Принято считать, что возрождение казачества России началось в конце 80-х – начале 90-х годов XX века. Отчасти это и правильно, поскольку ослабление Советского Союза в конце 80-х годов и неожиданный его развал в начале 90-х годов, для уцелевшего казачества имел обратную сторону – обретение старой свободы и веры, а на их основе быстрое самовозрождение. Правовой фундамент для этого заложила Конституция Российской Федерации, во второй главе которой было записано долгожданное: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства». Жизнь обрела новый смысл. Произошло мучительное переосмысление недавнего трагического опыта, начались поиски единства и места казачества в общественной и государственной системе демократической России. Для многих обращение к казачеству стало восстановлением связи с прошлым, возвращением к заветам и традициям предков, предметом законной гордости деяниями прежних поколений.
Процесс же возрождения казачества начался задолго до официально признанной даты. Так, в военные и послевоенные годы социально значимым в общественной жизни стало такое явление, как возрождение воинских традиций казачества. После окончания Великой Отечественной войны в стране действовало негласное правило – не сообщать публично всю информацию о побежденных и противниках советского строя, замалчивать неудобные темы. Власть теперь рассматривала казачество, прежде всего, как граждан социалистического государства, неразрывную часть советского народа и в этом направлении определяла свою политику. При этом сама казачья жизнь для миллионов советских людей, еще некоторое время, олицетворялась с теми кавалерийскими соединениями, которые создавались в период Великой Отечественной войны и продолжали существовать до конца 40-х – начала 50-х годов, когда в ходе перевооружения и сокращения армии практически все кавалерийские части были расформированы. А в связи с этим погибли коневодческие хозяйства.
Память о легендарных кавалерийских полках еще долго была жива. Так, в 1951 году в знаменитых казачьих лагерях под Новочеркасском было торжественно отмечено 10-летие начала формирования донских добровольческих частей, а в 1967 году было положено начало регулярным встречам (слетам) кубанских казаков-гвардейцев[1, с. 319.]. Но при всем при этом, из системы советской армии корпоративный дух казачьих соединений, построенный на мощном воинском традиционализме, оказался вычеркнутым.
В период так называемой Хрущевской «оттепели» с новой силой прокатилась и волна гонений на церковь. И если в годы Великой Отечественной войны было открыто более 14 тысяч храмов, 85 монастырей, 8 духовных семинарий и 2 академии, а за огромную патриотическую работу ряд священнослужителей получили высокие правительственные награды. То при Хрущеве их осталось всего 7523. Снова развернулись преследования верующих и священников. Гонениям также подверглись и старообрядческие общины, которые смогли выжить во времена церковных гонений в 20-е 30-е годы. Теперь они объявлялись «сектантами», их молитвенные дома закрывались. А обрадованные этими погромами искусствоведы и этнографы целыми грузовиками вывозили из гребенских станиц бесценные иконы XVII-XVIII веков, древние церковные книги, рукописи, которые складировались в запасниках и хранилищах Грозненского музея и Государственного университета Чечено-Ингушкой АССР. В последствии все эти бесценные раритеты погибли в пожаре Чеченской войны.
Казалось, механизм культурной ассимиляции, заложенный советской системой, неизбежно должен был уничтожить последние осколки казачьей самобытности и особенности, но этого не произошло. Казачий дух не исчез под руинами раздавленных, но недобитых Гражданской войной и коллективизацией остаточных проявлений общинного устройства – казачьи воинские части 30-х – 50-х годов не дали казачьему имени стать только достоянием истории. Но и с уходом кавалерии в область былого, казачий дух, как небывалая по своей живучести субстанция, остался жив, и заслуга в этом казачьей интеллигенции, подхватившей эстафету не только памяти, но и, в первую очередь, выживания[2, с. 182.].
Так в послевоенный период массовое представление о казачестве формировалось по фильмам – «Богдан Хмельницкий», «Степан Разин», «Кочубей», «Кубанские казаки», «Тихий Дон», и другие. Образ Григория Мелихова, созданный киноартистом казаком Петром Глебовым – прямым потомком героя 1812 года Орлова-Денисова, стал толчком к более глубокому осмыслению и пересмотру отношений к сложной и противоречивой судьбе казачьих семей. В 1969 году возобновил концертную деятельность Кубанский казачий хор. Благодаря самоотверженным усилиям творческой интеллигенции, о непростой истории, культурных традициях и воинской славе казаков узнали миллионы людей в Советском Союзе и за рубежом.
Проявлялся и определенный интерес к истории и этнографии терских казаков среди ученых. Уникальным явлением была многолетняя Северо-Кавказская этнографическая экспедиция Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, которая работала 30 лет с 1961 по 1991 годы под руководством доктора исторических наук Лидии Борисовны Заседателевой. В 1974 году вышла в свет ее первая крупная монография о терском казачестве. В экспедиции принимали участие студенты, аспиранты, сотрудники из столицы и местных научно-исследовательских учреждений. Было обследовано свыше 50 станиц бывшей Терской области. На их основе была сформирована коллекция археолого-этнографического музея МГУ и музей казачьего быта в станице Котляревской Кабардино-Балкарской республики.
Огромная роль в сфере пропаганды истории и культуры казачества принадлежала Михаилу Александровичу Шолохову, знаменитые произведения которого «Донские рассказы», «Тихий Дон» и «Поднятая целина» вышли в свет еще в 20-е – 30-е годы, неоднократно переиздавались и были экранизированы.
Еще в тридцатые годы М. А. Шолохов неоднократно обращался к руководству СССР, и лично к И. В.Сталину, с просьбами и ходатайствами в отношении казачьей жизни, и в послевоенный период этот замечательный писатель оставался глашатаем казачьей жизни, вокруг которого формировалось общественное мнение в отношении героического прошлого и культурной самобытности казачества.
В 1970 году М. А. Шолохов в своем обращении к Генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу писал:
«В этом году исполняется 400 лет со дня официального узаконения царем Иваном Грозным существования Донского казачества. Событие это, как известно, имело немаловажное значение для истории государства Российского. Мне думается, что умалчивать о четырехсотлетии казачества едва ли целесообразно хотя бы по одному тому, что умолчание может вызвать нежелательную реакцию и у нас внутри страны и на Западе.
И не лучше ли будет, если Политбюро примет решение, обязывающее центральную печать посвятить 400-летию небольшие, но квалифицированные статьи, а Совмин РСФСР решит вопрос о создании в станице Старочеркасской историко-архитектурного ансамбля…».
По поручению Брежнева вопрос был внимательно изучен и в докладной записке сделан основополагающий вывод: «Отдел пропаганды (т. Яковлев) и Отдел организационно-партийной работы ЦК (т. Петровичев), рассмотрев письмо т. Шолохова, а также материалы по истории Донского казачества, считают, что «развертывать какую-либо пропагандистскую работу, посвященную 400-летию Донского казачества, было бы нецелесообразным», а вопрос о создании в станице Старочеркасской историко-архитектурного ансамбля мог бы быть рассмотрен Совмином РСФСР».
В постановлении Секретариата ЦК КПСС № СТ 108/18 от 08. 09. 1970 года с грифом «совершенно секретно» было выражено согласие с предложениями отделов ЦК КПСС. Было также решено поддержать предложение т. Шолохова М. А. в части опубликования статей, посвященных истории Донского казачества, в центральной и ростовской областной печати»[1, с. 320.]. Так, благодаря Шолохову вспомнили и разрешили широко говорить о казаках и их корнях.
В феврале 1979 года было создано Бюро по изучению истории казачества при Научном совете Академии наук СССР. Стали готовиться российские, всесоюзные и международные конференции, первые из которых состоялись в 1980 и 1986 годах Черкесске. В докладах и сообщениях присутствовали и вопросы изучения истории, культуры и быта терских казаков. Местные краеведы в городах и станицах бывшей Терской области создавали музеи и по крупицам собирали предметы казачьего быта и другие материалы.
«Перестройка» общественной жизни, начавшаяся во второй половине 1980-х годов, подтолкнула многих людей к поиску незыблемых идеалов, вечных истин и твердой мировоззренческой базы, что должно было во времена экономической и социально-политической смуты, порожденной идеологическим хаосом, помочь не потерять смысл жизни, определить свои духовно-нравственные ориентиры, выбрать конструктивное отношение к происходящему, просто выжить. В связи с этим обращение к культурным традициям, национальному самосознанию и исторической памяти было вполне естественным процессом.
На январском (1987 года) пленуме ЦК КПСС Генеральный секретарь Михаил Горбачев выступил с докладом о «перестройке и кадровой политике партии», в котором впервые явно прозвучала идея «революционного» переустройства советского общества. Но к концу 1987 года для реформаторов сложилась непростая ситуация. Курс на перестройку встретил непонимание, а порой и сопротивление части властных структур (как центральных, так и региональных). Кроме того, народ, в своем большинстве, достаточно пассивно воспринял новые идеи и лозунги. В этой ситуации перед инициаторами перестройки стояла двуединая задача: сломить сопротивление сил, выступавших против революционной вестернизации страны, и расширить свое влияние на массы. Предложенная М. С. Горбачевым и А. Н. Яковлевым идея «широкой демократизации» должна была помочь всколыхнуть широкие народные массы, создать ситуацию неустойчивости, контролируемую сверху, и в итоге получить организованные силы, которые можно было бы в случае необходимости использовать в своих интересах.
Главная роль в политизации общественного сознания была отдана средствам массовой информации. Переход к гласности, поддерживаемой и даже побуждаемой «сверху», будоражил общественное мнение – начались процессы по реабилитации «жертв политических репрессий», изменилось отношение к истории, идеологии, культуре. Реакцией стал бурный рост массового движения «снизу». По всей стране появляются неформальные объединения, группы, кружки, фонды. Число подобных объединений уже к концу 1987 годы превысило 30 тысяч.
Таким образом, возрождение казачества происходило не только «снизу», но и достаточно активно стимулировалось «сверху». Стимулирование возрождения казачества «сверху», своеобразная попытка его «реставрации», носило как прямой, непосредственный, так и косвенный характер. В немалой степени политическую активность казачества стимулировал и Указ, к тому времени уже президента СССР, М. С. Горбачева от 13 августа 1990 года, в котором были признаны незаконными, противоречащими основным гражданским и социально-экономическим правам человека репрессии, проводившиеся в отношении крестьян в 20-50-х годах XX века. Политические силы, заинтересованные в дальнейшем реформировании, еще раз использовали историю для достижения своих целей. Именно в этот период предпринимаются первые попытки реставрации казачества по подобию исторически существовавших казачьих войск и землячеств.
Так, на рубеже 80-х – 90-х годов повсеместно в местах проживания казаков начали создаваться казачьи общественные объединения, в большинстве своем первоначально состоящие из представителей интеллигенции и нацеленные на пропаганду и развитие казачьей культуры. Так в октябре 1989 года в Ростове-на-Дону было создано добровольное общество – литературное товарищество «Шолоховский Круг»[3, с. 27.].
Примерно в это же время в Краснодаре под председательством Ф. Г. Бунина начал работать Кубанский казачий клуб, первый зарегистрированный на кубанской земле казачий курень[4, с. 7.].
В июне 1989 года в столице страны городе Москве также возникло землячество казаков. Первыми его организаторами и активными пропагандистами стали Г. В. Кокунько, С. А. Гавриляченко, Г. Л. Немченко и С. Г. Заградская. Учредительный круг землячества состоялся 5 января 1990 года, на котором атаманом был избран писатель Г. Л. Немченко, активно взявшийся за подготовку общеказачьего съезда и возглавивший его оргкомитет[1, с. 321.].
Терские казаки одними из первых начали формировать структуры казачьего управления на своей территории. Еще в 1988 году во Владикавказе начала работать инициативная группа по созданию Владикавказского отдела, который в дальнейшем возглавил Герой Советского Союза полковник Василий Дмитриевич Коняхин (1923-2001 гг.)[5, с. 1].
Официальное начало возрождению терского казачества положил Малый Круг терского казачества, состоявшийся 23 марта 1990 года во Владикавказе, на котором В. Д. Коняхин был избран войсковым атаманом[2, с. 184.]. Три делегации терских казаков побывали в Москве, встречались с Председателем и членами Верховного Совета РСФСР по вопросам реабилитации и признания терского казачества[1, с. 346.]. Члены Правления Малого Круга в течение года охватили организаторской работой все сохранившиеся станицы бывшей Терской области. Результатом этой работы стали организационные круги, которые прошли по всей терской земле:
- 5 мая был образован Сунженский отдел (атаман Александр Подколзин);
- 12 мая – Терско-Гребенской отдел в станице Червленной (атаман Юрий Мащенко);
- 2 июня – Моздокский отдел (атаман Алексей Подгурский);
- 19 октября – Терско-Малкинский отдел (атаман Михаил Клевцов);
- 20 октября – Наурский отдел (атаман Александр Луганский);
- 8 декабря – Грозненский отдел (атаман Георгий Галкин).
Впервые за 70 лет в столице терского казачества городе Владикавказе был проведен праздник казачьей песни, получивший поддержку у населения. Здесь же прошел казачий семинар и был образован культурный казачий центр. В станице Архонской была создана конноспортивная школа[6, с. 1.].
Казачьи общества, возникающие на территории Ставропольского края, в большинстве своем объединялись в созданный 28-29 сентября 1990 года по инициативе В. В. Ходарева и П. С. Федосова «Ставропольский краевой Союз казаков»[8, с. 158.]. Уже к маю 1991 года количество членов этой казачьей организации выросло до 25 тысяч человек[9, с. 1.].
28-30 июня 1990 года в Москве в клубе завода «Серп и молот» состоялся Большой Учредительный Круг Союза казаков. Примечательно, что Круг открылся в день начала работы XXVIII съезда КПСС, которому от собравшихся казаков было послано приветствие[1, с. 322.]. На Круге присутствовало 263 делегата от нескольких десятков казачьих организаций и инициативных групп, представлявших потомков казаков общей численностью свыше 70 000 человек. Круг принял Устав и определил цели союза – «возрождение казачества как самобытной, исторически сложившейся культурно-этнической общности людей, на принципах православия, уважения к нациям и религиозным традициям всех народов, духовного, нравственного воспитания молодежи»[7, с. 8-11.]. На Круге были избраны атаман, Совет атаманов и атаманское правление. Атаманом Союза казаков стал донской казак Александр Гаврилович Мартынов.
Таким образом, основным катализатором возрождения казачества была та политическая, социально-экономическая, этнокультурная ситуация, которая сложилась во второй половине 1980-х годов. Если в первые годы возрождения казачье движение ставило перед собой лишь цели культурной и патриотической направленности, то к началу 1990-х годов оно все мощнее начинает заявлять о себе как о политической силе. В это время начинают формироваться и основные тенденции его политической активности, которые наиболее ярко проявятся на последующих этапах возрождения. Власть же пытается использовать казачье движение для реализации своих планов по созданию широкой социальной базы перестроечному процессу и реформированию государства.
Сам же процесс, официально названный «возрождением казачества» или по-другому «казачьим ренессансом», начинался в условиях, очень непростых для всего казачества России, а для терского - особенно. Огромный эмоциональный подъем среди казаков, который сопутствовал структурному объединению казачьих организаций Терека, наталкивался на две глобальные проблемы, наложившие отпечаток на все дальнейшие этапы жизни терцев – неспособность федерального центра решить экономические и политические проблемы Кавказа, и, как следствие этого, захлестнувший северокавказские республики всплеск националистических и сепаратистских настроений.
23-24 марта 1991 года в г. Владикавказе состоялся Первый Большой круг терского казачества на котором присутствовали около 300 делегатов и приглашенных, в том числе от республиканских и местных органов власти. Самой многочисленной была делегация казаков Терско-Малкинского казачьего округа Кабардино-Балкарской республики (103 казака из 183, или 56,3%). Под звуки духового оркестра в зал было внесено, освященное православной церковью, знамя возрождающегося Терского казачества: на светло-синем полотнище, в венке из дубовых и лавровых ветвей взлетающий орел с булавой в когтях, увенчанный старинным гербом Терской области.
По казачьей традиции круг благословил благочинный православных церквей Северной Осетии протоиерей Леонид (Ахидов), который в своем напутствии сказал: «Казачество – это вольность, это героизм и мужество, это преданность Матери-Родине и Церкви Православной, это любовь к земле и труду, это здоровый семейный быт и уважение к женщине, это христианское милосердие и благотворительность, это защита Матери-Родины, защита мира и справедливости на земле. Оно помнит слова Господа: «Нет больше той любви, как кто положит жизнь свою за ближних своих»[6, с. 1.].
В отчетном докладе атаман В. Д. Коняхин доложил о проделанной работе и отметил, что к настоящему времени число терцев уже достигло 497000 человек. В 3 часа дня делегаты круга собрались на площади Свободы на митинг по случаю прибытия в Северную Осетию Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцина, который в своем выступлении твердо заверил, что вопрос о реабилитации казачества, в том числе терских казаков будет законодательно решен. В связи с обострившейся обстановкой на границе с Грузией и ведением боевых действий в Южной Осетии, казаки приняли обращение к Президенту СССР М. С. Горбачеву, Председателю Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцину, Верховному Совету Республики Грузия и одобрили резолюцию «О межнациональных отношениях». В резолюции в частности говорилось: «Мы обращаемся ко всем народам многонационального Северного Кавказа вернуться к вековому опыту добрососедства, мира и труда, не допускать насилия и экстремизма, решать все вопросы межнациональных отношений только мирным путем»[6, с. 1-7.].
В ходе работы круга пришло печальное известие, что 23 марта группой ингушей в количестве 7 человек в станице Троицкой был убит семнадцатилетний казак Виктор Типайлов, вступившийся за честь своей одноклассницы. Убийцы, как это водится в национальных республиках Северного Кавказа, не понесли никакого законного наказания.
Предыстория этого и последующих кровавых событий была заложена еще в эпоху Хрущевской «оттепели». Так 7 февраля 1957 года при реабилитации депортированных народов была восстановлена Чечено-Ингушская республика. В ее состав вернули сунженские казачьи станицы, но теперь уже без всякой автономии. Кроме того, от Ставропольского края отчленили 4 района терского левобережья, которые раньше в Чечено-Ингушетию никогда не входили. И в качестве «компенсации» их тоже присоединили к воссозданной автономной республике. Тоже самое происходило и с восточной оконечностью терских земель. Так, Кизлярский район оказался отрезанным от Ставропольского края, и его отдали Дагестану. При этом возвращаемым из ссылки чеченцам и ингушам власти всячески препятствовали селиться в горах, направляя их на казачьи земли. Уже в 1959 году в Наурском районе чеченцы составляли 7,3%, в Шелковском 5,7%. В дальнейшем эти цифры росли.
После окончания работы Большого круга события стали развиваться стремительно. Так, уже через две недели в поселке Карабулак 7 апреля в День Светлого Христова Воскрешения ингушским националистом И. Батыровым был зарезан атаман Сунженского отдела Александр Ильич Подколзин.
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
Спустя 20 дней в ночь с 28 на 29 апреля 1991 года ингушскими экстремистами с трех направлений был совершен вооруженный налет на беззащитное население станицы Троицкой. В течении 10 часов в станице длились погромы. В ходе бандитского налета погибло 5 казаков и 53 получили различной тяжести ранения, было сожжено 8 домов, пострадал частный автотранспорт. Обстановка в Сунженском районе накалилась до предела, в станицу Троицкую были введены подразделения МВД и батальон ОМОН[16, с. 1.].
В эти трагические для Сунженского отдела дни казаки не оставили в беде своих братьев. После трагических событий в станице Троицкой, Кубанская казачья Рада организовала сбор пожертвований в фонд Сунженского отдела Терского казачества, а 500 семей сунженских казаков нашли приют на кубанской земле.
26 апреля 1991 года был принят Закон РСФСР № 1107-1 «О реабилитации репрессированных народов», в который была включена формулировка «…и иные культурно-этнические общности людей, например казачество». Впервые в официальной советской лексике прозвучало слово «казачество». В этот же день было принято постановление Верховного Совета РСФСР № 1108-1 «О порядке введения в действие закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов». Однако следует заметить, что этот Закон и постановление, как и последующие подзаконные акты (Указ Президента РФ «О мерах по реализации Закона РФ «О реабилитации репрессированных народов» от 15 июня 1992 года и Постановление Верховного Совета РФ «О реабилитации казачества» от 16 июля 1992 года) носили явно декларативный характер. В целом же вышеуказанный Закон негативно повлиял на сложную межэтническую ситуацию на Северном Кавказе, спровоцировав претензии национальных лидеров на новое территориально-этническое размежевание. Высшее Советское руководство в очередной раз применила древнеримский принцип «разделяй и властвуй».
Как следствие этого, начал нарастать кризис между Северной Осетией и Ингушетией, и в условиях назревающего межэтнического конфликта казаки станицы Троицкой 28 апреля 1991 года образовали Комитет по спасению Сунженских казаков. комитет выдвинул требования о восстановлении Сунженского округа, упраздненного в 1928 году, а также о введении чрезвычайного положения на территории Сунженского района[3, с. 39.]. Это требование было поддержано на экстренном Малом Совете атаманов Союза казаков проходившем 6-7 мая 1991 года в Москве. Малый Совет атаманов принял резолюцию, в которой потребовал от Президента СССР, Верховных Советов РСФСР, Чечено-Ингушской республики принять незамедлительные меры по введению чрезвычайного положения в Сунженском районе и стабилизации ситуации. Резолюция была передана 7 мая вице-президенту Янаеву, заместителю Председателя Верховного Совета РСФСР Исаеву, отправлена по телеграфу в Верховный Совет Чечено-Ингушской республики[10, с. 1.].
Через две недели 23 мая 1991 года на Съезде атаманов Юга России и представителей горских народов впервые были сформулированы жесткие требования к властям, которые определили всю дальнейшую политику возрождения казачества во взрывоопасных регионах Северного Кавказа:
«1. Ввести в Сунженском районе Чечено-Ингушской Республики чрезвычайное положение и принять действенные меры по разоружению ингушских бандитских групп.
2. Срочно сформировать из состава воинов запаса (казаков) на добровольной основе подразделения МВД на время чрезвычайного положения для охраны станиц Сунженского района: Троицкая, Орджоникидзенская (Слепцовская), Ассинская, Нестеровская, п. Карабулак, с. Серноводск.
3. Восстановить Сунженский автономный округ, незаконно упраздненный в 1928 году, в его исторических границах.
4. Для расследования фактов геноцида против сунженских казаков и осетин и привлечения всех виновных к строгой ответственности создать следственные группы прокуратуры и КГБ РСФСР и СССР.
5. О всех преступлениях и результатах расследования сообщить народам России через центральные средства массовой информации»[10, с. 1.]. К сожалению, это обращение так и не было услышано властными структурами. Начался массовый исход русского населения с территории Ингушетии.
4 ноября 1991 года в поселке Червленые Буруны Чечено-Ингушетии была принята Декларация об образовании Казачье-Ногайской автономии на левобережье Терека[11, с. 13.].
Подобных требований от казачьих организаций России в тот период выдвигалось не мало. Второй Большой Круг Союза казаков России, проходивший в Ставрополе 7-10 ноября 1991 года, принял Резолюцию № 1 «О казачьем землепользовании», Резолюцию № 2 о признании Союза казаков Области Войска Донского правопреемником Донской республики, а так же специальное решение «О восстановлении незаконно упраздненного национально-государственного образования в составе РСФСР» (Донской республики). Круг поддержал идею создания Баталпашинской и Зеленчужско-Урупской казачьих республик в составе Карачаево-Черкесии[2, с. 186.]. Само собой разумеется, что ни высшее руководство страны, ни власти на местах не собирались давать ход казачьим инициативам.
В стране тем временем происходи куда более глобальные перемены. Так развернувшееся противостояние различных политических сил зеркально отражались на движении за возрождение казачества, раскол российского общества проецировался и на казачье движение. Одной из самых больших проблем, вставшей на пути казачьего движения России и сравнимой только с северокавказским экстремизмом, явилось внутриказачье размежевание. Недальновидные и крайне амбициозные казачьи лидеры начали раскалывать до этого непродолжительное время являвшийся единым казачий лагерь. По инициативе атамана Московского землячества казаков Георгия Кокунько 20 июля 1991 года в противовес Союзу казаков России был создан СКВР – Союз казачьих войск России (с 1993 года – СКВРЗ – Союз казачьих войск России и Зарубежья). Учредителями СКВР явились 30 казачьих организаций, представляющих так называемое «белое казачество». В результате казачье движение оказалось расколотым, и ему был нанесен значительный ущерб. Использовали опыт создания СКВР и другие казачьи лидеры, и вскоре на политическом горизонте России появился целый «букет» как «всероссийских» казачьих структур, так и организаций, оппозиционных и параллельных уже существующим казачьим войскам. Подобные течения способствовали дискредитации казачьего движения, и уводили казачьи силы от решения более серьезных и глобальных проблем в плоскость внутриказачьей борьбы[13, с. 177.].
19-21 августа 1991 года в СССР была предпринята робкая попытка остановить реформы, ведущие к развалу страны. Созданный «Государственный Комитет по чрезвычайному положению» объявил в стране Чрезвычайное Положение. И если руководство Союза казаков России (СКР) призвало казачество воздержаться от политических действий, то при Союзе казачьих войск России (СКВР) был образован «временный походный штаб» из членов Правления для противодействия ГКЧП, было выработано обращение, которое заканчивалось словами: «Все на защиту законного правительства России». От Союза казаков Области Войска Донского (СК ОВД) в Москву был послан так называемый «Сводный заградительный полк», а из казаков, участвовавших в «обороне» Белого Дома, была сформирована «Особая посольская сотня генерала Дорохова» под командованием А. Максимова.
Что же касается руководства Терского казачества, то выполняя постановлением Союза казаков России, атаманом В. Д. Коняхиным 19 августа 1991 года была отправлена телеграмма с поддержкой ГКЧП на имя исполняющего обязанности Президента СССР Г. Янаева. В телеграмме, в частности, говорилось: «Мы, терские казаки, приняли наше твердое решение направить свои силы и помыслы в помощь государственному комитету по чрезвычайному положению для установления стабилизации и порядка в стране. В трудное для отечества время казаки всегда приходили ему на помощь и достойно защищали мощь и величие России. Ныне мы разъединены и унижены. Необходимо сплочение политическое, экономическое, духовное. Только так мы обретем достойные нашего народа мощь и благо. Казаки с вами. Да хранит вас Бог»[18, с. 2.].
Примечательным показателем признания казачества в качестве реальной военно-политической силы государством было появление 20 августа 1991 года, в ходе уличного противостояния ГКЧП, Приказа № 3, подписанного председателем госкомитета РСФСР по оборонным вопросам генерал-полковником К. Кобецом. В Приказе в частности говорилось, что «российское казачество признается в качестве реальной боевой единицы Государственного комитета РСФСР по оборонным вопросам».
Несмотря на открытую поддержку ГКЧП, Большой Круг терского казачества, прошедший во Владикавказе 15-17 ноября 1991 года, подтвердил полномочия атамана В. Коняхина и предложил создать Терскую республику в составе РСФСР[12, с. 41.]. Но, как известно, ни это решение, ни решения принятые на Втором Большом Круге Союза Казаков реализовано не было.
19 декабря 1991 года была образована еще одна организация, объединяющая казаков-терцев на территории Ставропольского края – Пятигорский округ Ставропольского краевого Союза казаков (позднее округ вошел в состав Терского казачьего войска). Атаманом был избран Александр Алефиров[12, с. 45.]. Практически с самого начала своего существования и до 1997 года эта структура была наиболее организованной, многочисленной и энергичной среди подобных казачьих обществ, как на Ставрополье, так и в северокавказском регионе в целом.
23 февраля 1992 года в городе Владикавказе состоялся очередной Большой круг терского казачества, на котором присутствовали 332 делегата, представители командования владикавказского гарнизона, местные органы МВД, делегации казаков с Дона, Кубани, Ставрополья. Основным лейтмотивом работы Круга была обеспокоенность сепаратистскими действиями властей Чеченской республики, оттоком русского населения из неблагополучных районов. Так в своем выступлении атаман Наурского отдела А. Г. Луганский отметил, что положение осложняет ряд законов, принятых в Чеченской республике, которые противоречат принципу приоритета общечеловеческих ценностей, дают основания для дискриминации не вайнахских народов, в том числе коренного казачьего населения, по национальному и религиозному признаку. Тревогу атамана вызвал и отток русского населения из республики. Атаман Кизлярского отдела В. Ф. Чеботарев отметил, что проявления чеченского национализма выплескиваются и за пределы Чечни. Он привел факты хулиганских выходок чеченских националистов в Кизлярском районе Дагестана, в частности о нарастании напряженности в отношении между даргинцами и чеченцами в станице Дубовской, где последние пытаются воспрепятствовать исполнению обязанностей избранного главы администрации[14, с. 1.].
Решением делегатов круга Терскому казачеству было возвращено его историческое название – Терское казачье войско, утвержден текст присяги терских казаков. Круг потребовал обеспечить безопасность русскоязычного населения в соседних с Чечней районах, восстановить законный порядок в Чеченской республике.
Требования казаков не были восприняты органами государственной власти, более того весной 1992 года все федеральные силовые структуры спешно покинули Чеченскую республику. В руки сепаратистов попали многочисленные склады и военные городки, полные современного оружия[1, с. 348.].
Ситуация на Северном Кавказе стала напоминать кровавые события периода Гражданской войны. Брошенное на произвол судьбы русскоязычное население бежит из родных мест. За 2,5 года Чеченскую и Ингушскую республики вынуждены были покинуть свыше 220 000 человек[23, с. 26.]. В Наурском, Шелковском и Слепцовском районах славянское население сократилось на 15%. Дольше всех держались казачьи станицы. Вскоре положение на Северном Кавказе усугубилось началом боевых действий в Чеченской республике. С началом военного конфликта в 1994 году исход русского населения с территории Ингушетии и Чечни стал лавинообразным[15, с. 34.].
С этого момента и практически на десятилетие вперед незыблемым требованием почти всех Кругов и Советов атаманов Терского казачьего войска явилось то создание мифической Терской области или Терской республики, то возвращение Наурского, Шелковского, Тарумовского и Кизлярского районов в состав Ставропольского края[2, с. 188.].
Теперь по прошествии определенного периода времени, совершенно очевидным является то, что вполне законные требования казаков были в ситуации общегосударственного хаоса просто невыполнимы. И главная причина тому - полное отсутствие политической воли у федерального центра. В этой ситуации терские казаки упустили из внимания самое главное требование, которое могло заменить все остальные – власть на местах. На фоне процесса суверинизации некоторых субъектов Российской Федерации нужно было самим брать власть на местах. Но у лидеров казачьего движения еще была вера в то, что федеральный центр защитит их. В самой казачьей среде наблюдалось практически полное отсутствие глубинного общинного самосознания, присущего казачьему социуму в досоветский период. «Без крепкого традиционализма и казачьего обычного права, - пишет в своем исследовании О. В. Губенко, - невозможно было заставить работать как функции общественной активности, так и функции общественного контроля. Налицо было проявление заложенного в 1917 году механизма рассказачивания – культурной ассимиляции»[2, с. 189.]. В начале 90-х годов в казачьи ряды влилось огромное количество авантюристов и провокаторов, которые кое-где на волне дешевого популизма смогли увлечь за собой люмпенизированные псевдоказачьи массы и, пользуясь их поддержкой, стать во главе некоторых казачьих организаций. Следом за этим последовал отток тех, кто стоял у истоков казачьего возрождения в конце 80-х годов – творческой и научной интеллигенции и руководителей среднего звена, почувствовавших невостребованность. Такое положение дел вызывало тревогу и у атамана Терского казачьего войска В. Д. Коняхина. Так незадолго до Большого Круга Терского казачьего войска в газете «Терский казак» атаман дал оценку некоторым негативным проявлениям казачьей жизни: «Сегодня далеко не все наши планы воплощены в конкретные дела. Толи это связано с меньшей активностью, то ли с тем, что в наших рядах много молодежи, которая не знает всех тонкостей и нюансов казачьей жизни. Давайте не будем забывать и о том, что за семьдесят с лишним лет Советской власти все мы забыли лучшие казачьи традиции, перестали считаться со словами стариков. Их слова перестали быть законом. Да и некоторые непродуманные, поспешные действия молодежи, будем говорить прямо, вредят благородному делу возрождения казачества»[5, с. 1.].
27 марта 1993 года на Большом Круге Терского казачьего войска, атаман В. Коняхин подал в отставку. Новым атаманом Терского казачьего войска был избран заместитель командира мотострелкового полка потомственный сунженский казак подполковник Александр Стародубцев.
В этот период перед казачеством Северного Кавказа встала глобальная задача объединения всех сил, чтобы выжить в столь непростых условиях. Еще с ноября 1992 года в казачьих организациях северокавказского региона началось обсужде
