На прошлой неделе Молдавия отмечала 21-ю годовщину своей независимости. Естественно, для политологов это повод поразмышлять на следующие темы: что достигнуто за это время, стало ли лучше и каковы прогнозы на будущее? Большинство материала, который я прочел за эти дни, имеет один общий вывод: не достигнуто ничего, и лучше не стало. Ответ на третий вопрос, разнится, но большинство аналитиков опять таки склоняется к пессимистическому варианту: если срочно ничего не предпринять, свою государственность Молдова может утратить уже в ближайшее время.
Уже давно ни для кого не секрет, что большинство бывших советских республик это классический пример т.н. «failed state». В первую очередь это касается т.н. национальной идеи – собственно того идеологического стержня, вокруг которого в эпоху буржуазных революций формировались нации и создавались государства. Нация может считаться таковой лишь тогда, когда она осознает политические цели своего существования, а государство есть прямое воплощение этих целей. Такой национальной идеей в дореволюционной России была сама империя в качестве «третьего Рима», а в СССР идея строительства коммунизма. Но вот СССР распался, его части начали искать свой самостоятельный, национальный путь развития. Что греха таить, национальной идеи не нашлось даже у страны, которая была фундаментом Союза – России. Логично предположить, что в других республиках дела с этим еще хуже. Вернее, на первых порах такая идея была – стремление отгородиться от «империи», подчеркнуть свою самодостаточность, что нередко выражалось в откровенно уродливые формы русофобии. Время показало несостоятельность такого подхода, хотя многие наши соседи продолжают слепо идти по этому пути, стремясь как можно больше отдалиться от бывшей метрополии и броситься в объятия Запада, который по их логике должен с радостью поощрять все, что ослабляет его вечного геополитического врага – Россию.
Не обошла эта тенденция стороной и Молдову. Однако некоторые исторические особенности поставили эту страну в весьма неудобное положение по сравнению с другими экс-республиками. В принципе, практически все республики имели равные с исторической точки зрения стартовые возможности: многие из них когда-то были вполне самодостаточными государственными образованиями, однако к моменту присоединения к России переживали состояние раздробленности и входили в империю, что называется, по частям. Именно в составе России/СССР они и обрели нынешние границы. Разумеется, именно в этих границах новые национальные элиты и хотели строить свои независимые государства. Но не тут-то было. Процесс дробления СССР продолжился, выяснилось, что во времена Союза исторические границы претерпели значительные изменения, и некоторые территории не захотели подчиняться новым властям своих республик, вспомнив, что у них есть собственная история государственности. В начале 90-х на постсоветском пространстве заполыхало сразу несколько войн, в основе которых лежали этноконфликты. Но была одна, которая не был вызван чисто этническим многолетним противостоянием, а имел корни как раз в определении государствообразующей идеи – вектора развития. Речь о молдо-приднестровском конфликте.
Итак, если большинство республик, провозгласив независимость от СССР и получив ее в декабре 1991-го, начали строить хоть и на основе этнократии, но все же свои государства, то в Молдавии взяли верх совсем иные настроения. 31 августа 1989 года правительство МССР по требованию участников демонстрации, организованной националистическим Народным Фронтом Молдавии отменило кириллический алфавит и ввело румынское правописание на латинице для молдавского языка. Этот день в Молдове до сих пор отмечается как национальный праздник – День языка. Вопрос о том, существует ли молдавский язык или это просто диалект румынского с лингвистической точки зрения сложен. Отличия на самом деле, не только в графике, как многие думают. Тем не менее, единого мнения на этот счет нет. Очевидно другое: вопрос определения языка – это вопрос определения национальной идентичности. Те, кто утверждают, что говорят на молдавском, считают себя молдаванами, те, же, кто на румынском – румынами. Сегодня в республике уникальная ситуация: по конституции государственный язык молдавский, почти 80 процентов молдаван считают своим родным языком молдавский, но… В учебных заведениях преподается румынский язык, причем зачастую преподается этническими румынами, который не скрывают своего отношения к определению молдавского языка: такого языка не существует. Да и президент независимого государства Молдова периодически любит подчеркнуть, что существует единственный язык – румынский, а недавно на встрече с румынским коллегой и вовсе ляпнул, что молдавской нации не существует.
Но вернемся в прошлое. Итак, 16 мая 1812 года по Бухарестскому мирному договору Россия получила у Турции земли между Прутом и Днестром, известные как Бессарабия. Собственно это была восточная часть бывшего Молдавского княжества. Западная его часть в 1861-м году объединилась с Валахией, образовав Румынию, спустя 17 лет обретшую полную независимость от Турции. Так молдавская идентичность начала параллельно развиваться в двух различных социокультурных средах. Ориентированная на Запад с его ценностями Румыния, спустя год после своего объединения перешедшая на латинскую графику (да, да, если кто не знал – исторически румынский/молдавский язык использовал кириллицу), и Бессарабская губерния Российской империи.
Румыния, как правопреемница Молдавского и Валашского княжеств, своих планов по включению в свой состав всех родственных этно-исторических областей никогда не скрывала. Сначала она заполучила Добруджу, затем Буковину, Трансильванию. Естественно, что и на Бесарабию как часть исторического молдавского государства положили глаз. Разумеется, заполучить ее во времена Российской империи было предметом научной фантастики. Но румыны умели ждать. И дождались, когда в 1918-м воспользовались агонией империи и аннексировали Бессарабию. На целых 20 лет. В это время на левобережье Днестра была образована Молдавская АССР со столицей в Тирасполе, территориально включавшая большую часть нынешнего Приднестровья и часть современной Украины. Именно в это время особо культивируется идея молдавской национальной идентичности в противовес румынской. Именно в это время активно развивается молдавская языковая норма в противовес румынской. К собственно национальному аспекту добавился еще и классовый: Румыния считалась буржуазным агрессором, оккупировавшим исторические земли советских молдаван. В 1931-м по советско-германскому договору о ненападении СССР получил Бессарабию обратно. Правда Румыния вновь овладела ей в период советско-германской войны. Но после войны вопрос был решен окончательно: появилась единая советская Молдавия со столицей в Кишиневе (Бессарабия). С этого момента формирование молдавской идентичности, отличной от румынской перешло в новую стадию, несмотря на то, что Румыния стала социалистической, а следовательно – братской страной.
Когда же начался т.н. «парад суверенитетов» произошел конфуз: пришедший к власти «Народный фронт Молдавии» провозгласил курс не просто на отделение от СССР, а на присоединение к Румынии. Унионистский угар тогда охватил многих. «Мы румыны, и точка!» - вот главный лозунг тогдашних националистов, которые не хотели считать себя молдаванами, а считали румынами, оторванными от матери-Румынии «проклятыми оккупантами». Протащить под шумок Молдову в Румынию тогда не удалось. Во многом помешали территориальные проблемы с Гагаузией и Приднестровьем, которые в Румынию никак не хотели. С последним и вовсе произошел кровавый вооруженный конфликт. Он длился недолго, но вскоре после его окончания властям Молдовы стало ясно: Румыния им не светит. Унионистские настроения спали, во всяком случае, до поры до времени. Гагаузию удалось «уговорить» вернуться в состав Молдовы, пообещав ей широкую автономию. Приднестровцы же на это не купились: раны, нанесенные войной оказались слишком серьезными. На территории бывшей МССР начали развиваться два отдельных самостоятельных государства.
Тут надо отметить один момент. 23 июня 1990 г. Верховный Совет МССР принял декларацию о суверенитете республики, одобрив заключение специальной комиссии по пакту Молотова–Риббентропа, признавшей незаконным факт создания в 1940 г. МССР. Другими словами, существование Молдавии в границах МССР признавалось нелегитимным. То есть Бессарабию следовало вернуть Румынии, а Приднестровье – Украине. Понятное дело, что Украина не стремилась к такому радикальному решению своих территориальных вопросов. Да и тогдашней Румынии было не до Молдовы. В любом случае, этим решением Кишинев фактически выдал «вольную» Приднестровью (которую тут же попытался отобрать силой оружия), а под собственную государственность заложил бомбу замедленного действия. Такой вот парадокс, когда государство на заре своей независимости провозглашает национальной идеей…поглощение другим государством. После завершения молдо-приднестровского конфликта и спада унионистских настроений уже в самой Молдове (т.е. Бессарабии) начинают параллельно формироваться два национальных проекта – румынский и молдавский.
Причем, молдавский проект изначально попросту некому было развивать. Открестившись от России и всего того, что Россия дала Молдавии, страна погрузилась в экономический коллапс. Все, что создавалось десятилетиями трудом всего советского народа, было бездарно растранжирено: гигантские заводы остановились, развитое некогда сельское хозяйство пришло в упадок. Оголтелая русофобия привела к кадровому голоду, лучшие специалисты покинули страну. Дошло до того, что в конце 90-х власти открытым текстом призывали население отапливать дома кизяком, а вместо электрического света пользоваться лучинами. Как бы это ни было дико, но сельскохозяйственная страна импортировала больше 50 процентов сельхозпродукции. Следствием этого стали знаменитые на всю Россию молдавские гастарбайтеры. Беспрецедентный случай в мировой практике: около трети трудоспособного населения постоянно находится на заработках вне страны. Отсутствие национальной идеи привело к тому, что подавляющему большинству населения стало просто наплевать на собственную страну и ее будущее. В этих условиях некому было развивать молдавский проект, да и не было этого проекта как такового. Зато румынский активно поддерживался Румынией, которая, сама будучи одной из беднейших стран Европы, не жалела средств на его продвижение. Активно шла раздача румынских паспортов, выделялись квоты на обучение молдавских студентов в румынских ВУЗах, осуществлялись различные гуманитарные программы, направленные на то, чтобы внушить людям мысль, что в Румынии им будет житься намного лучше.
Ситуация несколько изменилась с приходом к власти ПКРМ. Страна начала постепенно отходить от шока, вызванного бездарными либеральными реформами, уровень жизни реально повысился. Однако коммунисты, пришедшие к власти во многом благодаря провозглашенной ориентации на Россию и приданию русскому языку статуса государственного, так и не выполнили предвыборных обещаний. Почему – отдельный вопрос. Сами лидеры ПКРМ неустанно заявляли, что страна не готова к столь радикальной переориентации, а сами они боялись реакции либеральной общественности, позиции которой оставались очень сильны. Так и произошло в 2003-м году, когда по инициативе Воронина было сорвано подписание Меморандума Козака – единственная за всю историю молдавской независимости реальная возможность решить приднестровский вопрос. Тогда, как все мы помним, Воронин развернул самолёт собиравшегося на церемонию подписания Меморандума Путина уже на пути в Кишинев. По одной версии, под давлением Вашингтона, которого очень смущало наличие российских военных баз, по другой – под давлением собственной прорумынской оппозиции. Сейчас уже не столь важна причина, важен результат: Молдовой был упущен исторический шанс объединить страну в границах МССР и подвести идеологическую базу под легитимность существования независимой Молдовы, которую еще в 1990-м пытались оспорить идеологи новой молдавской государственности. А еще у властей ПМР появился козырь в отстаивании своей независимости: Молдова выставила себя партнером, с которым невозможно договориться.
Помимо этого было еще много метаний Воронина между Россией и Западом, нередко напоминающих ситуацию с двумя стульями. Как это обычно бывает в истории, попытка не удалась. Народ не захотел защищать власть зашедших в идеологический тупик коммунистов, чем и воспользовались объединившиеся антикоммунистические силы в 2009-м году.
Получилось следующее: единственная реально отстаивавшая идеи молдовенизма политическая сила сама отказалась от их реализации (а практическая реализация молдовенизма многим виделась и видится исключительно в союзе с Россией, ибо ориентация на Запад – это путь в Румынию), выдав карт-бланш унионистам. Оставим за скобками тот факт, что самой России как-то не особо нужно иметь какой-то там геополитический форпост ни в Молдове, ни в Приднестровье. Конечно, это дает повод молдавским коммунистом обвинять Россию в том, что она бросила их. Но можно ли применить это понятие по отношении к тому, чье жизненное кредо «и вашим, и нашим - и споем, и спляшем»? Кто кого бросил – еще вопрос.
Итого, что мы видим сейчас? ПКМР, понадеявшись, что Альянс быстро доведет страну до ручки, и народ буквально на руках внесет их во власть, просчиталась. Просчиталась сильно. Курс на затягивание политического кризиса привел к тому, что в рядах самих коммунистов появилось немало желающих с кризисом покончить. А народ, уставший от воронинских метаний между Западом и Востоком, уставший от постоянных перевыборов, просто максимально отстранился от политики, что в итоге привело к тому, что либералам удалось стать абсолютной властью в стране: избрать президента. Да еще и отколоть от ПКРМ жирные куски, способные составить серьезную конкуренцию Воронину на будущих выборах.
Наверное, кто-то скажет, что это проблемы коммунистов, и ошибется: это проблема всей страны. Помните, о чем я писал выше? ПКРМ была и остается единственной силой, которая не пускала страну в Румынию. Да, можно сказать, что курс Воронина был по своей сути более чем либеральным и прозападным. Да, отношения с Россией никак не складывались. Да, курс на реинтеграцию Приднестровья в унитарное государство провалился. Да, при коммунистах было слишком много поблажек прорумынской оппозиции, а для свертывания в стране румынского проекта не было сделано никаких серьезных шагов: Румыния как продолжала тихой сапой промывать мозги молдаванам, убеждая их в том, что они тоже румыны, так и продолжает. Но, во всяком случае, вопрос об «унире» с повестки дня был снят. И руководство страны не гордилось румынскими паспортами и не заявляло о том, что молдавской нации и языка не существует.
Нынешние же власти Молдовы уже не скрывают того, какое будущее они уготовили для страны. За последние месяцы по городам республики прокатилась волна прорумынских демонстраций, граждане Румынии, приезжающие в Молдову расписывают стены молдавских городов надписями «Здесь Румыния!» и «Бессарабия - румынская земля!», румынские НПО активно действуют и продолжают вербовать новых сторонников. Недавно в Кишиневе и вовсе открылся филиал социал-демократической партии Румынии, а также некий «Совет объединения», открыто декларирующий, что это, мол, Россия насильно разделила единый молдавский народ. Правда, румын, еще недавно безнаказанно маршировавших по улицам молдавских городов со своими знаменами, горожане начали бить. Причем, камнями. Сейчас все старательно ищут «провокаторов», на которых можно свалить вину за кровопролитие (которое в частности произошло 5 августа в Бельцах, хотя и обошлось без трупов). Полагаю, что такими «стрелочниками» будут назначены коммунисты, которые мешают семимильными шагами шагать в Румынию. Правда, шагать туда мешает еще и несколько внезапно выплывших из небытия мелких организаций, особенно рьяно отстаивающих ценности молдовенизма и объявивших войну «унире». Но полагаю, достаточно просто не быть слепым, чтоб понимать, что все эти организации искусственно культивируются с единственной целью – дробить ПКМР, единственную организацию, которую унионисты действительно боятся. Не просто так же запретили советскую символику – коммунистам придется либо окончательно отказаться от «коммунизма», либо покинуть легальную политику.
Наверное, можно подумать, что я тут все это нагнетаю, что не так страшен черт, да и вообще, не нужна Румынии никакая Молдова – у них своих проблем хватает. Но ползучий аншлюс готовится на самом высоком уровне. «Если спросить любого румына, быть ли Молдавии частью Румынии, он ответит «да». Румыния поддерживает вступление Молдавии в ЕС. Когда это произойдет, мы будем вместе в большой европейской семье. А процесс объединения двух стран зависит от желаний людей по обе стороны Прута. Почему бы и нет?» – это высказывания румынского президента. А вот еще из него: «Румыния и румыны — единственная страна, единственный народ, оставшийся в Европе разделенным после воссоединения Германии… Румыния остается разделенной на две страны». Ну и еще маленький пикантный факт: Румыния до сих пор не подписала с Молдовой договор о границе. «В данных условиях считаю бесполезным подписание некоего договора о границе, который превратил бы главу румынского государства в партнера Риббентропа и Молотова». Это тоже Бэсеску.
Конечно, не так просто заставить всех молдаван поверить в то, что они румыны, таковыми себя по результатам последней переписи населении, считает лишь два процента. Но если годами рисовать нищему на фоне перманентного социального и экономического коллапса райские кущи в Европейском союзе, возможно, он действительно поверит, что он румын. Тем более, что братский народ примет его с распростертыми объятьями: 84,9% румын считают, что Бессарабия - румынская земля.
По словам все того же Бэсеску объединение могло бы произойти в 2035м году. И что, обратите внимание, граница ЕС прошла бы в этом случае по Днестру. В самом деле, зачем Румынии Приднестровье? Конечно, на словах унионисты твердо стоят на позициях территориальной целостности Молдовы. Но думаю, что, положа руку на сердце, с Приднестровьем давно распрощались не только румынские, но и многие молдавские политики. Тем более, что Приднестровье (за исключением нескольких населенных пунктов на правом берегу) в Румынию никогда не входило. Даже в период Великой Отечественной войны левобережье, хоть и было оккупировано, но оставалось в составе особой территории Транснистрии вместе с Одесской, а также с частью Николаевской и Винницкой областей. Эдак ведь можно и на Украинские земли облизнуться, а ведь Румыния итак давно разевает рот на Буковину (Черновецкая область) и Буджак (Юго-запад Одесской области). Тем более, что именно нежелание попасть под власть Румынии спровоцировало в свое время вооруженный конфликт, а за 20 лет прорумынские настроения на левом берегу Днестра явно не стали пользоваться популярностью. Тем более, что объединение было бы легче осуществить в рамках Евросоюза, куда Молдову с нерешенными территориальными проблемами не возьмут.
Как видно, сегодня Молдове абсолютно нечего предложить Приднестровью. Кроме того, что предлагали 20 лет назад, и что обернулось большой кровью. А без Приднестровья, как я уже писал, Молдова это не Молдова, а просто Бессарабия. Часть Румынии. Или России, какая разница? Часть чего-то, а не независимое самодостаточное государство. Но главное, что Молдове нечего предложить самой себе. Точнее некому предлагать. Нынешние власти уже стоят одной ногой в Румынии. С Приднестровьем или без, им уже, по видимому, все равно. Хоть тушкой, хоть чучелом. И противостоять им после зачистки коммунистов будет некому. Хуже всего то, что политическое будущее страны безразлично подавляющему большинству населения. Те, кто не заразился политическим нигилизмом, уже давно покинули страну. Из политически активных остались лишь апологеты клептократии, как со стороны власти нынешней, так и со стороны власти бывшей. А ведь по сути-то ничего не изменилось за эти 20 лет. Молдова ни к чему не пришла. Точнее, она вернулась к тому распутью, на котором топталась в 1991-м году. Только сейчас видно, что никому она, кроме все той же Румынии не интересна. Россия так и не захотела использовать этот естественный буфер между зоной своего влияния и Западом, за 20 лет так и не смогла (и не пыталась) воспитать в стране пророссийскую элиту. Запад, на который так рвутся правящие партии, тоже дал понять, что Молдова ему неинтересна.
Недавно вот в Кишинев приезжала канцлер Германии Меркель. Сколько было разговоров, что это исторический визит, что Меркель еще с Медведевым договорилась о сдаче Россией Приднестровья в обмен на безвизовый режим или что-то там еще, что будет сразу же объявлено об урегулировании конфликта и чуть ли не названа дата вступления Молдавии в ЕС. И что? Главный итог визита Меркель, судя по сообщениям СМИ, состоит в следующем: канцлер получила в дар 460 бутылок коллекционного криковского вина.
«Похоже, что госпожа Меркель не оправдала ожиданий молдавского политического класса от визита. Она могла бы выступить с более конкретным и стратегическим по существу сообщением для Республики Молдова», - заявляет лидер Партии социалистов Молдовы Игорь Додон. И продолжает «В остальном, Молдова с чем была, с тем и останется. Только дороги были отремонтированы, и нажили зеленых ковров».
Но я немного дополню. Останется один на один с нерешенной территориальной проблемой, развалом экономики, отсутствием национальной идеи и перманентным политическим хаосом. С полным провалом государственного строительства, отсутствием внятной поддержке не только на Западе, но и на стратегически важном Востоке и… страной, претендующей на сто процентов ее территории. С Румынией. Для которой вернуть Бесарабию – в общем-то, тоже национальная идея, способная отвлечь собственное население от экономических и социальных катаклизмов.
