Драматическая досрочная отставка президента Дагестана Магомедсалама Магомедова и назначение на его место Рамазана Абдулатипова вызвали волну противоречивых оценок. Ведущие эксперты представили весь логически возможный спектр мнений.
"Абдулатипов - это тот тип политика, который способен спасти Дагестан. Говоря спасти, я имею в виду, что он обладает достаточным интеллектуальным потенциалом, чтобы плавно завершить трансформацию Дагестана в независимое европейское государство. Так как независимость Северного Кавказа неизбежна. Это может быть долгий кровавый процесс, но может быть и цивилизованный переход" – заявил в интервью корреспонденту «Голоса Америки» Фатиме Тлисовой Пол Гобл, возможно, лучший в США знаток ситуации на Северном и Южном Кавказе.
«Рассчитывать на резкие перемены к лучшему не приходится. Республиканская политическая структура формировалась уже более двадцати лет. Пролилось очень много крови, возникли очень опытные, жёсткие и сильные структуры — так называемые этнопартии, которые, конкурируя и договариваясь между собой, осуществляя силовые действия, в целом и определяют то, что происходит в Дагестане. Как можно разрушить или перевоспитать эти структуры, я плохо себе представляю. Вывести их из процедур принятия решений, лишить очагов реального управления невозможно» - считает заведующий сектором Кавказа Центра цивилизационных и региональных исследований РАН Энвер Кисриев.
Главный редактор портала «Кавказская политика» Максим Шевченко говорит следующее:
«Абдулатипов на данный момент является надеждой на восстановление конституционного закона, порядка, законности во всех её аспектах. Абдулатипов пройдет через прямые выборы, и это спасение для Дагестана и для России».
Но произошедшая властная рокировка имеет две стороны. Одним и тем же указом Президент РФ не только досрочно отправил в отставку Магомедсалама Магомедова, но и назначил его заместителем главы Администрации Президента, сообщила пресс-служба Кремля.
То есть снятый с должности главы Дагестана был назначен на одну из высших должностей федерального уровня, сейчас у Главы администрации Президента РФ имеется всего четыре зама.
Это назначение осталось вне поля зрения большинства комментаторов, но, как мне представляется, оно имеет огромное значение, много большее, чем отставка с поста Президента Дагестана. Отставок президентов было много – но это назначение уникально в системе российских властных отношений, и полностью меняет сложившиеся правила игры.
Катастрофическое положение в области экономики и безопасности, культурное отторжение большей части населения Северного Кавказа от метрополии и, наоборот, культурное и национальное неприятие выходцев из Северного Кавказа значительной частью населения собственно России известно всем, об этом много писали.
Намного менее осознаётся другой процесс – отторжение северокавказской элиты.
Между федеральной и местными элитами существует зеркальный потолок, даже не просто зеркальный потолок, они движутся расходящимися путями, это два различных направления. Карьерные пути элиты национальных республик, в первую очередь, элиты Северного Кавказа, и федеральной элиты - совершенно различны.
В Советском Союзе элита национальных республик была интегральной частью общеимперской, общесоветской элиты, центральная и региональная номенклатуры не разделялись, это было единое целое. Ни у кого не вызывало никаких вопросов, когда, скажем, Алиев, Кунаев или Шеварднадзе занимали высшие посты во властной иерархии Советского Союза. Выходцы из Северокавказских регионов в высших эшелонах власти в Москве вообще воспринимались как нечто естественное. В современной России разговоры о том, что Рамзан Кадыров может стать общенациональным лидером, занять место в Кремле, вызывают у российского общества шок, это рассматривается как нечто абсолютно нереальное и даже чудовищное. То есть существует очень четкая граница между элитами северокавказских республик, вообще национальных республик, и элитами Федерального центра. Это непересекающиеся плоскости. И элита национальных республик не рассматривает Федеральный центр, как то место, с которым она органично связана.
В свою очередь, представители нацменьшинств, такие как Нургалиев, Шойгу, Собянин, Сурков, Лавров – выступают и рассматриваются только как представители федеральной элиты, никак не связанные с национальными республиками, к титульным этносам которых принадлежали их родители.
Касается это всех национальных республик, не только Северного Кавказа. Например, Минтимер Шаймиев. В Советском Союзе ему был бы обеспечен прямой путь в высший эшелон власти, а сейчас он просто пенсионер. Можно вспомнить и Руслана Аушева, и многих других руководителей. Сейчас в высших эшелонах общероссийской власти нет ни одного представителя Северного Кавказа. Предшественник Магомедова, бывший глава Дагестана Муху Алиев, не получил после отставки вообще никакой должности на федеральном уровне. Чуть ли не единственный пример такого назначения - бывший президент Ингушетии генерал-лейтенант Мурат Зязиков. После отставки три года, с 31 октября 2008 по 26 января 2012, он занимал невнятную должность советника Президента РФ, затем был переведен в кресло заместителя полномочного представителя Президента в Центральном Федеральном Округе. То есть, даже в этом единственном случае речь идет о второстепенной должности.
На момент распада Союза и в первые пост-советские годы в общероссийской правящей элите были представители Северного Кавказа. Но в процессе дальнейшей эволюции режима все они были или полностью вытеснены из власти - ярчайший пример тут Руслан Хасбулатов, бывший руководителем парламента, или переместились на сугубо местный уровень, как Дзасохов. Не менее показательно и то, что среди представителей центральной власти в небольшом числе затесались и те, у кого в жилах течет "кавказская кровь", те, один из родителей которых был выходцем с Кавказа - например Сурков или Лавров. Но эти люди не просто не афишируют свое кавказское происхождение, но с усердием затушёвывают его. А их политические критики из числа "общественности", находящиеся вне властного поля (поскольку внутри этого поля публичное высказывание мнений невозможно), наоборот, всячески подчеркивают их происхождение.
В случае господина Суркова это видно особенно четко. Хотя он никак не связан с Чечней, был увезен оттуда в раннем детстве (а по официальной биографии вообще никогда там не жил), одним из главных пунктов направленной против него пропаганды является то, что его отец, с которым он с детства не имел никаких контактов – чеченец. Сам этот факт в течение многих лет замалчивался, и получил полуофициальное подтверждение совсем недавно, что тоже характерно.
Более того, имеется и обратный процесс. Федеральный центр не может полностью контролировать назначения на уровни высшего эшелона власти на местах. Под относительно полным контролем Москвы остались лишь назначения в спецслужбах, хотя здесь также происходят достаточно интересные процессы. МВД подконтролен Центру в значительно меньшей мере.
То есть, кризис российской системы власти выражается и в том, что Федеральный центр уже не может назначать элиту на Северный Кавказ, и вообще в национальные республики. Имеет место не только невозможность рекрутинга кадров из республик в Москву, но и невозможность назначения Москвой своих людей во многие национальные регионы без согласия их элит. Собственно говоря, этот процесс начался еще в последние годы существования СССР, и стал одной из причин его окончательного распада. То, что в СССР процесс приобрел необратимый характер, и Москва утратила контроль над местными элитами, стало ясно после попытки назначения Геннадия Колбина в Казахстане в 1986 году, после чего уже этих попыток не предпринималось. А в новой России это произошло в феврале 2003 года с попыткой силовиками-спецслужбами предложить своего кандидата на выборах президента Башкортостана.
«Пускай Путин в Воронеже или Москве меняет губернаторов, а к нам лезть не надо. Мы сами разберемся с тем, кто будет у нас стоять у власти, и у нас есть чем за себя постоять» – заявил один из депутатов дагестанского парламента во время организованных уходящей властью волнений, предшествовавших отставке Магомедсалама Магомедова.
Разрыв элит смертельно опасен для существования единого Российского государства. Даже более опасен, чем экономические трудности, взаимное культурное отчуждение масс и ведущаяся на Кавказе диверсионно-террористическая война, которую центр не в состоянии подавить.
Назначение Магомедова и назначение Абулатипова меняют это положение.
Абдулатипов – чиновник и государственный деятель именно федерального уровня. Большая часть его карьеры, начиная с 1978 года, протекала не на Кавказе, а в собственно России - в Ленинграде, Мурманске и Москве. Он не является ставленником внутри-дагестанских группировок, и не имеет серьезной этно-клановой опоры в республике. То есть, это именно человек из федеральной элиты, поставленный Кремлем на ключевой пост местного уровня.
Если обе эти трансплантации – Магомедов в Москве и Абулатипов в Махачкале – окажутся жизнеспособными, и за ними последуют другие, им подобные – то можно будет говорить об историческом переломе. Это будет означать, что Путину удалось остановить один из самых разрушительных для сохранения единства Российской Федерации процессов, по сути – начать процесс воссоздания существовавшей в СССР системы организации власти, сделать первый реальный шаг на пути реставрации Советского Союза.
