«Все, что спрятал, то пропало. Что раздал – твое навек». Эти строки Шота Руставели столь же популярны, сколь и непоняты. Они считаются этакой поэтической вольностью, «гений парадоксов друг».
Между тем в данном случае – как это вообще часто бывает – гений именно потому и гений, что говорит простую, очевидную правду. И очень прагматичную правду.
В самом деле, давайте вспомним. Кто были богатейшие семьи Америки какие-нибудь 100–150 лет назад? Вандербильты, Карнеги, Фрики, Асторы, Гуггенхаймы. Ну и, конечно, Морганы и Рокфеллеры.
Кто нынче входит – пусть далеко не на первых местах – хотя бы в список Forbes?
Кто? Да практически никто!
Вот ведь не было в США никакой революции, отъема собственности. Но невидимая рука рынка очистила карманы миллиардеров без всякого насилия ничуть не хуже, чем «мускулистая рука рабочего класса». Конкуренция, дробление наследства, налоги, привычка к роскоши… Все это стирает огромные состояния в пыль. И стирает необыкновенно быстро по историческим меркам – 100 лет, два-три поколения. Чтобы поддержать фамильный блеск, нужно не наследство, а приумножение, то есть бизнес-талант. А он в отличие от денег не наследуется! Или наследуется так же редко, как и любые другие таланты.
Разумеется, вандербильты и морганы, круппы и тиссены, вандели и эрсаны, марксы и спенсеры не стали нищими, не опустились и до состояния среднего класса. Это по-прежнему элита сильная своими связями, богатая (в пределах сотен миллионов долларов), но уже далеко не первого ряда. Из «исторических фамилий» пока сохраняются в «клубе миллиардеров» только их величества Рокфеллеры и Ротшильды – да и те не имеют даже малой доли прежнего богатства и влияния.
В такой ситуации естественное человеческое желание сохранить и передать наталкивается на жестокую логику беспощадного внешнего мира. «С собой не унесешь», да и наследники так или иначе все равно утратят – даже если и не промотают. Какова же альтернатива?
Вот она и сформулирована Руставели.
Рокфеллеровский центр известен в мире никак не меньше, чем сама эта знаменитая семья. Мало кто помнит про Корнелиуса Вандербильта – но жив университет Вандербильта. Как и университет Карнеги–Меллон. Как и всем известный музей Гуггенхайма…
Так что прагматический расчет, свойственный бизнесменам, здесь органически соединяется с желанием сделать доброе дело, которое (желание) вопреки общественному мнению свойственно богачам ничуть не меньше, чем беднякам. «Они люди как люди, обыкновенные люди. И милосердие иногда стучится в их сердца». Ничуть не реже, чем в наши с вами – просто возможности у нас разные…
Обеспечить детям безбедное существование и образование, а остальное, главное, то, что все равно не сможет долго сохраняться в их руках, отдать людям – абсолютно разумная (хотя, конечно, и нелегко дающаяся!) позиция.
Как известно, именно сейчас это превратилось в подлинную миллиардерскую моду, прежде всего в США. Два богатейших бизнесмена Америки – Билл Гейтс и Уоррен Баффет – подписали «клятву дарения». Те, кто присоединился к этой клятве, обязуются при жизни потратить значительную часть состояния на благотворительность и в завещании отдать не менее половины на те же цели. Тэд Тернер и Ларри Элисон, Блумберг и Цукерберг и целый ряд других уже объявили о «самораскулачивании». Конечно, «колхоз – дело добровольное», но верно и то, что когда идея овладела широкими миллиардерскими массами, противостоять ей становится все труднее. Тем более что нет разумных аргументов – зачем сохранять, высыпая в неизбежно дырявые карманы наследников непосильный для них груз.
Наш капитализм – молодой, брутальный, грубый. Отношение общества к российским миллиардерам описывается формулой «что такое ограбление банка по сравнению с основанием банка». В такой атмосфере, наверное, не очень-то тянет метать бисер, тем более что достался он, понятно, совсем не просто и не легко, и часто, правда, не без греха.
Но тем не менее мировой тренд дошел и до нас. Не говоря уж о том, что многие богачи реально занимаются большой благотворительностью, делаются и более радикальные шаги.
Владимир Потанин первым в России обязался присоединиться к «клятве дарения». Он прямо объявил, что его наследство не перейдет к его детям – им вполне достаточно небольших (по миллиардерским масштабам, естественно) средств – а дальше пусть идут сами. Ноги есть.
Недавний пример может быть еще более удивителен (и удивительно, как мало о нем сообщают СМИ).
Сулейман Керимов (7 млрд. долл., № 20 в списке Forbes 2013 года) объявил, что передает большую часть состояния – включая пакеты акций «УралКалия», «Полюс Золото», компании ПИК и т.д. – в управление своему благотворительному фонду.
Фонд Керимова был создан в 2007 году. Он занимается самыми разными программами, в том числе просто адресной помощью конкретным людям – больным детям и т.д. Бюджет фонда за 2012 год превышает 400 млн. руб., а плюс к тому еще миллионные траты в долларах, евро и т.д.
Разумеется, прежде всего член Совета Федерации от Дагестана помогает своей республике. Богатейший дагестанец (Керимов – этнический лезгин) является и крупнейшим филантропом республики. Помимо всего прочего он содержит (а фактически создал наново) футбольный клуб «Анжи», который стал для дагестанцев тем же, чем «Зенит» для питерцев, превратился в своего рода талисман республики.
Керимов не гонится за рекламой – вот и это его последнее действие прошло почти незамеченным. Возможно, это и правильно. Ведь и Потанин и Керимов – фигуры значимые в своей тусовке, почти как Гейтс и Баффет в США. И так или иначе их поступки влияют на перезагрузку сознания российских миллиардеров. Если (когда) это произойдет и такая благотворительность станет обычным (обязательным) условием существования для российских олигархов, это означало бы как минимум три вещи.
Значительное увеличение финансирования социально-культурных проектов в стране.
Легитимацию богатства в общественном сознании.
Сохранение имен благотворителей в истории, как сохранились Третьяковы или Щукины – создатели музея западного искусства в Москве.
Первая публикация – “Независимая газета”
