Нелегальная миграция и рост преступности – одна из важных проблем, в последнее все больше волнующих наше общество. Эта тема очень болезненна, противоречива, и, вне всякого сомнения, является наиболее обсуждаемой. Постараемся проанализировать ее, как можно меньше поддаваясь эмоциям и оперируя только фактами и цифрами, имеющимися в открытых источниках. Надеюсь, что это даст возможность подойти к проблеме беспристрастно, насколько это в человеческих возможностях.
Первое, что вызывает ожесточенные споры – реальная потребность в трудовой миграции. Размах запросов поражает воображение: если в сентябре 2012 года Минтруд РФ сообщил, что органы исполнительной власти субъектов РФ на 2013 год заявили потребность в трудовых мигрантах в 1 млн 226 тыс человек и резерв объема квоты в размере 30% от общего объема, то есть в общей сложности, чуть более 2 млн, то в начале 2013 года запросы увеличились до 20 млн. Но и это не предел аппетитов. В начале февраля прозвучала уже фантастическая цифра в 40 млн человек, то есть почти треть от нынешнего населения страны. Стоит отметить, что это происходит на фоне замедления темпов роста экономики, сокращения числа рабочих мест для коренных жителей страны, и нарастающей напряженности из-за конкуренции за рабочие места, ведь, согласно недавним опросам в столице до 75% респондентов признались, что им отказывали в работе из-за демпинга со стороны мигрантов. Поэтому резонно возникает
Вопрос 1: проводится ли в профильных министерствах объективный анализ потребности в рабочей силе, картирование рабочих мест по регионам, создана ли сводная электронная база запрошенных, прибывших по квоте и действительно трудоустроенных работников из-за рубежа? Если нет, почему у нас опять телега идет впереди лошади?
Естественно, из вышесказанного закономерно вытекает следующий вопрос – каково количество мигрантов, присутствующих в стране в настоящее время? И тут оказывается, что точной статистики о количестве мигрантов в РФ нет. Несмотря на уверения ФМС о неусыпном контроле за миграционными потоками, истинного числа нелегальных мигрантов в РФ не знает, похоже, никто. Глава Федеральной миграционной службы К. Ромодановский в марте 2012 г на Правительственном часе в Госдуме сообщил, что по собственным данным ФМС, в России пребывают 1,3 млн «легальных» гастарбайтеров, и еще 4,4 млн – «группа риска», из которой около 3,5 млн – подозреваемые «нелегалы». Некоторые экспертные оценки дают еще меньшее число - от миллиона до двух. Но еще в 2005 году в докладе Регионального бюро Программы Развития ООН (ПРООН) «2005: Доклад о человеческом развитии в Центральной Азии» количество мигрантов из Киргизии в РФ оценивалось от 200 до 500 тыс , что составляло почти 10% населения этой страны, из Узбекистана – от 300 тыс до 1,5 млн (3 - 6% населения). Количество мигрантов из Таджикистана оценивалось в 600 тыс-1,5 млн, то есть до 18% всего населения, причем большинство составляли нелегалы.
Общая трудовая миграция из Центральной Азии в РФ по данным ПРООН составляла до 4,6 млн. В 2008 г. МВД РФ сообщило о наличии в России по меньшей мере 10 млн легальных и нелегальных мигрантов, что сопоставимо с населением Португалии. С этой цифрой был согласен Председатель думского комитета по международным делам Константин Косачев. Эксперты Всемирного банка, изучавшие зависимость размеров денежных переводов мигрантов от интенсивности и других параметров миграционных потоков в Восточной Европе и на постсоветском пространстве, неожиданно для себя обнаружили, что население России на 1,2% больше, чем было зафиксировано переписью 2010 года, (3). В 2009 г. иностранные мигранты перечислили в свои страны $19 млрд., или 2% российского ВВП. По некоторым данным, только объем денежных переводов физических лиц в Таджикистан в 2012 году составил $3 млрд. 595,2 млн., что составляет почти 48% прошлогоднего ВВП республики, который сложился в сумме более 36,1 млрд. сомони (около $7,6 млрд.).
Вопрос 2: имеется ли в МВД, ФМС электронная база данных о всех въехавших, находящихся на территории РФ и выехавших мигрантах, отработана ли логистика перемещений этих людей по стране? Проще говоря, может ли соответствующее ведомство в течение суток дать ответ, где в настоящее время находится гражданин какой-нибудь сопредельной страны, где он работает и проживает?
Рост преступности в среде мигрантов вызывает еще большую тревогу и нарастающее напряжение в обществе. Статистика этнопреступности у нас противоречива и вызывает серьезные сомнения в достоверности. Глава ФМС Константин Ромодановский, например, неоднократно повторял, что на мигрантов приходится чуть более 3% совершаемых преступлений. Однако в последние месяцы даже представители власти вынуждены признать, что рост преступности связан с приезжающими в страну на заработки. Каждое второе преступление (раскрытое) в Москве совершается мигрантами. На «гостей столицы», как сказал недавно глава московской полиции Анатолий Якунин, приходится 48% всех преступлений в регионе, в том числе более 70% всех убийств.
Мэр Москвы Сергей Собянин, выступая на расширенном совещании с руководителями силовых структур Москвы, сообщил, что 80% убийств в столице совершается иностранными мигрантами, а около половины раскрытых преступлений в столице было совершено приезжими – как иностранцами, так и уроженцами регионов России (http://vz.ru/news/2012/7/19/589280.html). По данным прокурора столицы Сергея Куденеева, каждый третий разбой и грабеж совершают иностранные мигранты (http://top.rbc.ru/incidents/01/02/2013/843212.shtml). В январе 2013г на 25% в возросло количество преступлений, совершаемых мигрантами в Петербурге, при этом ими совершается каждое шестое убийство и каждое третье изнасилование (1). В ГУВД СПБ комментировать данную статистику отказались, сославшись на то, что ее собирает Росстат. В свою очередь, в Росстате отметили, что эти данные они получают от ГУВД. Что касается процента преступлений, совершаемых мигрантами, то такие данные не публикуются, поэтому проверить их достоверность по открытым источникам невозможно. Ситуацию усугубляет стремление власти «спрятать под ковер» вызывающие законное негодование граждан проблемы. Недавно президент Путин предложил вообще запретить упоминать национальность преступников в СМИ. Складывается впечатление, что истинного положения дел силовые ведомства не знают и ситуацию не контролируют.
Вопрос 3: ведется ли в МВД статистка преступлений, совершенных трудовыми мигрантами, и если да, то почему она недоступна для общества? Проводится ли анализ этнической составляющей миграционной преступности?
Несмотря на прослеживающиеся связи проблемы этнической преступности с незаконной миграцией, от защитников практики «открытых границ» постоянно звучит аргумент «у преступности нет национальности». По умолчанию этот довод считается «последним и решающим аргументом», после которого дискуссия окончена. Однако же, стоит не спешить, а начать думать. Действительно, преступность, как категория социальная и уголовно-правовая, национальности не имеет и не может иметь. Но преступник – это человек, и как всякий человек, имеет национальность; и сам он и окружающие его люди соотносят его к какому-либо народу. Часто ли мы встречали людей, гордо заявляющих о себе как о космополитах? Или признававшихся в том, что они не ведают, какого они роду-племени? Думаю, как мне, так и читателю такие личности не попадались.
А коль скоро носителем национальности является все-таки человек- преступник, а не преступность- абстрактная дефиниция, стоит взглянуть на эту проблему с социо-культурной, экономической и медико-психологической точек зрения. С точки зрения психологии человек представляет комбинацию четырех взаимосвязанных составляющих - типоформ личности: биологической (физические особенности, включая национальные, родовые, наследственные, своего рода биологическая матрица), психологической (психика человека, его культурно-религиозные основы, информационные фильтры, подсознательные программы поведения и врожденная склонность к тому или иному типу поведения, нравственность, интуиция), а также интеллектуальной и социальной типоформ. Последние две определяют стереотипы мышления и поведения, выбор моделей сознательного поведения. Все это многообразие формирует уникальную структуру личности, имеющую, однако довольно четкие национальные и социо-культурные особенности.
Понятно, что эти факторы поддаются описанию, сравнению и анализу. Вот с этой позиции и стоит рассмотреть ситуацию с преступностью мигрантов. И, если мы обратимся к языку цифр, нас ждет много неожиданного, что не замечают или не считают нужным замечать в пылу темпераментных споров.
По оценкам экспертов, с 2008 г. основу миграционного потока в нашу страну составляют узбеки (17,5%) и таджики (14,6%).
По данным СК СПб за 2008 г., среди криминальных гастарбайтеров лидировали узбеки – на них приходилось порядка трети всех совершаемых преступлений. На втором месте – азербайджанцы, на третьем – таджики. О современном состоянии дел информации в открытых источниках нет. Не так давно глава ГУВД Москвы Владимир Колокольцев в ходе пресс-конференции 22.12.10 заявил, что около 70% (учитывая латентные и нераскрытые) преступлений в столице совершается приезжими, однако предостерег от спекуляций на национальной теме. По его словам, он намеренно "не расшифровывает эту цифру по национальному составу, поскольку это очень тонкая и щепетильная тема, которая может быть неправильно интерпретирована определенными представителями общества в силу каких-то политических симпатий или антипатий, а может быть, просто непорядочностью".(http://www.topnews.ru/news_id_39760.html). Ясно, что за период 2008-2012 гг. ситуация только ухудшилась.
Как видно, несмотря на остроту проблемы, у компетентных органов и структур, которые по долгу службы должны обладать всей полнотой информации, нет точных данных как о количестве легальных и нелегальных мигрантов, так и о структуре преступности в их среде и вкладе этнической преступности в общую картину преступности в РФ.
Чтобы понять, в каких исторических и социо-культурных условиях формировались личности и характеры гастарбайтеров из стран Средней Азии, которые совершают львиную долю преступлений в мигрантской среде, необходимо сделать краткий обзор экономической, демографической и социальной ситуации в странах Средней и Центральной Азии.
В настоящее время политическая ситуация в среднезиатском регионе нестабильна, большие проблемы существуют в экономике, нарастает бедность. По данным, представленным в Глобальном докладе о человеческом развитии 2011г. Программы Развития ООН (ПРООН) в рейтинге по индексу развития человеческого потенциала (ИРЧП) Россия сегодня занимает 66 место в списке из 187 стран с показателем 0,755, входя в группу стран с высоким ИРЧП. Россия входит в регион — Восточная Европа и Центральная Азия, в котором находится 31 страна, располагаясь на 17 месте в данной группе. Лидером группы является Словения — 0,884 (21 место в мире). Узбекистан — 0,641 (29 место в группе/115 место в мире), Киргизия — 0,615 (30/126) и Таджикистан — 0,607 (31/127) замыкают группу. Одной из причин роста бедности является демография региона
По мнению А.Шустова, в настоящее время в ряде стран Центральной Азии сохраняется ситуация демографического взрыва, контролировать которые, а также преодолеть его последствия правительства этих стран не в состоянии. Опубликованные в июне 2012 года итоги переписи населения Таджикистана показали, что за 10 лет, прошедших со времени предыдущей переписи 2000 года, население республики увеличилось более чем на 1,4 млн человек, или на 23%. К концу 2010 г. население Таджикистана достигло 7, 5 млн, тогда как еще в 2000 г. оно составляло всего 6,1 млн. За 10 лет численность жителей Таджикистана возросла почти на полтора миллиона, и это в условиях, когда прокормить себя за счет собственных ресурсов республика давно уже не в состоянии.
Причина этого – в несоответствии темпов естественного прироста населения и экономического потенциала Таджикистана, прежде всего его природных и сельскохозяйственных ресурсов. Возможностей для того, чтобы обеспечить продовольствием быстро растущее население, в Таджикистане не хватало еще в советский период. Основную часть республики - более 93% занимают горы. Земли, пригодные для сельского хозяйства, составляют около 1/3 Таджикистана, а пашня – 1/5 сельхозугодий. Демографический взрыв первых послевоенных десятилетий привел к тому, что посевная площадь на душу населения в Таджикистане резко сократилась. В 1940 г. она составляла 0,6 га, тогда как к концу 1980-х гг. уменьшилась до 0,17 га. К тому же большая часть пашенных земель была занята под посевы хлопка, а потребности в продовольствии удовлетворялись за счет его завоза из других республик. С тех пор положение в сельском хозяйстве только ухудшилось. По данным Центра стратегических исследований при президенте Таджикистана, на каждого жителя республики сегодня приходится всего 6 соток земли. Понятно, что в реальности вследствие значительного социального расслоения, обеспеченность землей еще ниже, и существует значительная масса безземельного населения.
По сравнению с первым постсоветским десятилетием прирост населения Таджикистана заметно увеличился. Если в 1991-2000 гг. число жителей республики выросло на 15% (с 5,3 до 6,1 млн. чел.), то в 2000-2010 гг. - на 23%. Таким образом, рост населения в начале 21 века по сравнению с первыми годами после распада СССР увеличился в полтора раза. Главной причиной этого социологи считают прекращение в 1997 г. гражданской войны, вернувшее население Таджикистана к привычному для него расширенному режиму естественного воспроизводства. Что примечательно, большая часть естественного прироста приходится на сельскую местность, усугубляя и без того острую проблему аграрного перенаселения. Если городское население республики с 2000 г. увеличилось на 379 тыс. чел., то сельское – на 1059 тыс. По сравнению с советским периодом Таджикистан стал гораздо более аграрным. Если в 1989 г. горожане составляли 32,5%, то в 2010 г. – всего 27% жителей республики. Резко изменилась и структура занятости населения. Отъезд русских, составлявших большую часть квалифицированных кадров, развал промышленности в годы гражданской войны делают надежду на повторную индустриализацию, в которой видят решение демографических проблем страны некоторые таджикские аналитики, призрачными. В настоящее время нет никаких предпосылок для экономического рывка и роста промышленности в стране. Как считает таджикский историк Сайфулло Муллоджанов «Урбанизацию следует поддержать и нужно добиться баланса в количестве сельчан и горожан. А еще лучше, чтобы городских жителей было больше. В странах, где есть такой баланс, нет демографических взрывов, поскольку в городах рождаемость всегда ниже, чем на селе». Однако развития местных промышленных предприятий нет, а проекты, реализуемые в Таджикистане иностранными инвесторами, направлены на быстрое извлечение прибыли и массового создания рабочих мест для местного населения не обещают. Одним из главных инвесторов в последние годы выступает Китай, который при строительстве инфраструктурных объектов предпочитает использовать собственную рабочую силу. Со своей стороны, таджикские власти решают проблему переизбытка трудоспособного населения простейшим способом, а именно экспортом рабочей силы за рубеж, создавая для этого специальное миграционное ведомство. ВВП на душу населения составляет менее 400 долларов США. Уровень бедности, несмотря на снижение, остается высоким; в 2004 году по подсчетам Всемирного Банка он составлял 57%. О плачевном состоянии собственной экономики о отсутствии рабочих мест в стране красноречиво говорит тот факт, что в 2011г. Таджикистан занял первое место в мире по соотношению денежных переводов трудовых мигрантов и ВВП - 45% , на третьем месте его сосед по региону Кыргызстан – 29% ВВП (Доклад Всемирного банка 2011г.).
В настоящее время почти половину быстрорастущего населения Таджикистана составляют дети до 14 лет. В средне- и долгосрочной перспективе таджикские эксперты прогнозируют замедление демографического роста. По оценке экономиста Фируза Саидова, среднегодовые темпы прироста населения республики сегодня составляют 2,2%, тогда как ранее достигали 3,4%. Через 10 лет они должны снизиться до 1,8%, а через 20 лет начнется старение нации. Однако численность жителей Таджикистана к 2028 г. достигнет 12 млн. человек. Каким образом республика сможет «переварить» такую массу населения - непонятно. Концентрация его в пределах трудоизбыточной страны, испытывающей острый дефицит земельно-водных ресурсов и рабочих мест, с большой долей вероятности приведет к социальному взрыву, который неминуемо затронет соседние государства региона.
Не менее сложная демографическая ситуация складывается в Узбекистане с той разницей, что его население в четыре раза больше Таджикистана. В 1991 г. на территории Узбекистана проживало 20,9 млн., в 2000 г. – 24,7 млн., а к 1 января 2010 г. – 28,8 млн. человек. За 10 лет население республики увеличилось на 16,6%. Темпы прироста населения в Узбекистане несколько меньше, чем в Таджикистане, но, учитывая демографический потенциал страны, масштабы естественного прироста впечатляют.
Население республики ежегодно увеличивается почти на 0,5 млн. чел. За 2007 г., население Узбекистана увеличилось на 467,4 тыс. чел. (1,7%) –таково население областных центров многих регионов Центральной России. За 2008 г. численность жителей Узбекистана выросла на 483,1 тыс. чел. (1,8%). Почти две трети естественного прироста приходится на сельскую местность, что так же, как и в Таджикистане, ведет к быстрому росту аграрного перенаселения и безработицы.
В другой трудоизбыточной стране региона – Киргизии темпы демографического роста несколько ниже. По данным переписи 1999 г. в республике проживало 4,8 млн. чел., а в 2010 г. – 5,4 млн. Численность населения за этот период увеличилась на 12,5%, что в полтора раза меньше, по сравнению с Узбекистаном и почти в два – по сравнению с Таджикистаном. Однако экономическая ситуация в Киргизии гораздо хуже. По размеру ВВП на душу населения она занимает последнее место в СНГ. Промышленность, доставшаяся республике в наследство от СССР, почти полностью разрушена, и шансы на ее восстановление минимальны. Ухудшает и без того плачевную ситуацию в экономике Киргизии крайне нестабильная общественно-политическая ситуация. За 10 лет в стране произошли две революции, в ходе которых один за другим были свергнуты режимы А. Акаева (2005 г.) и К. Бакиева (2010 г.). Время от времени вспыхивают межэтнические столкновения, как например, в 2009 г. на юге страны, в которых погибли более 2 тыс. чел. По официальной статистике. безработица в Кыргызстане составляет 11%, однако по данным, полученным в результате национального обследования «Занятость, безработица и трудовая миграция» в 2006 году, уровень безработицы в Киргизии составил 16,8%, а уровень занятости - 59,9%.
В такой неопределенной и тревожной ситуации решение своих проблем население ищет в эмиграции. Центральноазиатская новостная служба CA-NEWS 26 июня 2008 г сообщила, что социологический опрос, проведенный компанией Гэллап, показал, что в настоящее время 20% населения Киргизии хотели бы покинуть страну. Кыргызстан, будучи одним из беднейших государств СНГ, наряду с Таджикистаном, зависит от денег, переводимых мигрантами на родину. Объем официальных зарегистрированных переводов киргизских трудовых мигрантов в 2006 году достиг 7,39 млн. долларов США, что составило 27,4 % ВВП страны (Всемирный банк. Данные по миграции и денежным переводам. 2008 г.).
Вывод 1: в РФ въезжают люди нищие, в полном смысле «не имеющие ни кола, ни двора», которых мало что держит на родине. Уверения в том, что они заработают и вернутся, вряд ли верны применительно к большей части из них.
Интересным является и возрастной анализ прибывающих к нам мигрантов. В настоящее время 42% населения Таджикистана относится к возрастной группе до 15 лет и 5% - к группе старше 65 лет, причем большинство населении (более 73%) проживает в сельской местности. В стране очень остра проблема молодежной занятости.
По данным Аскара М. Шарипова, начальника отдела Информации РЦЗН Минтруда и соцзащиты населения Республики Таджикистан, уровень безработицы с учетом скрытой составит более 11%, причем среди безработных около 60,5% составляют молодые люди, в большинстве опять-таки выходцы из села. По данным МВД Таджикистана, около 90% правонарушений в республике совершаются неработающими молодыми людьми. О прямой взаимосвязи уровня безработицы говорят и данные Международной организации труда, согласно которым 1% роста безработицы влечет за собой 4% рост преступности.
В стране усиливается исламизация, согласно данным, опубликованным в «Отчете по человеческому развитию, 2000, ПРООН», все больше женщин ежегодно вступают в браки вторыми, третьими и т.д. женами, чтобы обеспечить себе и детям экономический минимум для выживания. В рейтинге гендерного неравенства, характеризующем процент потерь вследствие неравенства мужчин и женщин по трём показателям интегрального индекса - равенству прав и возможностей, репродуктивному здоровью и степени экономической активности, - Таджикистан в 2011 г. занял 68-е место с показателем индекса 0,347 и находится на последнем месте среди всех стран бывшего СССР. Наилучшее значение этого индекса в этом году у Швеции - 0,049; Россия занимает 59 место в рейтинге с общим показателем 0,338 (в сфере образования — 100%, в экономической деятельности 81% и по равенству прав и возможностей 44%). Киргизия в рейтинге занимает 41 место – 0,370, а Узбекистан - 58 место.
Большинство трудящихся-мигрантов из Узбекистана и Киргизии также входят в возрастную группу 20-35 лет, в основном это мужчины. Женщины, по разным источникам, составляют не более 15-30 %.
Вывод 2: основная доля приезжающих из стран Средней Азии мигрантов – это сельская молодежь из бедных и неразвитых мусульманских стран, родившаяся или в последние годы перед развалом СССР, или после распада страны, и выросшая в условиях стремительного обнищания, деградации образования и культуры, в неофеодальном обществе. Для этих людей слова о дружбе народов и гармонии наций в многонациональной державе, о которой так любят ностальгировать наши сторонники евразийства и продолжения имперской традиции, являются пустым звуком. Социальных достижений СССР они никогда не знали, их детство и юность прошли в совершенной иной культурной и социальной среде. Так же непонятны для них идеи мультикультурализма и толерантности.
Нам возразят, что от них и не требуется высокий уровень культуры, главное – хорошая профессиональная подготовка, крепкая рабочая классификация. Ну что ж, обратимся к образовательной и профессиональной подготовке.
Образование в странах Средней Азии претерпело за постсоветские два десятилетия значительные изменения, причем не в лучшую сторону. Доля государственных расходов на среднее и среднее специальное образование в ВВП сократилась с 9,4% до 2,7% в Таджикистане и с 8,3 до 3,1% в Киргизии (общемировой уровень составляет 4,1%). Только Узбекистан преодолел кризис и восстановил советский уровень набора в ПТУ
Очень интересные результаты получены в исследовании «Трудовая миграция и продуктивное использование человеческих ресурсов.
Кыргызская Республика, 2009.», которое было подготовлено в рамках проекта «Стабильное партнерство как средство обеспечения эффективного управления миграцией рабочей силы в Российской Федерации, на Кавказе и в Средней Азии», реализуемого Субрегиональным бюро МОТ при финансовой поддержке Европейского Союза. Выяснилось, что 57,6% мигрантов имеют среднее или начальное профессиональное образование, 29% - люди с высшим или средним профессиональным образованием (из них 8,5 окончили профессионально-техническое училище %), и 12% имеют начальное или неполное среднее образование на уровне девятого класса или даже ниже - на уровне четвертого класса школы. Таким образом, большинство трудящихся-мигрантов, работающих в настоящее время в СНГ – это низкоквалифицированные работники.
Опрос киргизских работодателей показал, что немногим менее половины опрошенных работодателей в целом удовлетворены качеством рабочей силы, подготавливаемой системой профессионального обучения Кыргызстана
Такая ситуация объясняется снижающимся качеством образования на всех уровнях (начальное, среднее, профессионально-техническое и высшее) и устаревшими технологиями образования. В этой связи интересен тот факт, что работники, не устраивающие собственных работодателей в стране с очень низким уровнем производительной базы, по уверениям наших апологетов трудовой миграции, в РФ успешно трудятся и на них возлагаются основные надежды по модернизационному рывку.
В докладе отмечено, что растет доля мигрантов с минимальными навыками либо вообще не имеющих никаких навыков.
Очень показательно, что для мигрантов в РФ важнее вопрос безвизового въезда и отсутствия контроля, чем уровень предполагаемого заработка.
В июне 2007 года Государственный комитет по миграции и занятости Кыргызской Республики совместно с Министерством труда Республики Корея подписали Меморандум о взаимопонимании. Данная программа предусматривала, что 5 тысяч кыргызских трудящихся пройдут программу предварительной подготовки (получат информацию о стране, включая вопросы культуры и законодательства, информацию о работе, условиях труда и требованиях работодателя), посетят курсы корейского языка, после чего смогут поехать в Южную Корею для работы в промышленности и сельскохозяйственном секторе. Несмотря на то, что уровень оплаты труда трудовых мигрантов в Южной Корее выше, чем в РФ, по данным на март 2008 года, в Корею прибыли всего 8 человек.
Несколько лучше обстоят дела с образованием в Узбекистане, где почти завершен переход на 12-летнюю систему среднего образования, и выпускники девятых классов завершают обучение в академических лицеях
или профессиональных колледжах.
Парадоксально, что несмотря на низкий образовательный уровень и отсутствие профессии, мигранты рассматривают Россию как страну, в которой деньги валяются под ногами. Несмотря на устойчивое мнение, что гастарбайтеры готовы трудиться за гроши, зарплатные ожидания
у людей, готовящихся мигрировать в поисках работы, существенно выше реальных зарплат, получаемых мигрантами, работающими в настоящее время на рынках СНГ. Так, по данным исследования «Трудовая миграция и продуктивное использование человеческих ресурсов. Кыргызская Республика, 2009.» в РФ отмечен низкий уровень предлагаемой оплаты
труда мигрантов. Согласно результатам опроса, примерно 63% работодателей готовы платить 100-200 долларов США в месяц, и каждый четвертый работодатель сказал, что готов платить 200-300 долл. США.
Лишь 7% местных работодателей, участвовавших в опросе, заявили, что готовы платить работнику дефицитной профессии 400 долларов и выше. Однако едущие на заработки мигранты мечтают о совершенно ином уровне доходов. Так, на зарплату до 1000 долларов рассчитывают 23%, а подавляющее большинство - 47% - надеется на заработки 1000-3000 долларов США. Столкновение с жестокой реальностью современной России, когда далеко не все местные жители имеют такие доходы, приводит к фрустрации, синдрому «обманутых ожиданий» и озлобленности. А ведь это люди, едущие легально, работающие по договорам. Что можно сказать о нелегальных работниках, которые существуют вне правового поля? Достаточно вспомнить недавнюю нашумевшую историю с дворником Бахромом, живущем в шахте мусоропровода.
Вывод 3: мы видим, что из всех трех стран Средней Азии к нам идет поток мигрантов - неграмотных или малограмотных молодых людей без профессиональных навыков, не знающих русского языка, выросших в среде, преимущественно деревенской, с совершенно иными социо-культурными ценностями, нежели урбанизированные, находящиеся в русле европейской культуры жители России. Несмотря на отсутствие профессии или низкую квалификацию, их зарплатные ожидания значительно превышает предложение работодателя.
При столкновении и тесном взаимодействии носителей разных культурных ценностей конфликт неизбежен. «Иммигрант-мусульманин в Европе встречается с действительностью, настолько не похожей на его привычный жизненный уклад, что этот человек «окукливается» и внешне и внутренне. Внешняя форма выражается в том, что он стремится общаться преимущественно с соотечественниками или единоверцами… Одновременно мигрант замыкается в себе, и даже если в традиционном обществе его религия имела вид народного обрядоверия, то в новых условиях его религиозные представления принимают форму сверхценных идей. Он становится во всем враждебен окружающему обществу» (Шишков Ю. В. Вызовы и перспективы глобальных миграций). Кстати, асолютно так же оценивают эту ситуацию аналитики МВД РФ. Так, Коневская О.Ю. считает, «что развивающиеся негативные тенденции вполне закономерны с точки зрения социопсихологии и теории массового поведения. Рост неассимилированных чужеродных общин с высоким уровнем самобытности, этнокультурные различия, неуважение к обычаям и традициям коренного населения становятся раздражающим фактором и вызывают рост напряженности в обществе» (Проблемы государственного регулирования ситуаций обострения межнациональной напряженности в России. Труды академии управления МВД России)
Даже для сформировавшейся личности с устойчивой психикой это тяжелое испытание. Для многих же молодых людей, прибывших к нам из стран Средней Азии, и без того непростая жизнь в совершенно чуждом им мире осложняется глубокими психологическими травмами, полученными ими в детстве в условиях гражданской войны. Особенно это важно для таких стран, как Таджикистан, где гражданская война бушевала с 1992 по 1994гг. В результате гражданского конфликта 1992-1997 в Таджикистане, как полагают, погибли пятьдесят тысяч людей. По другим данным, война стоила примерно 100-150 тыс. жизней, основные потери пришлись на вторую половину 1992 года (http://www.conflictologist.narod.ru/taj90.html)
Около полумиллиона человек (10% всего населения страны) стали беженцами, переселившись в другие районы Таджикистана или эмигрировав в Россию и другие страны. Война носила характер вооружённого межкланового и этнического конфликта, чему способствовало клановое мировоззрение жителей страны (кроме таджиков, в РТ проживает более 80 национальностей) и высокая степень их религиозности.
Более 60000 человек бежали в Афганистан и 195000 были вынуждены переселиться в страны СНГ. Число внутренних переселенцев достигло около 1 млн человек (Саъдиев Ш. Таджикистан: путь к миру и согласию. — Душанбе, 2002.). В послевоенное время при посредничестве международных организаций на Родину было возвращено около 800 тысяч таджикских беженцев из Афганистана, Пакистана, Ирана и стран СНГ.
Ужасы гражданской войны оказали тяжелое воздействие на психическое здоровье и состояние участников конфликта. Массовые жертвы во время мировых войн ХХ века, применение современного оружия, в том числе и оружия массового поражения, стали причиной развития так называемого посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Широко обсуждаемой эта патология стала в 70-е годы, после войны во Вьетнаме, когда психиатры всерьез обратили внимание на то, что у ветеранов, благополучно отпраздновавших возвращение к мирной жизни, оправившихся после боевого стресса, вдруг возвращаются его тяжелейшие симптомы. [Kolb L.C. 1983; Kolb L.C., Mutalipassi L.R. 1982 и др.]
Это вынудило администрацию США финансировать обширные исследования ПТСР, а Международную номенклатуру болезней был введен диагноз этого заболевания. Конечно, наибольшее количество людей, страдающих этим расстройством – это военнослужащие-участники боевых действий.
Многочисленные исследования показали, что в структуре психической патологии среди военнослужащих срочной службы, принимавших участие в боевых действиях во время локальных войн в Афганистане, Карабахе, Абхазии, Таджикистане, Чечне, уровень ПТСР достигал 30-70 % от всего состава. Но мирные жители, находящиеся в зоне военного конфликта, подвержены посттравматическим стрессовым расстройствам наравне, а иногда в большей степени, чем непосредственные участники боевых действий. Как установил доктор Клаудия Катани из Университета Билефельда, по крайней мере у половины афганских детей, которые во время войны были свидетелями взрывов, насилия, получили ранения или другие физические травмы, было диагностировано ПТСР.
Сообщается, что, по крайней мере, у 15 процентов иракских детей после войны наблюдаются симптомы этого состояния. По сообщению ЮНИСЕФ, который вел работу в сопредельных с Чечней республиках с января по конец августа 1995 года, приблизительно 80% детей пострадавших от взрывов, в той или иной степени имели посттравматический стрессовый синдром.
Особенностью ПТСР отличающей его от обычного стресса, является продолжение всех видов нарушений – психологических, физиологических и социально-психологических, в течение длительного времени после прекращения воздействия стрессового фактора, когда вокруг человека идет спокойная, мирная жизнь. Зачастую ПТСР не проявляется сразу после психотравмы, а возникает через несколько месяцев или даже лет, когда, казалось бы, все уже забыто. Формы клинического проявления ПТСР очень вариабельны. Часто развивается регресс психики, может развиться диссоциация сознания и подсознания, неадекватная агрессивность, или, наоборот, снижение интереса к жизни, чувство отстраненности от происходящего вокруг беспричинные вспышки гнева, приступы страха и тревоги. Основными клиническими симптомами являются сверхбдительность, преувеличенное реагирование, притупленность эмоций, нарушения памяти и концентрации внимания. В некоторые моменты концентрация может быть великолепной, но стоит появиться какому-либо стрессовому фактору, как человек теряет способность сосредоточиться. Очень характерны для этого состояния приступы ярости. Многие ветераны сообщают, что приступы взрывной ярости чаще возникают под действием наркотических веществ, особенно алкоголя, однако могут появиться и в трезвом состоянии.
Возможны и галлюцинации, они чаще возникают под влиянием наркотических веществ или алкоголя, однако могут появиться у человека и в трезвом состоянии, а также у того, кто никогда не употребляет наркотических веществ.
По мнению специалистов Военно-Медицинской Академии, полное избавление от боевого посттравматического синдрома невозможно [9]. Синдром имеет тенденцию не только не исчезать со временем, но и становиться все более отчетливо выраженным, а также может проявляться внезапно на фоне общего внешнего благополучия.
Вопрос 4: проводится ли психологическое обследование мигрантов, совершивших немотивированные преступления, поражающие своей жестокостью и бессмысленностью, как, например, нашумевшее в прошлом году в Подмосковье убийство матери и ребенка или недавнее зверское убийство Василисы Галициной? Есть ли хотя бы примерная статистика, какое количество мигрантов участвовало в боевых действиях во время гражданск
