Предисловие 2013 г.
Данная статья вышла на сайте АПН в двух частях 5 и 7 июля 2012 года. Сейчас же, ровно через календарный год, стало видно, что некоторые прогнозы оказались верными: «Тахрир как явление», по всей видимости, станет вечным проклятием Египта».
Кемп-Девид или жизнь с психотравмой.
Народная революция в Египте завершилась. В результате демократических выборов президентом страны стал радикальный исламист Мухаммед Мурси. Правивший 30 лет «тиран Мубарак» свергнут, осужден к пожизненному заключению и пребывает в коматозе. Новоизбранный президент Мурси, обещал ранее, что Мубарак своей смертью не умрет. Выполнит ли он свое обещание, и насладится ли мир, уже видевший в петле Хусейна, лицезрением казни старика - покажет время.
26 марта 1979 года вблизи Вашингтона, в президентской резиденции Кемп-Дэвид был подписан мирный договор между Израилем и Египтом. Стоявшая годы авангарде антиизраильской и антизападной борьбы арабская страна, фактически признала свое поражение и капитулировала перед еще недавним «священным врагом».
Давние события связанные с этим договором, казалось бы далеки от «революции на площади Тахрир» 2011 года. Но это не совсем так.
Чтобы понять, «Тахрир как явление» необходимо углубиться в историю Египта последних десятилетий. В 1952 году в результате заговора патриотически настроенных офицеров была свергнута египетская монархия. Пришедший к власти националист Гамаль Абдель Насер быстро изменил социально-политический облик страны. Не считаясь с внешними угрозами национализировал иностранную собственность, провел социальные и экономические реформы. Поставив целью создать «арабский социализм» Насер создал общедоступную, в том числе и в плане высшего, систему образования, создал систему медицинского обслуживания населения. Он начал индустриализацию страны, вкладывал средства в модернизацию сельского хозяйства.
При Насере резко выросли доходы малообеспеченных слоев населения, практические исчезла нищета.
Заработали социальные лифты, резко расширился слой национальной интеллигенции. Идеологической основой «Объединенной арабской республики», - Насер был панарабистом и мечтал о государстве всех арабов, - были идеи националистического авторитарного социализма. Но со смертью Насера, его преемник Анвар Саддат резко поменял вектор развития страны. Начал в 1973 году «Войну Судного дня» с Израилем, окончившуюся катастрофическим поражением. По мнению ряда аналитиков, Садат, начав эту войну, сознательно ставил цель добиться поражения армии руководимой им страны. Поражение армии было использовано как повод для разрыва отношений с СССР и перехода в лагерь его геополитических противников, а также, что более важно, смены прежнего курса на «арабский социализм» новым курсом на построение рыночного капитализма. Под прикрытием шока от поражения в войне, Садат начал ультралиберальные реформы в экономике, сопровождавшиеся тотальным насаждением свободнорыночных отношений, что быстро привело к возникновению финасово-торговой олигархии и резкому обнищанию значительной части населения.
Социальные программы были свернуты, как и программы индустриализации и модернизации сельского хозяйства. Возникший слой олигархов, на фоне тотального обнищания масс, создавал огромные состояния только путем компрадорских махинаций по распродаже ресурсов страны.
В результате Египет начали сотрясать голодные бунты. Прежняя сформировавшаяся в период насеровского правления политико-военная элита стала роптать, многие ее представители стали в открытую оппозицию Садату. А после договора в Кемп-Девиде Садат был вынужден начать прямые репрессии против многих людей, еще недавно входивших в самые высшие эшелоны государственной власти. Он явно терял властные позиции в стране. И только странное убийство Анвара Садата , произошедшее на параде 6 октября 1981 года предотвратило масштабный кризис Египта .
А кризис явно назревал. В финансово-экономическом и политическом плане страна после 1979 года стала классической неоколонией, полностью подконтрольной США.
Началом и вершиной колониального закабаления Египта стал мирный договор с Израилем в Кемп-Девиде. После заключения этого договора в Египет начала поступать огромная финансовая помощь из США. По ее размерам Египет занял второе место после Израиля. Помощь США позволила несколько стабилизировать экономику, но в результате началось государственное иждивенчество Египта за счет американского бюджета. Дотации США фактически разрушали государство, превращая его в паразита, чье иждивенчество порождало необоснованную эйфорию и бездеятельность.
Индустриализационные проекты Насера были окончательно свернуты. Получившая образование новая интеллигенция «из народа» сразу стала невостребованной. Произошла реархаизация сельского хозяйства. Страна не могла обеспечить себя продовольствием и с каждым годом все более зависела от его закупок за рубежом, осуществляемых на американские деньги. Армия стала малобоеспособной, ее, чтобы не пугать «союзника Израиль» не готовили к реальной войне с внешним врагом.
Помимо многомиллиардной ежегодной американской помощи Египту выделили в глобальной западно-мировой экономической системе утешительную нишу: туризм. Выделение Египту роли «зоны отдыха» было безопасным в конкурентном отношении и, опять таки, было скрытой дотационной платой за переход в геополитический «лагерь сильных».
Все последние десятилетия вся экономика Египта держалась на туризме. Он приносил доходы и в государственную казну, и кормил миллионы египтян.
Однако этот, казавшийся незыблемым источник доходов сделал экономику страны очень уязвимой перед внешними факторами. Что явно проявилось в последние годы. Кризис мировой, а в последние два года и внутренний «кормилицу» - туристическую отрасль Египта довольно быстро превращают в ничто.
Однако сразу после Кемп-Девида населению Египта американские дотации и наводнение страны небрежно раздающими доллары «туристосахибами» подавалось как высшее благо. Ради которого можно и нужно поступиться и национальной гордостью и и честью и совестью. «Честь в обмен» на деньги: таков условный лозунг Кеп-Девидских соглашений. Договор с Израилем в Кемп-Девиде, по которому Египет получил возвращение Синайского полуострова в обмен на мир с Израилем – это было явным имиджевым поражением – «утиранием плевка в лицо». Удар по национальному самолюбию египтяне получили более чем реальный. Помимо откровенного предательства «братьев-палестинцев», кемп-девидский договор подразумевал и ограничения на количество и состав египетских войск на Синае, право израильтян на эксплуатацию синайских природных ресурсов и т.д.
Однако национальное унижение египтянине как-то вытерпели, вкус дармовых американских долларов перебил горечь унижения. Но «саднящая рана» не затягивалась все последние десятилетия. Унижение в обмен на деньги, - по сути акт проституции, 0 компенсировался только надеждами на некий экономический прогресс. О духовно-ценностной сфере тут уже речи не было. Идея «Великого арабского государства» Гамаля Насера после Кемп-Девида стала издевательской насмешкой.
Вскоре пришло понимание, что обещания «золотого века после Кемп-Девида» так же оказались пустым звуком. «Счастье всем » все не наступало. Шкурно-прагматическое обоснование акта «продажи чести» вскоре обернулось очень злой издевкой. Годы шли, и все более и более для египтян вставал очень злой вопрос: «Зачем мы так унизились в 1979 году»?
На таком фоне в Египте усиливался кризис государственной идентичности. Основанная на «борьбе с сионистским врагом» прежняя государственно-патриотическая идеология быстро потеряла наполнение, в египетском обществе настали настроения апатии и депрессивности. Государственная идентичность у населения подменялась все более идентичностью религиозно-клановой, а порой, - особенно в среде прозападно-либерально настроенной части общества, - циничной «идеологией» агрессивного социал-дарвинистского индивидуализма.
У основной же массы населения подспудная тоска по «социальному государству с великой идеей», шла неотрывно с явным или неявным желанием смыть позор капитуляции 1979 года. Плюс религиозно-радикальные требования еще донасеровской партии «Братья мусульмане», плюс заявки еще более радикальных ультраисламистов-салафитов, плюс неудовлетворенность своим положением прозападной образованной молодежи, плюс беспросветность нищеты пауперизированной части общества, плюс еще множество причин…
На каком-то этапе все превысило критическую массу и произошел социальный взрыв. Пришел Большой Тахрир.
А основой всему был акт национального унижения совершенный в далеком 1979 году. Кемп-Девид 32 года медленно отравлял национальную ментальность. И отравил.
«Немножко проституткой» быть нельзя. Немой крик: «За что мы отдали свою честь в Кемп-Девиде»? - напоминал вопль гомосексуального новичка-проситута, которому не заплатил лишивший его девственности клиент.
Продажа чести страны за материальные блага подточила духовный фундамент Египта. И в один из дней страна рухнула.
Египет стал наглядным примером того, как принятый в качестве госидеологии бессовестный либерально-материалистический прагматизм, - вещь вроде бы абстрактная, - привел в итоге к реальному социальному кризису.
Отец нации вернется в виде портретов…
Убийство в 1981 году символа кемп-девидского унижения – Анвара Садата, в тот период как то сгладило остроту проблемы национально-идейного кризиса. Получивший власть Новый глава Египта – Хосни Мубарак в чем-то вернул стране ощущение «обретения лидера». Ему были делегированы обществом очень широкие полномочия, хотя «отцом нации», подобным Насеру он не стал. Откровенно циничные формы садатовского криптоколониального правления Мубараком были подкорректированы, но садатовский курс развития страны в целом не был отменен.
Возникший после реформ Садата обширный слой крайне бедного, на грани нищенства, населения в период правления Мубарака уменьшался, но оставался весьма значительным. Социальные лифты, начавшие активно работать при Насере, при Садате прекратили действовать. Мубарак их деятельность возобновить не пожелал.
Попытка поиграть в «просвещенный авторитаризм» для Мубарака оказалась тупиковой. И не для него одного. Во всем мире виден кризис государственно-политической концепции «Отца нации». Время «ататюрков» ушло безвозвратно.
В Египте же оно ушло вместе с Насером. Уже Садат не имел сакрального статуса «отца нации». Не получил его и Мубарак. Он, в отличии от Садата, не был «презренным прагматиком», он был просто прагматиком. Не отец нации, но вполне признанный лидер. Без харизмы, но с уважением. В постсадатовском Египте обществом ему были делегированы полномочия на реализацию проекта «возрождение страны». В том числе и в плане преодоления чувства «кемп-девидского унижения». Как мог Мубарак пытался этот проект реализовать и оправдать общественное доверие. В чем-то преуспел, в чем-то нет.
Однако прагматическое «превентивное уважение», рано или поздно, но должно подкрепляться реальными успехами, к примеру, ростом уровня жизни. В Египте этого за последние 30 лет не произошло. «Суверенная туристическая империя» великим государством не стала. Мубарак доверия не оправдал.
Время шло и часть населения, которая верила, что Египет «уверенно идет по пути прогресса, жить становится лучше и веселей» становилась все более малой, а та часть, которая считала, что лучше не становится - все более обширной. «Великой державой» пахнуть перестало уже в первые годы мубараковского правления. С годами все более назревал раскол общества на части: любящих и ненавидящих Хосни Мубарака. И все более в этом процессе играли эмоциональная и иррациональная составляющие.
Все более сказывалось и отсутствие внятной государственной идеологии. Она как бы была Мубараку не особо и нужной, ему хватало ресурса общественного доверия. Не насаждал он культ «отца нации», не было культа «священной борьбы с врагом», ничего подобного насеровскому культу «Великой родины» в Египте при Мубараке не было. «Суверенная туристическая держава» спокойно - благодушно шла от идеологического к социальному кризису.
Но все же при Мубараке значительная часть населения могла более-менее сносно существовать. Миллионы людей кормил иностранный туризм. Сейчас же, с наступлением «эпохи нестабильности» и предстоящей ликвидацией туристической отрасли период правления Мубарака для многих будет вспоминаться как райские времена. Стабильность государства и стабильность в плане, пусть и небольших, но доходов: все это весьма большая в глазах обывателя ценность.
Так что статус мученика и святого Хосни Мубарак непременно получит, его портреты будут предметом, поклонения египтян. Возможно тайного поклонения. Но лично Мубарак уже вряд ли сможет получить от этого какое-либо удовлетворение.
Бесконечный Тахрир.
Сложившаяся в нынешнем постмубараковском Египте ситуация – патовая. Налицо прогрессирующий распад государство-системных элементов, с явной перспективой полного коллапса.
Исламист Мурси став президентом теперь тщательно пытается избавиться от имиджа религиозного радикала. Выход его из партии «Братьев-мусульман» и последующее заявление, что он «президент всех египтян», - все это неуклюжая попытка установление баланса между различными «полюсами силы»: военными, прозападными либералами, радикальными исламистами, лидерами традиционного ислама, христианами.
Но стать «президентом всех египтян» недавнему революционеру Мурси вряд ли уже удастся. Слишком велики центробежные тенденции распада исламисты-салафиты, не признающее саму форму политико-государственного устройства Египта как таковую. Радикалов порядка 10% населения. Их «президентом» стать в принципе невозможно: они мечтают на обломках нынешнего Египта создать подобное халифату религиозно-исламское государство. Помимо прочего, очищенное от иноверцев, в частности христиан-коптов, которых в Египте 600 000. Салафиты и при новом президенте Мурси продолжат «священную борьбу» за переустройство страны в новую редакцию средневекового Арабского халифата.
Умеренные исламисты, к числу которых принадлежал и сам Мурси, неизбежно на каком-то этапе вступят в открытый конфликт с более радикальными собратьями. Хотя бы ради того, чтобы сохранить нынешнюю государственно-политическую систему страны. В процессе борьбы часть «умеренных» прейдет на сторону ультраисламистов и примут к борьбе за деконструкцию нынешнего светского Египта. Неизбежной видится общая борьба и «умеренных» и «радикалов» с остатками либерально-прозападных египетских общественных сил. Бороться будут они и против традиционного ислама.
Противостоять радикалам на «религиозном фронте» сейчас некому. В отличие от Ирана, в Египте нет ни авторитетных духовных лидеров, аналогичных аятоллам, нет и сплоченно-структурированной пронизывающей все общество организационной структуры типа «стражей исламской революции». Внутриисламские конфликты разных течений и направлений будут раздирать Египет еще долго.
Компромиссные меры, к примеру частичное введение шариата, или «дресс-кода для туристов» ситуацию вряд ли не исправят, только углубят другие формы внутриобщественных конфликтов. Для 600 000 египетских христиан-коптов будущее при любом развитии событий будет очень печальным.
Когда «президентство всех египтян» станет окончательно несостоятельным, и попытки «объединения» и «примирения» разных общественных сил полностью провалятся, то тогда на главную политсцену Египта неизбежен выход армии.
В Алжире именно армия в свое время спасла светскость госустройства, не дав появиться новой исламской державе. Сделать в Египте то, что в последние десятилетия армия делала в Алжире, - где малоафишируемая западными СМИ война с исламистами унесла уже десятки тысяч жизней, - египетская армия вряд ли сможет. Тем более, что в Алжире у стоящих у власти военных есть нефть и газ, что дает возможность поддерживать высокий уровень жизни населения и деньгами завоевывать его симпатии. Египетская же «нефть» - туризм иссякает на глазах и скоро иссякнет окончательно. Завоевывать симпатии населения скоро будет нечем.
Армия в Египте не знала побед, она внутренне надломлена еще 1973годом. Авторитет ее в обществе невысок, дух корпоративности в ней низок. После Кемп-Девида и воевать то ее толком не готовили. Исламисты армию без внимания явно не оставят и, ввиду того что мубараковские антиисламистские чистки ей больше не грозят, армия возможно скоро станет, в той или иной степени, изнутри контролироваться исламистскими группировками. Как самостоятельная общественная сила египетская армия перестанет существовать уже очень скоро.
В Египте, перед лицом нарастающих как лавина самых разнообразных внутренних проблем для нынешних и будущих властей очень соблазнительно будет отвлечь внимание общества «переигрыванием» войны 1973 года. Конфронтация с «вечным сионистским врагом» рано или поздно будет той «соломинкой» за которую схватятся египетские «власть предержащие» в попытке погасить внутренний социальный пожар.
Попытки перевода внутреннего конфликта во внешний практически неизбежны. «Священный враг» удободоступен, и «духовная рана Кемп-Девида» «продолжает болеть». Конфликт с Израилем рано или поздно, но неизбежно перейдет в активную фазу. В принципе он, на уровне первых программных заявлений Мохаммеда Мурси о «пересмотре кемп-девидских соглашений» и «налаживании контактов с Ираном» уже активизирован.
Если же начнется реальная война с «сионистским врагом», то малобоеспособная египетская армия, во-первых будет мгновенно разбита, во вторых ее позиции как политико-экономической силы (военной верхушка контролирует до трети экономических ресурсов страны) будут окончательно поколеблены.
В случае если внешней войны удастся избежать, а ситуация в стране потребует ввода военной диктатуры: то тогда начнется война гражданская, что опять-таки приведет к ослаблению армейских общественно-политических позиций. Армия при любом раскладе не сможет стать «спасительницей страны» по причине невозможности предотвратить экономический коллапс и массовое обнищание населения.
Чем больше людей, прежде всего работавших в туристическом секторе, будет выбрасываться в социальную «зону нищеты», тем сильнее станет культ «невинно загубленного отца нации Хосни Мубарака». По мере разрастания данного «культа», будут усилиться и меры борьбы исламистов с ним, конфликт будет разрастаться и принимать все более жесткие формы. Армия – «предательница отца нации», - не будет уже иметь авторитета ни у кого. Возможно нынешним военным лидерам придется впоследствии «признавать ошибки» и примазываться постфактум к культу «загубленного отца нации».
Резкое и массовое снижение уровня жизни в Египте неизбежно. Туристическая отрасль вскоре умрет окончательно, попутно породив побочный культу «загубленного отца» и карго-культ «кормильца-туриста с фотоаппаратом». Обывательское «болото» подпитанное тысячами оставшихся не удел работников туротрасли, начнет еще более активно бродить и пузыриться голодными бунтами. «Тахрир как явление», по всей видимости, станет вечным проклятием Египта.
