Среди исследователей кряшенской проблематики, которые немногочисленны и сегодня, а в советские времена являли собой скорее исключение, чем правило, более других известны Николай Воробьёв (1894-1967), Иван Максимов (1903-1981) и Максим Глухов (1937-2003). Именно они пытались, хотя и безуспешно, публично обозначить кряшенский вопрос и побудить власти к политическому его решению. Конечно, они не умаляли важности научной разработки этой проблемы. Но считали, и не безосновательно, что в условиях нашей страны научные выводы и рекомендации реального влияния на политические решения не оказывают. И действительно, обращения Ивана Максимова в Центральный и Татарский областной комитеты партии, Академию наук СССР и её отраслевые институты [1], послание Максима Глухова в адрес тогда ещё Председателя Верховного Совета ТССР М.Ш.Шаймиева, депутатов Верховных Советов СССР и РСФСР Н.С.Сазонова и Д.А.Волкогонова [2] абсолютно ничего не дали. Нет никаких сдвигов в национальной политике и нынешних властей.
Моё сообщение на данной конференции входит составной частью в тематический блок «Политика региональных и федеральных властей и национальная самоорганизация кряшен в постсоветской России». Следовательно, хронологически ограничено двумя последними десятилетиями. Однако чтобы полно представить нынешнее политическое самосознание и состояние кряшен, необходим краткий экскурс в их этническую историю. Так случилось, что кряшены были вовлечены в политическую жизнь ещё на заре своего становления как этнического объекта. Причём почти независимо от них самих.
Дело в том, что в процессе завоевания чужих земель для российских властей поголовная христианизация иноверцев означала не только военное, но и идеологическое подчинение новых территорий. В этом их опорой могли стать и стали кряшены. Их менталитет был отнюдь не татарский и, тем более не мусульманский, что подтверждается их участием в завоевании Казани и последующем подавлении восстаний народов края. Это – во-первых.
Во-вторых, православная церковь была заинтересована в распространении своего влияния за счёт увеличения числа христиан, в первую очередь кряшен, и вытеснении противоборствующих верований с завоеванных пространств (в Поволжье – ислама и язычества). Предпринимались даже попытки, правда, безуспешные, подготовки священнослужителей из кряшен, дабы умножить число кряшенских приходов и оттеснить инаковерующих.
В-третьих, тюрки-христиане (предки кряшен, именуемые в литературе как «протокряшены»)), в первую очередь те, которые обитали в Поволжье до присоединения его к Московскому государству, уповали на улучшение условий отправления избранной ими веры и прямо или косвенно содействовали завоевателям, усугубляя раскол местного населения на религиозной почве.
В-четвёртых, насильно обращенные в христианство татары не теряли надежды на возврат в ислам и выражали недружелюбие ко всему христианскому, нагнетая напряжённость в межконфессиональных отношениях и прибавляя хлопот властям.
И, наконец, в-пятых, мусульманское духовенство не хотело уступать свои позиции, а язычество долгое время сосуществовало с православием, питая ненавистное миссионерам двоеверие, что надолго отодвигало стабилизацию межэтнической и межконфессиональной ситуации в крае.
В эпицентре этих противоречий, вопреки их желаниям, становились, как не трудно понять, кряшены. Они были своего рода барометром и противовесом умонастроений и духовного состояния крещёных инородцев, особенно крещёных татар, которые всегда служили предметом пристального внимания и особой заботы органов, ведавших внутренней политикой страны и делами православного и иностранных вероисповеданий. Совокупность перечисленных факторов спровоцировала возникновение кряшенского вопроса и обусловила необходимость его кардинального решения.
В качестве организованной силы и самостоятельного субъекта политики кряшены впервые выступили после создания в 1917 году Национального общества «Кряшен» [3]. Оно входило в состав Общества мелких народностей Поволжья, которое заинтересованно обсуждало вопросы федеративного устройства России, возможности создания Волго-Уральского штата, приемлемости экстерриториальной автономии [4]. В этих вопросах оно было солидарно с платформой большевиков, которая базировалась на тезисе о праве наций на самоопределение в рамках отдельных территорий. В соответствии с ним был выдвинут лозунг «Кряшены – нация» и предприняты практические шаги по реализации обещанного большевиками права на национальное самоопределение [5].
По прошествии столетия такая постановка вопроса воспринимается крайне радикальной, даже авантюрной. Но просьба не спешить с оценками. Во-первых, в подобных случаях надо делать скидку на стереотипы революционной риторики, которой вместе со всеми широко пользовались кряшенские пассионарии, и терминологическую неразработанность этнологии, зачастую не делавших различий между национальностью, народностью, народом и нацией. Как явствует из сохранившихся источников, конечной целью кряшенского движения постреволюционного периода было правовое закрепление этнонима «кряшен» и получение государственной поддержки в деле сохранения этнической самобытности, языка, письменности и системы образования, развития социально-культурной инфраструктуры. Дальше этого помыслы лидеров движения не шли. Значит, истинный смысл лозунга заключал в себе призыв к официальному признанию национальности «кряшен». И только.
А, во-вторых, не следует спешить с обвинениями их в авантюризме и сепаратизме. Теоретически в скорректированной нами интерпретации (т.е. не нация, а национальность) материализация идеи лозунга была вполне реальна. И практически существовали все условия и возможности создания национально-территориального образования кряшен, включения его в формировавшуюся многонациональную систему государственного устройства. Достаточно сказать, что по некоторым сведениям кряшены составляли половину населения Ахметьевской волости Мензелинского уезда, немало их насчитывалось в соседних уездах Вятской, Казанской и Уфимской губерний. И, если не представлялось более рациональных вариантов решения, то можно было довольно компактно очертить территорию в местах исконного проживания кряшен и учредить на ней национальный округ по примеру десятка других немногочисленных народов России.
Поскольку все, как известно, познается в сравнении, постольку уместно сопоставить численность кряшен по переписи 1926 года (100 тыс. человек в Татарской АССР, 120 тыс. в СССР; перепись 2002 года, особенно в Татарстане, не дает даже приблизительного представления о ней) с численностью титульных народов существующих ныне национально-территориальных образований, и убедиться, что соотношение во многих случаях в пользу первых. Самый красноречивый пример – Ханты-Мансийский автономный округ, где численность хантов 0,9% и манси 0,5% населения округа. А всего их соответственно 22283 и 8279 человек, и, кроме своего округа, они обитают ещё в Республике Коми, Ямало-Ненецком автономном округе, Свердловской, Томской и Тюменской областях. Подстать тому единственная в стране автономная область – Еврейская – с 4,2% титульного народа. Ни для кого не секрет цель её создания. Но уму непостижимо, в чём смысл сохранения её в качестве национально-территориального образования сегодня, тем более что в автохтонность евреев в той местности даже при самом смелом взлёте фантазии поверить невозможно. Ещё более прозрачны автономии и этнический статус ненцев. Всего их 34 тысячи [6], и они являются титульными в трех(!) автономных (до 1977 года именовавшихся национальными) округах. Их численность в Ненецком округе 11,9%, в Таймырском (Долгано-Ненецком) – 4,4% и в Ямало-Ненецком – 4,2%.
Конечно, это самый низкий порог, и нельзя не учитывать, что речь идет о малочисленных народах. Но аналогичная ситуация характерна и для более крупных и более высоких по статусу этносов в ряде субъектов Российской Федерации. Так, титульные нации составляют 10% населения в Карелии, 11,1% – в Хакасии, 22,1 % – в Адыгее, 23,3% – в Республике Коми, 24% – в Бурятии [7]. В подобном положении до переписи 2002 года были занимавшие третье место по своей численности в республике башкиры [8]. Таким образом, прецедент создания территориальных автономий под эгидой незначительных по численности титульных народов налицо. (И он, заметим в скобках, опровергает спекулятивные утверждения татарских националистов – вспомните истошные вопли по этому поводу Фандаса Сафиуллина и иже с ним – о том, что если татар в республике станет меньше 50 %, то её преобразуют в губернию).
Иначе говоря, при наличии доброй воли властей самоопределение кряшен могло успешно осуществиться в первые годы советской власти. Не случайным же было провозглашение Бакалинской кряшенской республики. Более того, как полагает историк Анатолий Иванов, ссылаясь на современные источники, в своё время не исключалось мнение в пользу создания на территории Бугульминского, Мензелинского и части Белебеевского уездов кряшенской автономной области с центром в Мензелинске [9]. И всё шло к этому.
В первые годы советской власти, пока ещё не было дезавуировано право наций на самоопределение, требования масс, участвовавших в обустройстве национальной жизни, в целом удовлетворялись. В 1919 году при Казанском губернском отделе национальностей возник подотдел кряшен, который в следующем году был преобразован во Всероссийский (Центральный) кряшенский отдел [10] с представительством в Наркомнаце РСФСР. Почти одновременно с ними в обкоме РКП(б) создается кряшсекция [11], на базе которой позже возникла Высшая коллегия по делам кряшен [12].
Результат их непродолжительной деятельности известен: создание кряшенского издательства, выпуск газет и журналов для кряшен, основание кряшенского передвижного театра, преобразование кряшенской учительской семинарии (бывшей центральной крещёно-татарской школы) в педагогические курсы (с 1922 года кряшпедтехникум), открытие кряшенских филиалов Восточной консерватории и музыкального училища [13]. На университетском уровне развертываются широкомасштабные исследования этногенеза, истории, культуры и быта кряшен [14]. Наряду с центром аналогичные структуры и направления деятельности возникали также в регионах компактного проживания кряшен.
Но вскоре наступил крутой поворот в развитии страны, который в национальной политике выразился в сумасбродной идее укрупнения наций за счёт слияния народов. В орбиту этой доктрины попала половина (поначалу даже чуть более) народов, народностей и племен [15] без учета их этнической дифференциации, хозяйственно-бытового уклада, образа жизни, исторических традиций, уровня социально-культурного развития, конфессиональной ориентации и волеизъявления. Среди обречённых этнических сообществ оказались и те, которые, как, например, кряшены, могли претендовать и претендовали на статус самостоятельного этноса.
В угоду новой доктрине ставились и решались задачи несовместимые и даже взаимоисключающие друг друга. Известно, например, что татарская письменность базировалась на арабской графике, а кряшены пользовались алфавитом, разработанным Николаем Ильминским (1822-1891) на основе кириллицы. Так продолжалось до начала 20-х годов прошлого столетия, когда стала настойчиво насаждаться идея культурного слияния кряшен с татарами и были сделаны попытки обучить кряшенское население республики арабскому письму. Из этой затеи ничего не вышло. А вскоре татарскую письменность перевели на латинский шрифт, так называемый яналиф [16], и снова стали переучивать кряшен уже вместе с татарами. И буквально через десять лет, как и всем народам России, татарам была навязана кириллица, а кряшены вернулись на круги своя. Чтобы протащить нужные центру решения местные власти сначала сменили руководство партийных, государственных и других официальных учреждений кряшен, а затем распустили их. Всякое упоминание о кряшенах было изгнано из научного лексикона и политической риторики, этноним «кряшен» изъят из списка народов РСФСР, стало немыслимым даже упоминание о кряшенском вопросе [17].
Так продолжалось 60 лет. Люди старшего и среднего поколений помнят эти бесправные с точки зрения этнической идентификации времена. А молодым, кто не познал их на своём личном опыте, советую прочесть материалы сборника «Есть такой народ – кряшены», и, конечно же, письма Ивана Максимова к Марии Арентовой, Максиму Глухову и к другим адресатам, не публиковавшиеся ранее статьи и сопутствующие документы. Это, пожалуй, самое убедительное свидетельство того, что лишённые своего названия, языка и школы, отлучённые от церкви, кряшены, несмотря на притеснения, запреты, постоянный идеологический пресс, остались верны своим этническим традициям, православной духовности, сохранились как самобытный, самодостаточный этнос.
Может быть, поэтому возродившееся кряшенское движение уверенно заявило о своих целях. Его лидеры встали на путь цивилизованного решения этноконфессиональных проблем. Принципиальное значение в этом плане имела состоявшаяся 12 апреля 1992 года республиканская конференция представителей местных организаций кряшен, которая приняла судьбоносные резолюции “О воссоздании средств массовой пропаганды”, “О возрождении национального театра кряшен”, “О восстановлении православных храмов и о богослужении кряшен на родном языке”, “О возвращении главного здания Центральной крещено-татарской школы” и “О всекряшенском джиене” [18]. Их содержание было доведено до сведения делегатов первого съезда народов Татарстана и соответствующих официальных органов и учреждений.
В дополнение к ним 14 мая 1992 года в Кабинет Министров республики было направлено коллективное письмо, которое подписали более 20 видных общественно-политических деятелей, ведущих ученых, известных творческих работников и других авторитетных граждан республики разных национальностей с просьбой “предусмотреть в структуре формирующихся штатов Академии наук Татарстана учреждение отдела кряшеноведения с лабораториями по проблемам этногенеза, фольклора и быта кряшен”.
Следует оговориться сразу, что современное кряшенское движение возродилось в иных социально-исторических условиях и, будучи верным своей самоцели – цивилизованному решению кряшенского вопроса – пути достижения цели определяет с учётом существующих реалий. Сегодня утратило свою актуальность главное требование революционной эпохи – предоставление кряшенам национально-территориальной автономии, поскольку она не является панацеей от существующих бед. Напротив, в современных условиях такой путь вообще не приемлем. Об этом ещё в 1974 году чётко заявил И.Г.Максимов в письме заведующему отделом науки и учебных заведений Татарского обкома КПСС В.В.Иванову. «Я не предполагал в своих записках, направленных на имя Демичева П.Н., создать ещё одну советскую республику или автономную область – кряшенскую, а просил разрешить называться этой народности «кряшенами» [19], – пояснял он.
Как трезвомыслящему человеку ему было ясно, что новое время не приемлет прежних устремлений. Во-первых, территориальный передел страны сегодня невозможен не только потому, что его никто не допустит, но и по абсолютной его бесполезности, отсутствия потребности в нем как самих кряшен, так и всего общества со всех точек зрения – политической, экономической, социально-культурной, бытовой и прочих. В стране, республике, местах компактного проживания кряшен создана и в целом успешно функционирует комплексная система жизненного обеспечения. Изъятие любой ее части может привести к нежелательным последствиям.
Во-вторых, не в интересах кряшенского сообщества размежевание, сужение, локализация, обособление информационного, научно-образовательного, культурно-просветительного, хозяйственно-бытового, досугово-оздоровительного пространства. Возрождение кряшен в качестве самодеятельного этнического субъекта российского социума может произойти только путем их интеграции в общественный прогресс.
И, в-третьих, существуют закономерности исторического процесса, которые детерминируют те или иные модели поступательного развития этносов, государств, их содружеств, мирового сообщества в целом. Недооценка их требований неизбежно ведет к тупиковой ситуации. Речь идет о том, чтобы отказаться от пагубных последствий национальной политики советской власти, опустившейся до попрания собственных гарантий на самоопределение наций и установившей многоступенчатую иерархию народов и граждан страны с неравной соподчиненностью, наличием или отсутствием этнического статуса, самоуправления, юридических прав, в том числе на самоназвание.
К сожалению, татарстанская правящая элита осталась на позициях начала ХХ века и мало что сделала по устранению дискриминации кряшен. Только в течение краткого времени вслед за распадом СССР, когда противостояние «кто кого?» между Верховным Советом республики и Милли Меджлисом татарского народа («Национальное собрание» - татарская националистическая организация. – прим.) достигло кульминации, и противоборствующие стороны вынуждены были обратиться за поддержкой к народным массам, кряшен уравняли с «белыми людьми». Они были среди инициаторов проведения первого съезда народов и учредителей Ассоциации национально-культурных обществ Республики Татарстан, первым президентом которой был избран (что сегодня и представить себе невозможно!) руководитель организации кряшен.
Однако после преодоления политического кризиса власти вернули кряшенские проблемы на круги 70-летней давности, что выразилось в противодействии этноконфессиональному возрождению кряшен. Им было отказано в предоставлении статуса самостоятельного этноса и, следовательно, легитимации этнонима и, как следствие, в создании национально-культурной автономии. Неправедные действия вершителей такой национальной политики вызывали возмущение кряшенского населения, которое, с течением времени достигло апогея и выплеснулось за пределы республики. Достаточно сказать, что ни по одной из резолюций конференции местных организаций кряшен на протяжении десяти лет не было оказано никакого содействия. Наоборот, даже то, что начинало осуществляться силами общественности, всячески затормаживалось или искоренялось.
Так случилось, например, с затянувшейся тяжбой по возвращению кряшенской общине Казани главного здания Казанской центральной крещено-татарской школы, в котором прежде находилась домовая церковь – единственный в городе храм, принадлежавший кряшенскому православному приходу. Объединение кряшен, собрав все документы, добилось в 1993 году придания зданию статуса исторического памятника республиканского значения. В соответствии с действовавшим тогда законодательством Министерство культуры известило ректора Казанской ветеринарной академии Г.З.Идрисова, на балансе которой находилось здание, о недопустимости его перепрофилирования и передачи кому бы то ни было. Вслед за тем правление Объединения кряшен обратилось к ректору академии с просьбой о постепенной передаче этого памятника, аналогично тому, как, например, Министерство внутренних дел передало Обществу немецкой культуры здание лютеранской кирхи. Эта просьба была поддержана руководством Аппарата Президента. Однако, сославшись на дефицит помещений, которого к тому времени, как выяснилось позже, академия уже не испытывала, Г.З.Идрисов в просьбе отказал, не погнушавшись попутно обвинить лидера кряшен в некорректных действиях. И вскоре, в 1997 году, единственный в Казани кряшенский исторический памятник был продан предпринимателям, которые его надстроили, реконструировали, изменив до неузнаваемости, и разместили в нем предприятия торговли и услуг.
Примерно так же обстоит дело с церковными зданиями в кряшенских селах. К услугам татарского населения республики имеется более 1000 мечетей, а жителям 200 сельских населенных пунктов и городов Казани, Набережных Челнов, Елабуги, Заинска, Нижнекамска с компактным проживанием кряшен предоставлено не более 10 православных храмов [20][1]. Социологическое исследование, проведенное исполкомом Республиканского национально-культурного центра кряшен Татарстана в период с 15 октября 2001 по 3 марта 2002 годов, выявило аналогичные факты в расстановке административных и хозяйственных кадров, социально-культурном и бытовом обеспечении кряшенских населенных пунктов. Был обнаружен и такой случай беспредела, когда собранные верующими кряшенами на восстановление православного храма в селе Налим Заинского района денежные средства были израсходованы на благоустройство татарского кладбища соседней деревни [21].
Явно обнаружившаяся дифференциация татарстанского общества по этноконфессиональному признаку породила новые проблемы, которые без государственной помощи разрешить невозможно. После нескольких неудавшихся попыток обратить внимание властей на социально-бытовые, этнокультурные и конфессиональные проблемы кряшенского населения Республиканский национально-культурный центр кряшен Татарстана стал склоняться к формам и методам политического давления. Начавшаяся подготовка к переписи населения России и выделение этнонима “кряшен” отдельной строкой в предлагаемом перечне национальностей еще более усугубили положение. В средствах массовой информации развернулась кампания по обвинению кряшен в сговоре с Москвой и подрыве целостности татарского народа. В ответ на это под влиянием радикально настроенных лидеров кряшенского движения конференция представителей с мест, созванная 13 октября 2001 года Республиканским центром, приняла Декларацию о самоопределении кряшен как этноса [22].
Ситуация зашла в тупик. В поисках выхода из неё была достигнута договоренность о встрече лидеров кряшенского движения с тогдашним президентом Татарстана Минтимером Шаймиевым. Она состоялась 11 апреля 2002 года. Была обсуждена совокупность вопросов, в основе своей повторявших резолюции конференции кряшен 14 апреля 1992 года и коллективного письма представителей общественности 14 мая того же года. В итоге был составлен и разослан исполнителям Протокол поручений Президента, 19 пунктов которого содержали предписания ответственным органам и ведомствам по устранению допущенных перекосов национальной политики и обеспечению условий для равного развития кряшен в составе многонационального населения республики. Среди них были такие, как:
1) составить целевую программу комплексного развития социально-культурной сферы жизни и деятельности кряшен;
2) предусмотреть меры по содействию реализации кряшенами своих гражданских прав и участия в государственной и хозяйственной деятельности;
3) при разработке концепции музея-заповедника «Казанский Кремль» предусмотреть устройство экспозиции (филиала, отдела, зала), посвященной истории, этнографии и культуре кряшен;
4) рассмотреть вопрос о создании при академии культуры и искусств ансамбля песни и танца кряшен, ведя последовательную работу по преобразованию его в перспективе в государственный творческо-исполнительский коллектив;
5) разработать и издать для школ, расположенных в селах, с компактным кряшенским населением, программы факультативных курсов по краеведению, народным художественным промыслам и ремеслам, обычаям, обрядам, фольклору и традициям кряшен;
6) составить перечень кряшенских населенных пунктов, в которых действовали прежде и существует ныне потребность восстановления церквей, часовен и других культовых объектов;
7) согласовать с местными религиозными общинами и администрациями городов и районов условия и сроки реставрации и нового строительства церковных зданий;
8) передать здание бывшей церковно-приходской школы при храме Тихвинской Божьей Матери под центр культуры кряшен;
9) рассмотреть вопрос о создании в структуре Академии наук Татарстана отдела (сектора) кряшеноведения.
Исполнителями поручений были определены руководитель и заведующие отделами Аппарата Президента, советник Президента, заместитель Председателя Госсовета, вице-премьер, министры, председатель Совета по делам религии при Кабмине республики, мер города Казани, президент и директор института Академии наук, ректор вуза, директора издательства и музея. Контроль за исполнением поручений был возложен на заместителя Премьер-министра Республики Татарстан Зилю Валееву, которой вменялось представить отчет о проделанной работе 15 сентября 2002 года [23].
К сожалению, этот многообещающий акт не внес существенных изменений ни в официальный статус, ни в повседневную жизнь кряшен. Время шло, но ничего, за исключением двух-трех показательных мероприятий, не было сделано. Причём было замечено, что поддержка кряшен на всех официальных уровнях не выходит за пределы текущей культурно-досуговой работы и разовых мероприятий. Вопросы же, связанные с кардинальным решением кряшенских проблем, не находят понимания. Таким образом, встреча с Президентом не оказала никакого влияния ни на общественное мнение, ни на сложившуюся ситуацию. Наоборот, по мере приближения переписи населения еще более разнузданный характер приобретала кампания по бичеванию кряшен. И если раньше официальные власти дистанцировались от нее, то со временем в нее были втянуты научные учреждения и официальные органы, Государственный Совет и Президент республики [24]. Не был принят во внимание доведенный до Президента, а затем обнародованный альтернативный призыв предоставить кряшенам полную свободу для этнической самоидентификации, дабы полнее учесть их, а затем, чтобы не нагнетать напряжённость, включить записавшихся кряшенами в общий итог татар [25].
Совершенно ясно, что кампания по шельмованию кряшен была спровоцирована республиканскими властями, её возглавили и вели чиновники высшего уровня. В приливе откровенности бывший депутат Государственной Думы Фандас Сафиуллин от Татарстана признался в этом. Вот дословный пассаж из его интервью газете «Вечерние Челны» 13 марта 2002 года: «С моей подачи мы устроили большой шум по этому поводу (выделения в переписи кряшен и др. – А.Ф.) в Госсовете РТ (а я специально приезжал и выступал на пленарной сессии) и Госдуме РФ». «Мы добились проведения специального совещания у представителя правительства в Госдуме». «…Мы по этому поводу написали письмо Михаилу Касьянову, а Минтимер Шаймиев – Владимиру Путину». И вот ему же принадлежащая фраза из центральной газеты, подтверждающая провокационность, беспочвенность и безнравственность антикряшенской кампании: «Мы, татары, ругаем московских шовинистов, боремся против шовинизма, а сами ведём такую же политику по отношению к кряшенам. Тогда у нас нет права обижаться на Москву. Если наши же кряшены испытывают чувство обделённости, значит, в этом виноват весь татарский народ». Спрашивается, где тут настоящий Фандас и которому из этих Фандасов верить? Вопрос, конечно, риторический. Беспринципность Фандаса Сафиуллина уже давно никого не удивляет. Странно выглядит позиция руководства республики.
Сопоставьте, например, следующие высказывания Минтимера Шаймиева. Первое: «Мы в долгу перед кряшенами за то, что они сохранили музыку, язык и прикладное искусство наших предков». Второе: «предполагается выделить самостоятельные народы татар-кряшен и сибирских татар. Я думаю, что по этому вопросу мы должны высказаться весьма определённо. Мы, татары, – единый народ с единой культурой и литературным языком». И третье: «Главный момент, который следует помнить – это то, что по закону каждый вправе добровольно выразить свою национальную принадлежность, и эта норма гарантирована соответствующим положением как тайна волеизъявления» [26]. Не следует ли из этого, что кряшен, сохранивший культуру предков, пользуясь правом добровольно выразить свою национальную принадлежность, должен отказаться от этого права и по указанию М.Ш.Шаймиева весьма определённо заявить, что он татарин, и не иначе. Ведь альтернативных действий заявления М.Ш.Шаймиева не допускают.
Обоснованность таких суждений подтверждают итоги двух последних переписей населения России. Вследствие использования административного ресурса кряшены в Татарстане были переписаны по трем номинациям: татары, крещеные татары и кряшены, не считая весьма значительной прослойки городских кряшен, записавшихся русскими. Таким образом, перепись не определила численности проживающих в Татарстане кряшен. А это оставляет открытыми вопросы о финансировании их социально-культурных нужд, обустройства населённых пунктов, развития современной инфраструктуры, обеспечения занятости в местах их компактного проживания. Воистину: нет народа – нет проблем.
Можно было бы не акцентировать внимание на этих высказываниях, если бы они не были отражением национальной политики. Татарстан не единственный регион, в котором к моменту распада СССР оказались подобные кряшенам не реабилитированные народы. Во многих случаях они нашли понимание. Как отметил в докладе на исследовательском семинаре директор Института этнологии и антропологии РАН Валерий Тишков, «руководство Бурятии оказало содействие сойотам, которые захотели утвердиться как самостоятельный народ (хотя они давно перешли на бурятский язык), власти Удмуртии помогли бесермянам в сохранении своих культурных традиций и признали за ними право самоопределиться в качестве отдельного этноса, а руководители Тувы не возражали против выделения в качестве самостоятельного народа тувинцев-тоджинцев, несмотря на то, что такое выделение с научной точки зрения не бесспорно» [27].
Ещё дальше пошли власти Карелии. Поддержав вепсов, известных в древности как весь, а позже – чудь, в их стремлении к этническому самосохранению, они приняли беспрецедентное решение. Поскольку численность вепсов (8 тыс. чел.) исключала возможность создания не то что автономного округа, но и полноценного района, постольку была учреждена Вепская национальная волость с собственным бюджетом, обеспечивающим их самобытное развитие [28].
В итоге все перечисленные этнические образовании получили правовой статус малочисленных народов [29]. И ни один субъект Российской Федерации, ни один титульный, как и не титульный, этнос от этого не пострадал.
Совсем не так складывается судьба кряшен. Имеется в виду их неудавшаяся попытка вернуть искомый этноним, а вместе с ним и соответствующий статус. После появления в средствах массовой информации сведений о возвращении бывшим народностям, учтенным в переписи населения 1926 года, прежнего этнического статуса кряшены Казани в 1996 году обратились с ходатайством к Президенту России Борису Ельцину. Одновременно были направлены письма с просьбой поддержать это ходатайство Министру по делам национальностей и федеративным отношениям Российской Федерации, руководителям Башкортостана, Удмуртии, Красноярского края, Иркутской, Кировской, Оренбургской, Пермской, Свердловской и Челябинской областей. Обращения были восприняты сочувственно, но ожидаемых результатов не принесли.
Возникла не поддающаяся никакой логике парадоксальная ситуация: удовлетворив ранее такую же просьбу нагайбаков, Федеральный центр за деревьями не рассмотрел леса. Как выяснилось, ему не дано было понять, что нагайбаки – те же кряшены, и сами они этого не отрицают. Просто за ними в качестве дополнительного этнонима закрепилось название крепости, в которой они несли службу после перевода их в казачье сословие [30]. В итоге один и тот же этнос на своей исторической родине оказался разделенным надвое: малочисленная часть (менее 10 тыс. чел.) обрела статус народа, подавляющая часть, доказывавшая на протяжении истории состоятельность и дееспособность, осталась на правах этнографической группы татарского народа. Такое возможно, наверное, только в России. Резонно спросить российские власти: какие критерии применяют они при этнической дифференциации этносов?
Таким образом, расколотым оказался не татарский, а кряшенский народ.
Прошло десять лет с того дня, когда было предписано представить отчёт об исполнении поручений Президента Татарстана. Отчёта не было. Потому что не было исполнения, создавалась, как уже было отмечено, лишь его видимость. И то на первых порах. Стало ясно, что встреча на высшем республиканском уровне – тщательно продуманный политический ход, рассчитанный на умиротворение чересчур активных лидеров кряшенской оппозиции, а поручения – пустые обещания благ за отказ от проведения объявленного к тому времени съезда кряшен России. Опытный политик М.Ш.Шаймиев легко переиграл наивных кряшенских лидеров.
Только один пункт нашёл предполагаемое воплощение в жизнь: создан Государственный фольклорный ансамбль кряшен. По остальным имеются большие вопросы. Как недавно стало известно от одного из непосредственных исполнителей, поручение Президента о создании музейной экспозиции кряшен отменил бывший руководитель его аппарата Экзам Губайдуллин. Помещение церковно-приходской школы, переданное взамен проданного главного здания крещёно-татарской школы, не адекватно последнему и для использования не пригодно.
Организованный 12 августа 2008 года в составе Института истории АН РТ Центр исследования истории и культуры татар-кряшен и нагайбаков не отвечает возлагавшимся на него требованиям ни по названию, ни по кадровому составу, ни по направлению и содержанию работы. Складывается впечатление, что на него, как и на Общественную организацию кряшен Республики Татарстан (учреждена 27 мая 2007 года), возложена не осуществлённая в начале ХХ столетия миссия интеллектуальной деградации кряшен и последующей ассимиляции их татарами-мусульманами. Вместо того чтобы, опираясь на Декларацию о самоопределении кряшен как этноса, открыто добиваться решения кряшенского вопроса, правление Общественной организации кряшен республики вопреки возражениям ряда его членов и осуждению такой позиции рядовыми участниками движения, вновь направляет своих представителей на очередной съезд Всемирного конгресса татар в качестве официальных делегатов. Что это как не признание лидерами официального кряшенского движения статус-кво кряшен в качестве этнографической группы татар?!
Совершенно необъяснимое неоднозначное отношение к тождественным проблемам этнических сообществ в едином правовом пространстве страны даёт основание утверждать, что в России нет национальной политики. Вроде бы не логично. В многонациональном государстве её не может не быть. И тем не менее… Выступая на встрече с руководителями региональных делегаций III Всемирного конгресса татар, В.В.Путин весьма красноречиво изъяснился по этому поводу. «…Быть татарином в Башкирии нелегко. А русскому в Татарстане? А чеченцу в Москве? А мордве в других частях Российской Федерации? Кому, где и как? Кто и где себя как ощущает. А белорусам у нас, в Российской Федерации? А украинцам, которых большое количество в нашей стране? – вопрошал он и резюмировал далее совсем в духе правозащитников: …Татарам нужна в России справедливость, законность. …Всем нужна законность и справедливость, всем без исключения. Полная дурь и вред, если кто-то где-то запрещает в многонациональной стране изучать родной язык или препятствует этому. Абсолютно недопустимо, вредно для страны в целом. …Многие языки у нас под угрозой исчезновения». Справедлив и окончательный вывод этой речи: «У нас многонациональное государство. И мы должны ясно и чётко понимать, если представители любой, не такой многочисленной национальной группы, как татары, а любой, даже самый маленький народ, представители любого, даже самого маленького этноса, не будут чувствовать здесь себя, как дома, мы не сохраним многонациональное государство» [31].
Будем надеяться, что это заявление относится и к кряшенам и даст практические результаты. Но... Недавно увидел свет и был доведён до многонациональной общественности новый документ, призванный обеспечить тотальное межэтническое миролюбие в современном российском социуме. Он носит название «Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации». Это проект, принятый 27 сент
