Можете ли вы представить себе федерального судью, сознательно провоцирующего драку в ходе судебного заседания?
До недавнего времени и я не мог себе такого представить. Со всякими нарушениями приходилось сталкиваться в советских, а потом в российских судах, но что бы там ни было, а процедуру и формальные приличия судьи всегда блюли.
Скандал, случившийся в Симоновском суде города Москвы 2 марта сего года, перевернул все мои представления о судопроизводстве. В зале судебных заседаний произошло настоящее побоище.
А ведь дело-то, казалось, яйца выеденного не стоило: рассматривался рутинный вопрос о продлении пребывания под стражей Даниила Константинова, обвиняемого по ч. 1 ст. 105 УК РФ (убийство) и находящегося в СИЗО уже около года.
Да, Даниил в политических кругах человек известный: лидер русской национальной организации «Лига обороны Москвы», активный участник и организатор протестных акций, публицист, получивший известность своими статьями против этнопреступности и исламизации Москвы, наконец – член Координационного совета оппозиции.
Да, дело явно политическое, грубо слепленное «специалистами» из Центра «Э» и ФСБ, проталкиваемое властями с нарушением всех процессуальных норм. И, именно поэтому, привлекающее внимание общества.
Но Симоновский суд уже неоднократно продлевал ему пребывание под стражей, и заседания всегда проходили без особых эксцессов. И, вдруг, такое ЧП!
А началось все с традиционного процессуального вопроса судьи к обвиняемому: «Есть ли у Вас ходатайства»? Неожиданно для присутствующих Константинов заявил отвод судье Гурову, на том основании, что прошлое заседание по аналогичному вопросу этот судья вел необъективно, открыто помогая следователю и прокурору отвечать на неудобные вопросы защиты.
Посоветовавшись сам с собой, судья Гуров отвод отклонил. Но обвиняемый тут же заявил отвод представителю прокуратуры Ильину, причем основания для отвода были достаточно весомыми.
Дело в том, что на том же прошлом заседании, Ильин скрыл от суда позицию прокуратуры Москвы о необходимости смягчения обвинения Даниилу Константинову, хотя и обладал этой информацией.
Разумеется, судья Гуров отклонил и этот отвод. Но, оглашая постановление, сильно исказил мотивацию Даниила, открыто подыгрывая стороне обвинения.
Константинов возмутился, зрители (а их был полный зал) загудели. Здесь же присутствовала и его мать Данилы, которая позволила себе произнести довольно безобидную реплику в адрес судьи. Реакция судьи Гурова была неожиданно жесткой: он потребовал от судебных приставов немедленно вывести мать обвиняемого. Приставы бросились исполнять приказание, грубо расталкивая сидящих рядом людей. Тут и я не выдержал и потребовал, чтобы мою жену оставили в покое.
«Вывести и его», - распорядился Гуров.
Меня схватили четверо дюжих приставов и, выкручивая руки, поволокли к выходу.
А в это время другие приставы уже пытаются вытащить из заднего ряда Галину Алексеевну, попутно отвешивая оплеухи рядом сидящим зрителям. Шум, крики, мелькание кулаков, кого-то выталкивают в коридор, у кого-то отнимают мобильный телефон. Охрана вызывает ОМОН и начинает полную зачистку зала судебных заседаний. Даниил кричит, чтобы не смели трогать его мать, на него набрасывается несколько охранников, и на руках выносят из клетки.
Только тут присутствующие обращают внимание на то, что мать Даниила лежит на полу без сознания. Адвокаты вызывают скорую помощь, которая диагностирует у нее сердечный приступ. Прямо в зале заседаний ей оказывают первую помощь – уколы и капельница…
Заседание возобновилось только через два часа.
Судья довольно оглядел поредевшие ряды помятых зрителей.
«Еще ходатайства есть»,- ехидно поинтересовался он.
«Есть, - ответил Даниил, - Прикажите вынести из зала прокурора и следователя, все равно говорите за них Вы».
Дальше заседание проходило по обычной схеме: ходатайства защиты судья по большей части отклонил, болезни обвиняемого проигнорировал, алиби Даниила (уже в который раз) интересоваться не стал, привычно ссылаясь на тайну следствия.
«Какая же тайна следствия, - удивлялись адвокаты, - если следствие завершено еще неделю назад, и стороны приступают к ознакомлению с материалами дела»?
«Все равно тайна»,- упрямо твердил следователь, а прокурор и судья согласно кивали головами.
Разумеется, была отклонена и просьбу защиты о смягчении меры пресечения. Под домашний арест Даниила помещать нельзя (говорят, сбежит, прямо с электронным браслетом на ноге), а поручительства, которых набралось уже полтора десятка (включая депутатов, писателей и лидеров политических партий) вызывают у суда только усмешку.
Итог предсказуемый: пребывание под стражей продлено еще на 18 дней, ровно на тот срок, который запросил следователь Алтынников. Ничего неожиданного в этом решении нет. К такому «правосудию» мы уже привыкли.
Остается вопрос: зачем судье Гурову понадобилось так грубо провоцировать присутствующих на скандал? Судья он опытный, должен был понимать, что применение грубой силы к матери обвиняемого обязательно вызовет возмущение родственников, друзей и просто сочувствующих.
Объяснение может быть только одно: судья лучше кого бы то ни было понимает всю надуманность обвинения, осознает, что держит в тюрьме невиновного человека, причем делает в нарушение всех уголовно-процессуальных норм и боится – петляет, провоцирует скандалы, чтобы загромоздить протокол судебного заседания кучей посторонний информации.
Похоже, судья Гуров просто запутывает следы, чувствует, что когда-нибудь за все это придется ответить.
Ведь как сказал однажды в суде мой сын: «Придет время, и мы будем вас судить. И суд наш будет не более гуманный, чем ваш»!
