«Все страны живут по законам,
А Россия – по пословицам и поговоркам»
Александр II
Русское органичное право создавалось добром, а не силой (не в силе Бог, а в правде), не взаимным договором для охраны эгоистических интересов, не принуждением и не законом. Специфически русское восприятие – право как незыблемый авторитет правды и истины при наименьшей формальной регламентированности, внутренней органичности и цельности. Русский человек всегда чувствовал, что за юридическим правом стоит закон правды – внутренний закон, помимо земного суда есть высшая справедливость и Божий суд. Не случайно в русском языке изначально слово «правда» означала «закон» («Древнейшая Правда» или «Правда Ярослава» – правовой кодекс, выданный в 1016 годуНовгороду). Поэтому формальное право не воспринималось как добродетель, ибо критерием было чувство правды, а не права. Русская идея была нацелена на внутреннее нравственное духовное совершенствование человека и нравственного порядка в обществе более, чем на созидание правовых форм. «В России содержание всегда предпочиталось форме, совесть – букве закона, мораль – силе, а сила – интриге» (И.Л. Солоневич). В этом сказывались «большое доверие к людям и малая любовь к законам» (И.Л. Солоневич). Более того – большая любовь к человеку. Поэтому на Руси «правовая идея не является высшим принципом этики, выше её идея любви, стоящая по ту сторону права и бесправия, вины и отмщения, – идея всепрощающего, всеочищающего добра, навсегда закрывающая истоки человеческой вражды» (В. Шубарт). Отсюда – приоритет внутреннего, духовного авторитета над внешним юридическим и рационалистическим. Жизнь по вере, а не по долгу и обязанности. Правда выше долга, а долг выше права. «Русский склад мышления ставит человека, человечность, душу выше закона и закону отводит только то место, какое ему и надлежит занимать: место правил уличного движения. Конечно, с соответствующими карами за езду с левой стороны. Не человек для субботы, а суббота для человека. Не человек для выполнения закона, а закон для охранения человека. И когда закон входит в противоречие с человечностью – русское сознание отказывает ему в повиновении» (И.Л. Солоневич).
Русская жизнь регламентировалась в большинстве своём не сводами законов и не установленным порядком, а авторитетом традиций, выражающих историческую память народа и национальное самосознание. Поэтому на Руси доминировало прецедентное, а не формальное право. Прецедент схватывает дух права, закон же устанавливает неизменную правовую формулу. Прецедент меняется в восприятии во времени, в зависимости от морально-правового сознания людей. Закон же отчуждается от общества, его породившего. Устное, обычное право истолковывается народом. Записанный закон толкуется кастой законников, судей. «Никогда русский человек не верил и не будет верить в возможность устроения жизни на юридических началах» (Л.А. Тихомиров). Пренебрежение к правовому устроению серединного земного царства таит опасность нравственного срыва, ибо право подпирает и муштрует слабонравие. Своеобразное жизнеощущение открывало новые исторические возможности, в нём заложена подлинно христианская нравственность, мотивированная не формальным моральным законом, а свободной потребностью любви, милосердия и справедливости. Нравственность, основанная не на долге, а на совести и любви, – поступаю так не потому, что должен, а потому, что иначе не могу, – это характерно русская совестливость. Высший идеал русской идеи – торжество правды, справедливости, доброты и любви.
Нравственное и правовое чувство русского человека, основанное на подлинно христианском жизнеощущении, не достигло в русской жизни степени самосознания. Было органичное чувство добра и правды, но недоставало незыблемого нравственного сознания и ясного правосознания личности. Этим потенциям русской идеи предстояло развиться. Но катастрофа начала ХХ века почти стёрла традицию русского добронравия вместе с их живыми носителями. Вместо возрастания правового сознания жизнь предложила тоталитарную муштру. Так что же такое Закон законов или Основной закон в стране с такими историей и современностью, с глобальными угрозами грядущего?
Когда прерывается жизненная традиция – правовая и нравственная – народ впадает в правовой и нравственный нигилизм, – жизнь превращается в хаос и взаимоистребление – кровавую Гражданскую и кровавую диктатуру. После таких катастроф долго и мучительно народу приходиться собирать себя и приходить в себя.
Конечно же, преемственность власти и закона периодически прерывались везде и всегда. Тем не менее, всегда и везде после всех переворотов и революций общество требовало, а властный слой предлагал некие основы правопреемственности (в большей или меньшей степени реальные, или в меньшей или большей степени мифологические), без которых не может существовать людское сообщество. В последние века эту основу традиционного устройства государства или их объединений называют Конституцией. Так виртуальная условность становится основой, без которой реальность превращается в хаос.
Февральская и Октябрьская революции 1917 года и ввергли Россию в кровавый хаос. «Лучшая в мире» сталинская Конституция десятилетиями была фиктивным фасадом свирепой коммунистической диктатуры. Но первые советские диссиденты-шестидесятники начали требовать от властей выполнения именно советской Конституции, – правовая виртуальность постепенно пробивалась в реальность.
Первый раз я принял участие в дебатах по поводу Конституции в 1991 году на Съезде народных депутатов России, где обсуждалось: должен ли принимать Конституцию парламент страны, или её нужно выносить на всенародный референдум. Я заострил своё выступление, чтобы привлечь внимание к важнейшему вопросу: «Моя многоумная тёща – как и абсолютное большинство граждан страны – никогда не откроет текст Конституции. Основной закон страны должен разрабатываться и приниматься профессиональным парламентом». Естественно, СМИ донесли только «главное»: «Депутат Аксючиц заявил, что его тёща никогда не откроет текст Конституции!» Тем не менее, тогда возобладало здравомыслие и Съезд народных депутатов начал конституционную работу по двум направлениям: в Конституцию РСФСР вносились актуальные поправки, а Конституционная комиссия Съезда работала над новой Конституцией России.
Но ельцинский призыв недалеко ушёл от наследия коммунистического режима и продолжал править вне права – насилием и ложью. Для восстановления подлинной конституционности в День Конституции следовало бы вспомнить, что её создатель – президент Ельцин – как минимум трижды разрушал основы правовой преемственности российской государственности.
Беловежские заговорщики в декабре 1991 года разрушили государство, отменив Конституцию Советского Союза и поправ Конституции собственных республик. Верховный Совет России проголосовал за «ратификацию» Беловежского соглашения, хотя по Конституции это мог сделать только Съезд народных депутатов России. Поскольку Съезд отказался ратифицировать Соглашение, новая российская государственность начала существовать по существу вне правового поля, – с чистого листа.
В следующий раз Ельцин прервал конституционную преемственность, расстреляв Высший орган власти (Съезд народных депутатов) и парламент страны (Верховный Совет). Репетиция переворота была проведена ещё весной 1993 года. 20 марта 1993 года Ельцин в телевизионном обращением к народу объявил, что подписал указ о введении «особого порядка управления». Конституционный суд Российской Федерации, ещё не имея подписанного указа президента, признал его действия, связанные с телеобращением, неконституционными, и усмотрел наличие оснований для отрешения президента от должности. Струсив, на этот раз представители Ельцина заявили, что неконституционный указ не был подписан.
Вскоре после оглашения указа 21 сентября 1993 года № 1400 Конституционный суд Российской Федерации на экстренном заседании принял решение о том, что: указ Ельцина в двенадцати местах нарушает российскую Конституцию и, согласно Конституции, является основанием для отрешения президента Ельцина от должности. Ибо действующая Конституция России гласила: «Статья 121-6. Полномочия Президента Российской Федерации (РСФСР) не могут быть использованы для изменения национально-государственного устройства Российской Федерации (РСФСР), роспуска либо приостановления деятельности любых законно избранных органов государственной власти, в противном случае они прекращаются немедленно».
В результате кровавого государственного переворота октября 1993 года и антиконституционного навязывания авторитарной конституции окончательно сформировался авторитарный ельцинский режим. Не собрала ельцинская Конституция, как теперь известно, и необходимого количества голосов, соответствующего указу Ельцина о референдуме. Естественно, абсолютное большинство граждан страны ни разу не заглядывало в текст новой Конституции, голосовали же «за» под давление массированной пропаганды. Понимая незаконность принятия ельцинской Конституции, лидеры ряда партий и общественных движений 19 января 1994 года обратились к обществу в России с заявлением:
З А Я В Л Е Н И Е
лидеров партий и общественных объединений о нелегитимности Конституции, представленной на референдум Б. Ельциным
Текст Конституции, вынесенной на референдум 12 декабря 1993 года, возрождает авторитарный строй в Российской Федерации. Предоставляя президенту диктаторские полномочия, Конституция оставляет Россию беззащитной перед злой волей или прихотью как нынешних, так и будущих её властителей.
При проведении референдума по проекту Конституции допущены грубейшие нарушения Конституции (Основного Закона) Российской Федерации 1978 года (с последующими изменениями) и Закона «О референдуме РСФСР» 1990 года.
Согласно Конституции 1978 года референдум может проводиться только в порядке, установленном Конституцией и законами Российской Федерации (статья 5). Референдум по принятию Конституции 12 декабря 1993 года проведён так, как это установил подзаконный указ должностного лица.
По Закону Российской Федерации «О референдуме РСФСР» для принятия Конституции или внесения изменений в Конституцию необходимо получить большинство голосов от общего числа избирателей. Конституция была одобрена голосами менее трети избирателей, имеющих право голоса.
В организации проведения референдума также были допущены серьезные нарушения. Сформированные исполнительной властью избирательные комиссии, заменившие законно избранные органы, выступили в поддержку Конституции и тем самым поставили под сомнение объективность подведения итогов голосования.
С учётом изложенного мы заявляем:
Конституция от 12 декабря 1993 года не может быть признана легитимной и вступившей в силу.
Федеральное собрание, избранное на основе Указа № 1400, действует, как это и было предусмотрено президентом, до принятия новой Конституции России.
Конституция должна быть разработана и принята Учредительным собранием, закон о выборах которого должно принять Федеральное собрание.
В этом мы видим единственно возможный путь к построению подлинно демократического и справедливого конституционного строя.
В. Аксючиц, М. Астафьев, С. Бабурин, В. Бондарчук, Ю. Воронин, Ю. Дерюгин, В. Жарихин, Г. Зюганов, А. Краснов, В. Лафитский, В. Мироненко, С. Михайлов, И. Муравьёв, Н. Павлов, С. Полозков, Д. Рогозин, О. Румянцев, Ю. Седых-Бондаренко, В. Смирнов, О. Соколов, В. Сыроватко, И. Федосеев, В. Хомяков.
Таким образом, и Советское государство, и Новая Россия начали и продолжили своё существование нелегитимно, – неоднократно прервав и поправ и существующие, и собственные конституционные основы. Всё это показывает, что для поддержания конституционного строя важно не только содержание Конституции, но отношение к ней верховной власти и правящего слоя. Когда власть не только не подчиняется законам, но игнорирует и отменяет Основной закон, - разрушаются основы правосознания общества. С какой стати за нарушение уголовного законодательства сажают в тюрьму, а за нарушение и даже отмену Конституции – президент не утрачивает своей легитимности?!
В послеельцинской России верховная власть при всём при том ни разу не отменила ни одной конституции. В этом вопросе продемонстрирована положительная динамика, что даёт надежду на восстановление подлинной правопреемственности государства и на рост правосознания общества. Неискоренимый правовой инстинкт граждан и режим остаточной законности, в котором мы пребываем, дают основания не впадать в полный правовой нигилизм, а стремиться к многотрудной кропотливой работе по восстановлению полноты правопреемственности Российского государства. Конечным этапом такой работы должно быть Учредительное Собрание (или Земский Собор), которое только и полномочно принять Основной Закон, тем самым конституирующее (возвращающее в правовую преемственность) Российское государство.
