Что бы я сделал с Россией, если бы был госпожой Тэтчер?

За Борисом Березовским, который так и не прижился в Британии, ушла, как и ожидалось (ведущие телеканалы загодя заготовили «фильмы по случаю»), Маргарет Тэтчер, с которой не смогли ужиться многие британцы. Наиболее радикальные среди них даже в день ее кремации и похорон демонстрировали вопиющую нетолерантность – проводили массовые акции глумливого ликования, что заставило власти озаботиться безопасностью граждан на общегосударственном уровне, поставив на уши полицию и спецслужбы. Если что и связывало таких людей, как Березовский и Тэтчер, то, наверное, общая жизненная установка, предельно лаконично сформулированная самой баронессой: «если вежливость и ценится сегодня все дороже, то нахальство вообще не имеет цены». Обе персоны были подчеркнуто вежливы в публичных местах, но отличались, как бы это сказать … не пустой публичной бравадой, а реальной решимостью любой ценой и любыми жертвами (чужими, конечно) добиваться своих целей.

Упомяну еще одну, но уже мировоззренческую общую позицию, сформулированную также покойной «шоковой баронессой» (цитата из английского фильма, посвященного ей): «Всякая концептуальная власть начинает с того, что гнобит свой народ». А ее власть была действительно жестко-концептуальной, как и вся политическая карьера, взлет которой (премьерское кресло) начался с публичного оглашения ключевой концепции – с требования экономить на образовании. По этой причине, кстати, Оксфорд объявил ее нерукопожатной (как наши академики – прошлого и нынешнего министров от науки) и оказался присвоить «знатной экономке» степень почетного доктора, выделив ее тем самым из числа британских премьеров, получавших до нее такие степени в качестве приложения к должности. Учитывая, сколь любит наша власть копировать западные порядки и повадки, министр Миннауки господин Ливанов вполне мог бы претендовать на место господина Медведева, если бы не одно «но»: их позиции, судя по всему, абсолютно синхронны и даже идентичны.

Напомню, что на недавнем отчетном выступлении в ГосДуме последний выразил наиполнейшую солидарность с политикой «резальщика науки и образования», дав понять разгоряченным депутатам, жаждавшим ливановской крови, что политика Миннауки – генеральная линия партии власти. Так что тэтчеризм – знамя наших побед не только вчера, но и сегодня, а шоковая политика – запасной инструмент вразумления. Единственное, что утешает – сегодня власть пока ограничивает себя шоковой рече-психотерапией (распустим академию, сократим на порядок число вузов, откажемся от принципа бесплатного образования и т.п.), остерегаясь до времени более решительных действий, на которые смело шла образцовая «железяка». С другой стороны, даже Тэтчер не могла решиться на столь радикальное реформирование, которое для нас стало реальностью, и не смела даже мечтать о таких достижениях в духе подобной стратегии, как полная отмена прогрессивного налогообложения, поскольку такая политика – это, по сути, тетчеризм в квадрате.

Уход баронессы с политической сцены произошел не вчера, как и бегство олигарха. Но вспоминать об этих людях полезно, особенно в тот момент, когда они уходят навсегда, ибо зачастую оставляют по себе многочисленное и активное политическое потомство. В случае с Березовским наследники по понятным причинам дружно и публично открещиваются от своего крестного отца. Что-то похожее происходит и с наследниками Тэтчер, но, правда, не в России: здесь таким родством гордятся. У Тэтчер политическое потомство оказалось весьма живучим, что стало очевидным для всех во время глобального мирового кризиса: спасали банки, гнобили население. Меня мало интересует, по совести, что эта леди привнесла в жизнь британцев, кроме экономии на детском питании в школах. Пусть они, саксы, спорят о ее железном наследии. Другое дело – то, что принесла она нам. А здесь есть о чем поговорить.

Меня лично с Тэтчер связывало не многое, что вполне объяснимо. Но и не малое: на заре перестройки я читал спецкурс с длинным и далеко не самым политкорректным названием, которое было введено в программу по моему настоянию: «Что бы я сделал с Россией, если бы был госпожой Тэтчер?» Думаю, железная леди не знала о подобных формах ее почитания. Именно это название я вписывал и в зачетки по окончании курса… Было это в Твери, где я преподавал в Тверском госуниверситете, а получилось совершенно случайно: в госуниверситете такое бы не прошло! История приключилась прелюбопытная. В те времена наряду с вузами еще существовали особые учебные заведения, о которых сегодня почему-то никто не вспоминает – университеты марксизма-ленинизма (УМЛ). В них учились, если не ошибаюсь, только люди с высшим образованием. В результате они получали второй диплом, полезный для карьеры. В Твери тоже был такой «вуз политических муз», но меня туда прежде не приглашали. Однако с наступлением гласности и эти кремлеугодные заведения начали перестраиваться, как и всё окрест – менялось и руководство, и программы обучения. Перестаивались без общего плана и понимания происходящего.

В УМЛ пришел новый то ли директор, то ли ректор – уже не помню, но хорошо помню, что это был настоящий полковник. К слову, весьма неплохой, как оказалось, человек. Надо пояснить, что свободу мысли прививали в нашей стране хорошо подготовленные и дисциплинированные специалисты, по долгу службы (он был как раз из спецслужб) знавшие общественные настроения. Эта особенность перестроечной эры насаждения вольного духа под жесткой опекой и присмотром отложила отпечаток и на страну, и на ее облик, на ее элиту и граждан, да и на саму новоявленную свободу. Свобода по-российски появилась на свет явно преждевременно, путем кесарева сечения. Поэтому с рождения она имела двойственную природу: с одной стороны вся белая-пребелая – видимо, от заезжего папы, а с другой красная-прекрасная – от партийно-номенклатурной элиты, которая ее и выносила, и породила.

Но именно такая свобода выжила, быстро окрепла, встала на ножки и даже заматерела, что и не удивительно: ее вскармливали и выхаживали совместными усилиями бывшие враги (западная и советская политэлиты), вступившие еще до перестройки в тайную связь. Такая свобода, в свою очередь, наплодила в скором времени множество других подобных ей свобод-деток. Главная среди них – полная свобода от былой общенародной собственности и ресурсов – свобода, которой мы упиваемся по сей день. В этом же кругу – и свобода на отъем детей от экономически не состоятельных семей с дальнейшей продажей (при условии политической лояльности со стороны покупателей, конечно), и свобода плодить все мыслимые извращения. Пока это еще не полная свобода, а урезанная – нельзя, к примеру, в школах порнофильмы крутить и толерантно воспринимать партию педофилов, как в той же Голландии, о чем нам поведал наш Президент, посетив нидерландскую евро-глубинку, нидерландщину, так сказать.

Но вернусь к самой истории. Новый руководитель УМЛ меня пригласил «на подработку», чему я был тогда несказанно удивлен. В такой работе я особо не нуждался и поэтому решил отказаться сразу, как и от других слишком заманчивых предложений, исходящих от заходящей партии. Поэтому и поставил совершенно наглое условие о названии авторского курса. Однако сразу же получил согласие на все условия…

Вспомнил о тех времена и о спецкурсе по одной-единственной причине. Курс был построен на одном допущении, которое я предлагал слушателям принять в качестве гипотезы: допустим, что страной в действительности руководят не генеральный секретарь Горбачев и не Президиум КПСС, а Тэтчер… Сквозной вопрос формулировался предельно просто: «Если допустить столь невероятный факт, то какие в этом случае будут приниматься политические решения и к каким последствиям они приведут?» Всю аналитическую работу проводили сами слушатели. Кстати, двое из них стали солидными учеными, а недавно я получил привет от дочки еще одного выпускника УМЛ – как оказалось, она записалась на мои лекции в МГУ.

Так к каким же выводам пришли на заре перестройки слушатели спецкурса с громким названием «Что бы я сделал с Россией, если бы был госпожой Тэтчер?» Увы, все они подтвердились с точностью до 100%: распад государства – от отделения прибалтийских и азиатских территорий до отделения Украины и Белоруссии, полное крушение перспективных отраслей производства, дальнейшая, но на порядок более опасная зависимость от распродажи стратегических ресурсов, фиктивная многопартийность…

И последнее: с тех пор я никогда не читал и никогда не буду читать курсов с подобными интеллектуальными играми. Не буду ни за какие деньги, даже за 700 миллионов, которые получил за несколько лекций и «исследовательских отчетов» из фондов Сколково один честный проболотный депутат, обличавший коррупцию в высших эшелонах власти. Слишком страшно узнавать, что самые чудовищные предположения сбываются…