То ли в конце 1987-го, то ли в самом начале 1988-го мой друг и соученик по истфаку МГПИ Сергей Иванников дал мне клеёнчатую тетрадь со своим конспектом «Русофобии», ходившей тогда в самиздате. Конспект был сделан столь добросовестно и подробно, что знакомство с полным текстом в 1989 году мало что прибавило. Несмотря на то, что я – постоянный посетитель спецсеминара профессора А.Г. Кузьмина -- был для девятнадцатилетнего студента достаточно неплохо подкован в «национальном вопросе», «Русофобия» стала для меня настоящим откровением, я практически заучил её наизусть.
Да, я уже вовсю читал тогда того же Кузьмина, В.В. Кожинова, Ю.И. Селезнёва, М.П. Лобанова, С.Н. Семанова, А.П. Ланщикова и других идеологов «русской партии», но тут предо мной открылось совсем другое качество. Наши золотые перья патриотической публицистики, при всех их огромных заслугах и достоинствах, были не вполне свободны в высказывании своих идей, нередко использовали пресловутый эзопов язык, загромождали свои тексты предохранительным частоколом ленинских цитат и т.д. У Шафаревича же сразу поражала и покоряла авторская безоглядная и какая-то абсолютно естественная, непоказная свобода от коммунистического официоза. Это было достойное продолжение русской мысли XIX – XX веков до (и вне) советского пленения, которую я в ту пору увлечённо для себя открывал в спецхране Исторички. Это был язык свободного русского человека, именно таким языком хотел бы говорить и я.
Но что ещё важнее, «Русофобия» демонстрировала высочайший для того времени класс концептуализации исследуемой ею проблемы. Предыдущая патриотическая публицистика по данной теме большей частью состояла из гневных обличений тех или иных злокозненных высказываний русоненавистников и сигналов к вышестоящим инстанциям обратить внимание на это безобразие (данная традиция и по сей день определяет дискурс патриотов-охранителей). Шафаревич же, указанные инстанции игнорируя вовсе, не стал заниматься отражением вражеских атак, а смело перешёл в наступление на территорию противника, нанеся ему удар в самое чувствительное и уязвимое место, можно сказать, нашёл его кощееву иглу.
Вместо оправдательного лепета: «да нет, мы, русские – хорошие и даже великие, не надо нас обижать», Шафаревич корректно, академически и математически точно показал – откуда, из каких недекларируемых источников произрастает экзистенциальная ненависть ко всему русскому людей, нагло напяливших на себя костюмы русских интеллигентов, снятые некогда их отцами с трупов природных русских профессоров и литераторов. Концепция «малого народа» оказалась не только великолепным образцом исторической и политологической аналитики, но и весьма эффективным оружием в идеологической и политической борьбе за права и интересы русского народа.
Шафаревич совершил для русской национальной мысли конца прошлого века нечто сходное с тем, что сделал для неё столетием раньше высоко им ценимый Н.Я. Данилевский в «России и Европе» - придал расплывчатому публицистически-поэтически-мифологическому комплексу эмоций, интуиций и рассуждений наукообразную систематичность и стройность. Видимо, не случайно, что в обоих случаях для этой операции понадобились люди с негуманитарным образованием – зоолог и математик. Сегодня, на мой взгляд, некоторые положения «Русофобии», нуждаются в уточнении или даже в пересмотре, но это не отменяет её статуса классической работы по заявленной в заглавии теме.
Принципиально важно, что Игорь Ростиславович, являясь одним из духовных лидеров русского национального движения, всегда был и остаётся последовательным русоцентристом, никогда не поддаваясь на всякого рода «наднациональные» соблазны вроде евразийства или «имперского» охранительства, которые захватили в 90-е и «нулевые» многих деятелей «русской партии», в том числе и довольно близких ему. Для Шафаревича интересы русского народа как самодостаточного целого, а не геополитические химеры, высасывающие из него кровь, - главная ценность в социально-политической жизни. В этом смысле, он – наряду с А.Г. Кузьминым, С.Н. Семановым, Г.М. Шимановым, М.Н. Любомудровым – представлял собственно националистическое направление в национал-патриотическом лагере, наиболее близкое к национал-демократам. И конечно, его согласие войти в редколлегию «Вопросов национализма» - не случайность.
Моё главное пожелание нашему юбиляру вполне банально: здоровья и долгих лет жизни! Уже сам факт, что рядом с нами живёт человек такого уровня, такой безупречно-авторитетной интеллектуальной и нравственной репутации имеет гигантскую ценность для русской культуры.
