Массовые демонстрации в Турции застали врасплох всех экспертов и аналитиков. Стабильная экономика, рекордное количество туристов, низкая преступность. И вдруг по стране прокатывается бунт как пламя по иссохшей траве.
Мне довелось стать свидетелем этих массовых выступлений в Стамбуле. Сообщается, что протестное пламя охватило и шестьдесят других городов страны. На улицы я встретил разнообразных представителей креативного класса. Сторонники правящей партии Эрдогана поговаривают о том, что протесты стали уделом небольшой зажиточной прослойки, вытесненной за последние годы из власти. Однако среди сотен тысяч недовольных, захвативших в минувшее воскресенье весь центр Стамбула, были люди различных убеждений: от светских националистов-кемалистов до антиглобалистов с изображением Че Гевары на майках. Стоит отметить культуру поведения протестующих в Турции. Представьте себе, что разъяренная толпа выплескивается с центральной площади на Тверскую в Москве или на прилегающие улицы к Трафальгарской площади в Лондоне, если вывести оттуда предварительно полицию. Можно сказать, что собравшаяся толпа состояла из большого количества интеллигентных людей с академическим образованием.
Многие аналитики задаются вопросом, а кто стоит за бунтующими в Турции? Кому мерещится «длинная рука Тель-Авива», а кто бредит американскими происками. В Турции же все произошло совершенно спонтанно, а посему и столь непредсказуемо. Первые дни нигде нельзя было найти плакатов и листовок на английском языке. В любой стране выходящие на акции протеста знают, что для привлечение внимания зарубежной прессы надобно предлагать ей материалы на понятном всем языке. Эти прописные истины не были учтены демонстрантами просто потому, что многие из них вышли на площадь первый раз в жизни. Не было там и единой организации, не было даже палаток, где выдавали бы воду и бутерброды.
Увлекающиеся теориями заговоров не понимают, что лавинообразные выплески народного недовольства могут на самом деле выражать чувства людей. И никогда никому не удастся вывести на улицы шестидесяти городов дюжину сотен тысяч людей «проплатой» каждому участнику по 5 долларов. Всех демонстрантов объединяет брезгливое неприятие личности премьера Эрдогана и несогласие с насаждаемой им «ползучей исламизацией». Демонстранты называют своего премьера «зарвавшимся провинциалом, говорящим на языке быдла». Они рассказывают анекдоты про его нервозность, свойственную людям с высоким давлением.
Если искать налога для событий на стамбульском майдане, то это будет не киевский майдан, а Париж 1968 года. Там тоже протестующие не принадлежали ни к какой политической партии. Однако тогдашние студенческие волнения изменили тогда Францию сущностно. Если учесть еще более широкие масштабы протеста в Турции, то можно с уверенностью говорить уже сейчас о том, что в этой стране перемены уже наступили. Турция отходит от исламизма. А дальше вопрос остается открытым, вмешается ли в происходящее армия или изменения будут достигнуты парламентским путем.
Мне приходилось в прошлом освещать несколько переворотов с участием десятков тысяч демонстрантов. Обычно люди собирались на центральной площади и переигрывали власть психологически, опираясь на СМИ со всего мира. В Турции протесты носят более домашний и искренний характер и превосходят по масштабам все известные нам недавние примеры судьбоносных народных волеизлияний. Важно подчеркнуть, что за все эти дни не было ни одной попытки со стороны приспешников Эрдогана выйти на улицу с целью поддержать правящую партию. Исламисты отказались даже от попытки соперничать со своими демократически настроенными согражданами.
Известнейший философ, теолог и телеведущий Аднан Октар (в России он больше известен как Харун Яхья) говорил первые дни о том, что коммунисты спровоцировали молодежь на демонстрации. В своих комментариях он подчеркивал, что все вскоре рассосется. Похоже, что даже такой серьезнейший аналитик, как Октар, не был готов к такой волне протеста в его стране.
Есть известная теория Льва Гумилева о пассионарности, когда нация или цивилизация набирает силу, а затем идет к собственному закату. Похоже, что последние события в Турции станут началом заката современного радикального исламизма. Следует подчеркнуть, что внедряемый Эрдоганом суннитский радикальный исламизм никак нельзя считать традиционным для этой страны. Как в имперское время, так и последние сто лет Турция отличалась веротерпимостью. Там практиковали более интеллектуальный ислам, там всегда чувствовалось влияние суфизма.
Похоже, что следующим звеном в цепи громадных перемен станет Иран. На днях десятки тысяч иранцев прошли шумной толпой через весь город Исфахан, скандируя «Смерть диктатору Хаменеи!». Это случилось во время похорон известного иранского религиозного деятеля и противника исламистской диктатуры, аятоллы Джалеледдина Тахери, скончавшегося 4 дня назад, в возрасте 87 лет.
Как и в Турции, в Иране существует многовековая традиция веротерпимости и стремления к прогрессу. Тридцать с лишним лет диктатуры привели к тому, что значительная часть креативного иранского класса стоит сегодня на жестких антиклерикальных позициях. Если при шахе иранцы говорили, что «мы работаем вне дома, а дома молимся», то сегодня это звучит наоборот: «Мы делаем вид, что молимся, когда мы вне дома, но никогда не молимся дома». Пример Ирана может послужить примером того, как делать не надо тем людям, которые мечтают о насаждении религиозных ценностей силовыми методами.
Если турецкая и иранская «контрреволюция» состоится в ближайшие месяцы, то примеру этих стран могут последовать и другие на Ближнем Востоке. Если учесть, что «сланцевая революция» может привести к прекращению американских закупок нефти у арабов в течение ближайших пяти-восьми лет, то следует ожидать крайних форм турбулентности в арабских странах в течение ближайших лет. Ощущение неминуемого краха может толкнуть Катар и саудитов с Египтом с еще более жесткими формами ваххабизма и салафизма. Но и это будет временным и преходящим. После пика пассионарности 11.09.2001 радикальный ислам движется туда, где «запад и закат».
