«Жизнь – это воля к мощи», а «положение страны определяется ее историей и географией». Представляется, что эти две максимы могут служить ключом к ответу на вопрос, насколько целесообразно современной России пытаться сохранить империю.
Первая максима отражает, если угодно, метафизический аспект темы. Он заключается в том, что каждому народу свойственно стремиться к выражению своего превосходства над другими народами, словно подчиняясь какому космическому закону - просто потому что такова человеческая природа. Точкой отчета здесь служит представление о собственной избранности. Одни народы гордятся своим вкладом в мировую культуру, другие неповторимостью и своеобразием национальных традиций, третьи своей моделью общества, кто-то – военной мощью и политическим влиянием. Народам же наиболее выдающимся свойственно стремиться к превосходству насколько возможно более полному и всеобъемлющему.
При этом военно-политическое могущество в ряду атрибутов превосходства всегда играло особую роль. Успехи в области военного искусства и государственного строительства служили подтверждением обоснованности претензий на собственную избранность, так как физическое преобладание – наиболее зримая и ощутимая форма превосходства. Чем больше военных побед, чем больше завоеванная или контролируемая территория – тем убедительнее доказательство национальной мощи. Вероятно, отнюдь не случайно, поэтому нередко вслед за выдающимися военно-политическими успехами следовал культурный расцвет и эпоха общего процветания нации (вспомним Афины после греко-персидских войн).
Значение военно-политических успехов для национального самосознания во все времена было столь велико, что для народов, которые были лишены иных талантов кроме военных, последние в значительной степени компенсировали их отсутствие. В случае же с народами выдающимися, военно-политические успехи как бы венчали все прочие.
В данном контексте империю – государство или геополитическое пространство, населенное множеством народов и управляемое (де-юре или де-факто) из одного центра - логично рассматривать, как естественное состояние, к которому стремится каждый народ. В той мере, в какой позволяют его ресурсы и возможности, чтобы преодолевать сопротивление других наций. Народы, обладающие волей и ресурсами к наращиванию могущества, конкурируют между собой. И в результате сильные подчиняются еще более сильным. А не обладающие необходимыми ресурсами и способностями превращаются из субъекта в объект имперского строительства.
Если на этапе созидания империи ключевую роль играет, как правило, голое насилие, то с момента, когда империя уже создана, гораздо большее значение обретает отождествляемая с империей сила моральная. Позволяющая либо гордиться принадлежностью к империи – более «мужественным» народам. Либо ощущать свою защищенность – народам менее пассионарным. Свое конкретное выражение эта моральная сила может находить в привлекательных идеологии, моральных качествах народа-завоевателя или форме правления. Либо во всем одновременно. Так, для разных народов, вошедших в состав Российской Империи, русский царь выступил либо как могущественный правитель, которому служить почетно (скажем, для горцев Северного Кавказа), либо спасительот рабства и геноцида (например, для грузин и некоторых народов Средней Азии). Англичане, имея в Индии всего несколько десятков тысяч чиновников, держали под контролем территорию с многомиллионным населением не только благодаря военным гарнизонам, но и харизме,которой обладали в глазах местного населения «белые сахибы». Одни колониальные народы уважали англичан за твердость (эта тема хорошо раскрыта у Киплинга в «Балладе о Востоке и Западе»), другие же за гуманность (пусть и сдобренную изрядной долей британской надменности). Аналогичным образом, в советское время для народов СССР долгое время сохраняла привлекательность модель социального государства в сочетании с идеей великой державы, претендующей на статус самой сильной в мире.
Примечательно, что и США, - страна, которая, нередко приводится сегодня как едва ли не единственный успешный пример мультикультурного общества, является именно империей, обладая и соответствующей идеологией и соразмерной рангу государства-гегемона совокупной фактической мощью.
Если сила создает империю, а харизма силы ее сохраняет, удерживая вместе разные культуры, расы и этносы, то верна и обратная закономерность: по мере убывания ореола величия и эрозии имперских военно-политических атрибутов нарастают политические брожения и сепаратистские тенденции. Так, постепенное развенчание авторитета монархии в сочетании с не вполне удачными или просто неудачными войнами (Крымская, русско-турецкая, русско-японская) спровоцировали первую русскую революцию, а поражения в Первой Мировой – события 1917-го года. Распад СССР последовал в результате фактического дезавуирования идеалов социализма и признания поражения в «холодной войне». Аналогичным образом, мощным толчком для сепаратистских тенденций в британских колониях послужили большие материальные и репутационные потери британцев, понесенные во время Первой Мировой. А наметившаяся сегодня угроза распада самого Соединенного Королевства (предстоящий референдум в Шотландии) в свою очередь возникла как логическое следствие связанного с данными тенденциями парада суверенитетов середины прошлого века.
В этом смысле современная Российская Федерация находится в неоднозначном положении. Имперская идея здесь не артикулирована внятно, но сохраняется претензия на удержание статуса великой страны и сопутствующие военно-политические атрибуты, так что одни народы еще могут в ограниченной степени гордиться принадлежностью к ней, а другие смотреть на нее как на защиту.Однако недостаток того и другого уже сегодня подпитывает сепаратистские тенденции в РФ. «Да, колонизация русскими Якутии послужила катализатором развития народа саха - это бессмысленно отрицать» - пишет некий автор из Якутии в статье «Взгляд якута на распад России». http://forum-msk.org/material/region/6969061.html Но «что может предложить нам она (Россия – Б. И.) теперь? Технологии, науку, защиту, социальный прогресс? Но у нее ничего этого нет, она экономический и идеологический банкрот» - указывается далее в тексте.
И примечательно, что стимулом для распространения подобных настроений служат ссылки на русских национал-демократов (в статье приводятся выдержки из программы «Национально-демократического альянса», якобы предполагающей разделение России на 7 республик). Ведь повод для гордости страной или защиту всегда обеспечивает в первую очередь именно имперский (государствообразующий) народ. Лишь пока он не отказался от имперской идеи и бремени лидера, переживающая не лучшие времена империя еще может возродиться. Отсутствие же внутреннего единства у имперского народа по вопросу о сохранении империи повышает вероятность ее окончательного заката. Так, можно сказать, что Британскую империю не в последнюю очередь обрушили британские либералы-фаталисты, полагавшие, что время империи закончилось. А СССР сокрушили «демократы», предлагавшие сепаратистам вместе бороться «за нашу и вашу свободу» и с пеной у рта доказывавшие, что России нужно освободиться от балласта национальных республик. Русские нацдемы предлагают реализовать сегодня очень похожий сценарий. Вот только кому станет от этого лучше?
И здесь самое время вспомнить о второй максиме, - акцентирующей внимание на роли географии в политической судьбе страны.
Империи возникают в качестве ответа на геополитические вызовы. «Желая себе спокойствия, молись за покой окружающих», - писал буддийский монах Нитирэн. Применительно к империям лучше было бы сказать, заботься о покое окружающих. Заботясь о своем спокойствии, стоящие у истоков империй нации, распространяют свой военно-политический контроль, прежде всего, на пограничные территории. Чтобы либо ликвидировать потенциально опасные пограничные государства. Либо превратить эти государства в оборонительную полосу между собственной территорией и потенциально враждебными территориями, которые могут послужить плацдармом для нападения. Или же - получить выходы к морям, необходимые для полнокровного развития национальной экономики. По такой логике развивалось Русское государство, распространяя свое военно-политическое влияние на территорию стран СНГ. Эта задача остается актуальной и сегодня, но после распада СССР наращивать здесь свое влияние получили возможность и другие государства. В первую очередь речь идет о Китае и США. Отказ от империи будет означать закрепление такого положения. Тогда как из азов теории внешней политики известно, что как бы ни складывались отношения с той или иной нацией в настоящем, следует принимать во внимание реальное соотношение сил с учетом потенциальной возможности конфликтов с ней в будущем. С этой точки зрения любую активность другого сильного государства в своем пограничном пространстве следует расценивать как потенциальную угрозу.
Кроме того, Средняя Азия остается потенциальным очагом распространения экстремистского ислама и дестабилизация ситуации в местных республиках сразу аукнется ростом влияния исламистской пропаганды среди мусульманского населения РФ и беженцами. В случае же ухода отсюда России (после отказа от бремени империи) вероятность дестабилизации тут резко возрастет.
Еще более катастрофическими будут последствия распада федерации. О них хорошо сказал на круглом столе между имперцами и нацдемами, состоявшемся 22 марта 2011 года, М. Калашников. Так что тут сложно что-то еще добавить по существу, но попробуем развернуть озвученные тогда тезисы, сопроводив их цифрами.
Главный вопрос, который возникнет – это дележ территорий и обмен населением. Так по данным на конец 2000-х гг. в 70 субъектах из 83 русские составляют большинство, но в части регионов их доля колеблется от 30 до 50%, иногда уступая титульным национальностям. Скажем, в Якутии согласно данным переписи 2010 года русские составляют 37,8% населения, а якуты – 49,9. В Туве – русские составляют около 20% (представители титульной нации - более 80%). В Татарстане татары составляют 52,92%, а русские – 39,49. С другой стороны придется перемещать и представителей неславянских национальностей, проживающих в русских регионах.
И насколько мирно будет проходить этот процесс – сказать трудно, учитывая, что далеко не все русские захотят покидать места, где они родились, как равным образом, и далеко не все представители неславянских национальностей захотят уезжать из тех регионов, где, возможно, прожили большую часть жизни. А как быть в том случае, если большая часть тех, кого предполагается переместить, сначала захочет остаться, а спустя какое-то время начнет выражать недовольство новыми порядками? А если русские в том или ином регионе составляют по отношению к коренной национальности большинство, но не подавляющее? Например, в Бурятии русские составляют по данным переписи 2010-го 67,82% населения, а буряты – 27,81% (соответственно 630,7 и 287 тыс.). 30 с лишним процентов – много, но все же не критично. И не дойдет ли в таких случаях до разделов территорий уже внутри субъектов? Вообще, имеет смысл обратиться к прецедентам. Где на территории СССР выход республик из состава Союза обошелся вполне мирно и без конфликтов – либо внутри республик, либо тогда еще с союзным центром? И где гарантия, что история не повторится? А ведь к прочим потерям следует отнести еще значительные расходы, чтобы обустроить массы перемещенного населения и оборудовать новые границы.
Далее. Возникнет вопрос о разделе ресурсов. Здесь спор будет разрешаться в зависимости от доли преобладающего русского населения. Поэтому, скажем, в Ямало-Ненецком автономном округе русские, составляя по данным переписи 2010 года 61,7% населения и многократно превышая численность прочих этнических групп в отдельности, имеют все шансы удержать под своим контролем территории с природным газом. Как и в Тюменской области (по данным 2010 года русские при таком же раскладе составляют 77% населения) – запасы нефти. Но вот в Якутии, где добываются алмазы, и находятся крупнейшиев странеместорождение урана (Элькинское) и угля (Эльгинское) – это уже не столь очевидно (якуты по той же переписи составляют здесь 49,9% населения, а русские – 37,8). В Бурятии тоже могут возникнуть конфликты, а на ее недра приходится 48% всех запасов цинка РФ, 24% - свинца, 37% - молибдена и т. д. И подобных примеров можно привести еще немало.
Что же в итоге останется от России? Усеченная территория, уже далеко не столь богатая природными ресурсами, которую необходимо будет еще всячески обустраивать. Причем, какие-нибудь ингерманландцы распространят процессы территориального распада уже и на европейскую часть некогда единой страны.
Единственным возможным выигрышем от всех этих пертурбаций станет быть может, лелеемая нацдемами национальная (этническая) однородность нового государства. Но неужели кто-то всерьез считает, что такая игра стоит свеч?
Таким образом, представляется более или менее очевидным, что империя для русских – не предмет выбора. Это категорический императив достойного и безопасного существования. Однако целесообразно обсуждать вопрос о том, какая именно империя нам нужна с учетом наших национальных интересов. Продолжить этот разговор имеет смысл в отдельной статье.
