы идео­логических маний по­ра­зи­ли всех нас. Теперь на­сту­па­ет вре­мя му­чи­тель­но­го и дол­го­го от­резв­ле­ния.

Возрождение России возможно при духовном единстве личности и нации. Если мы омоем взор переживанием российской трагедии, если будем руководствоваться долговременной целью (сверхидеалом), то сможем различить в сутолоке настоящего контуры грядущего. Каждый из нас призван определиться как гражданин Великой России, не быть пассивным наблюдателем, поддержать всякий импульс к возрождению.