Практика всё больше показывает, что русские коллективы выживания – не досужие выдумки некого С. Резниченко. Или какого-то ещё публициста. Русские реально занимаются построением коллективов выживания. Без чьих-либо подсказок. Просто жизнь заставляет…
В прочем, количество теоретических разработок по теме коллективов выживания так же постоянно растёт. Например, некто Bus на «Русском форуме» описал своё видение вопроса. При этом он во многом опирался на разработки известного русского политического мыслителя Петра Кропоткина. Особенно в разделе, посвящённом этике коллективов выживания. Автор рассматривает наиболее архетипичный и стандартный вид коллектива выживания – абсолютно замкнутую, отделённую от «современного общества» общину. Живущую изолировано в сельской местности. Которая объединена в некие сетевые структуры с подобными же общинами. Bus называет такие коллективы выживания «экологическими поселениями».
С одной стороны, по пути создания таких «радикальных» коллективов выживания смогут пойти весьма немногие русские. Например, радикальные сторонники каких-либо религиозных идей. Или «выживальщики», готовящиеся к краху современного образа жизни.
С другой стороны, такие поселения действительно создаются на практике. Одно из них, например, находится в окрестностях станицы Ильской неподалеку от Краснодара. В горном посёлке Мезмай, который так же находится в Краснодарском крае, осуществляется сразу два таких проекта. Один – неоязычниками. Другой – православными Московского патриархата.
От общества постмодерна хотят отгородить очень многие…
Всегда ли организаторы таких поселений добросовестны? Не создают ли они тоталитарных сект? Вопрос это сложный и требует специального рассмотрения применительно к каждой отдельной общине.
Однако в большинстве своём русские объединяются в гораздо менее радикальные коллективы выживания. Их члены не порывают с современным обществом. По большей части живут в городе, имеют «обычные» источники доходов, культурные интересы и пр. Очень часто это монофункциональные или латентные коллективы выживания. Русские объединяются в них с какой-то одной конкретной целью. В случае её успешного выполнения «наращиваются» и другие. И монофункциональный коллектив выживания превращается в полноценный.
Примеров монофункциональный коллективов можно привести немало. Например, Александром Жучковским очень хорошо описаны коллективы русских националистов, созданные с целью обеспечения взаимной безопасности. Их члены всегда наготове, если кто-то из них сталкивается с угрозой криминальных действий против него. Они регулярно встречаются, тренируются, отрабатывают взаимодействие и пр.
Во Владивостоке существует система взаимопомощи молодых матерей.
Очень широко известны сообщества автомобилистов, байкеров, футбольных фанатов. Причём последние два весьма близки к полноценным, полифункциональным коллективам выживания. Это проявляется и во взаимной защите, и в совместных бизнес - проектах, общих культурных и эстетических ценностях и пр.
Как латентный (монофункциональный) коллектив выживания превращается в полноценный, можно проследить на примере краснодарского общества «Вера». Представители православной интеллигенции обменивались книгами и помогали друг другу воспитывать детей. Дело пошло, люди сдружились. Потом «наросли» и другие функции. Такие, как помощь собратьям в трудной ситуации.
Вообще, полноценные коллективы выживания, в русской среде чаще всего создают религиозные люди. В их среде нередко совместное удовлетворение как эстетических и духовных потребностей, так и вполне приземлённых. Как это и должно быть в традиционном коллективе выживания.
Ситуация с коллективами выживания у тех же кавказцев весьма отличается от русской. У них так же большой значимостью обладают религиозные общины. Наиболее яркий пример – салафитские джамааты. Но среди них очень развиты и землячества – группы представителей одного этноса или одного селения, находящиеся на чужой территории. Монофункциональные коллективы выживания у кавказцев гораздо быстрее и легче переходят в полноценные. Как благодаря навыкам коллективизма, так и большей ценностной и культурной унификации в рамках кавказских этносов.
Но самое главное отличие в другом. Каждый кавказец – член родственного коллектива выживания. Причём группы родственников выстраиваются в иерархические структуры разного уровня. Наивысший уровень – этнос. Таким образом обеспечивается достаточно чёткая система этнической мобилизации и охват большинства членов этноса членством в коллективах выживания. Причём эта система очень древняя, коллективы существуют веками.
Хотя, конечно, и у кавказцев не всё гладко. Иногда высокостатусные коллективы крайне жестко подавляют менее статусные. Что сильно подрывает единство этноса. Как это происходит, например, с современными кабардинцами.
В русской же среде коллективы выживания сравнительно редко объединяют обычных «людей с улицы». В основном они – привилегия всевозможных субкультур, идейных течений. При этом монофунциоанльные коллективы не так легко перерастают в полноценные. Сказываются, в том числе, и резкие различия между русскими. Даже в чём-то близких друг другу.
Вообще, русские коллективы выживания крайне пестры по принципам устройства. Разные коллективы выживания создают ну очень разные люди. Очень часто цель их создания – максимальное обособление от других соотечественников. Не просто выстраиваются даже «локальные сети» коллективов выживания, близких друг другу.
Например, одни православные общины (формально – РПЦ МП) дружат друг с другом. С другими не дружат совсем. Сказывается и идейная пестрота современного православия, и соперничество лидеров.
Рост количества русских коллективов выживания зачастую сопровождается сегментацией и распадом ранее созданных. Организация общерусской системы взаимодействия (даже в рамках «прорусского» сегмента коллективов выживания) – цель весьма отдалённая. Очень разные люди, идеологии, цели. Как уже говорилось, коллектив выживания нередко оформляется в процессе посылания куда подальше «других» русских, «других» православных и пр.
Сказывается и то, что большинство современных русских коллективов выживания – новоделы. Глубокие традиции существуют разве что в некоторых старообрядческих сёлах.
Но есть позитивные тенденции. Это и рост общего числа коллективов выживания. И появление не только «идеологических» коллективов, но и «практических». Ориентированных на самооборону, помощь детям и пр. В них нередко состоят уже вполне обычные русские.
В процессе роста и естественного отбора будут вырабатываться стандарты и оптимальные виды самоорганизации. Уже есть относительно отработанный принцип объединения в религиозные общины. Вполне возможно, появятся и другие.
