Как правило, гражданин современного демократического государства плохо понимает, для чего нужна федерация и чем она отличается от унитарного государства. Действительно, Россия согласно Конституции считается государством федеративным. При этом главы субъектов федерации, губернаторы, наделяются полномочиями по представлению президента РФ, фактически назначаются. Наша соседка Украина – государство унитарное. Но и там главы регионов (председатели областных администраций) назначаются президентом. В чем тогда разница между двумя типами государственного устройства, спрашивает обыватель?
Между тем ответ существует. Издавна считалось, что республиканское устройство не может быть присуще крупному государству. Республика на большой территории неизбежно должна была вылиться в деспотию под влиянием внутренних беспорядков. Подобного мнения придерживался, например, известный французский просветитель Шарль Монтескьё. Лучшие умы Запада были заняты поиском лекарства от этого бедствия. Как создать крупную республику, при этом сохранив ее государственное устройство? Для решения проблемы и был придуман концепт федерации.
Создателями первой федерации в современном смысле были американцы. Обоснование федеративного устройства Соединенных Штатов содержится в знаменитом трактате «Федералист», авторы которого, Александр Гамильтон, Джон Джей и Джеймс Мэдисон сконструировали политическую систему США в том виде, в каком мы ее знаем.
В десятом выпуске «Федералиста» «Публий» (коллективный псевдоним авторов) писал: «Чистая демократия, под каковой я разумею общество, состоящее из небольшого числа граждан, собирающихся купно и осуществляющих правление лично, не имеет средств против бедствий, чинимых крамолой». Под крамолой они понимали давление на общество, которое оказывают «группы особых интересов», злоупотребляющие свободой и пытающие добиться своего даже вопреки воле большинства граждан. В качестве лекарства «Публий» предлагал республику, отличавшуюся от чистой демократии тем, что «правление в республике передается небольшому числу граждан, которых остальные избирают своими полномочными представителями», а также «в большем числе граждан и большем пространстве, на которые республика простирает свое правление».
«Публий» надеялся, что «в деле обуздания крамолы крупная республика обладает перед малой теми же преимуществами, какие республика имеет перед демократией, и то же самое следует сказать о союзе штатов по отношению к отдельным штатам, в него входящим».
Иначе говоря, федерация сравнима с кораблем, а деспотия – с водой. Как известно, корабль строится таким образом, чтобы при затоплении части отсеков он остался на плаву. Для этого обеспечивается возможность перекрыть затопленные отсеки. Предполагается, что моряки укроются в непострадавшей части корабля и доберутся до ближайшего порта.
Точно также федерация – это большая республика, состоящая из множества отсеков-штатов. Все вместе они должны сохранять республиканский строй на своей территории, делая учреждение деспотии маловероятным.
Если перевести эту метафору на более формальный язык, получится, что федерация – это двухуровневая республика, где «большая республика» федерального уровня следит за входящими в ее состав малыми республиками-субъектами, а они за ней и все это в целях сохранения республиканского строя.
Разумеется, подобная схема – лишь часть общей концепции разделения властей, в соответствии с которой власть должна быть поделена на законодательную, исполнительную и судебную ветви, уравновешивающие друг друга.
В современной Америке федерализм означает, что все штаты – республики, но их правовые системы могут различаться между собой. То, что запрещено в одном штате, может быть разрешено в другом. Например – степень свободного владения оружием (право на него даровано Конституцией) разнится от штата к штату. Где-то разрешены гей-браки (но в большинстве штатов – запрещены). В штатах Орегон и Висконсин разрешена эвтаназия. В других же за нее можно получить огромный срок тюремного заключения.
Однако в современном мире исчезло главное – представление о том, что республиканский строй удел только небольших территорий. Эта точка зрения была верна для Античности и Средневековья, когда республики обычно были небольшими городами-государствами вроде Афин или Венеции. И пример Рима, завоевавшего огромную территорию, тут также не показателен, ибо республика существовала только в самом Вечном городе, на территории же провинций правили проконсулы, обладавшие неограниченными полномочиями. Не говоря уже о том, что в процессе своего территориального расширения Рим был вынужден перейти от республики к принципату, то есть полумонархической военной диктатуре, а затем и просто к монархии.
Однако развитие рыночной экономики, средств связи и коммуникаций в современном мире привело к тому, что республиканский государственный строй может сохраняться на большой территории без использования федеративных схем. Федерация стала не нужна и сохраняется, скорее, как традиция, чем как реальный предохранитель от деспотического правления. В самом деле, федерацией считается, например, Индия. Но при этом правительства индийских штатов могут быть в любой момент отправлены в отставку Центром, а законодательные собрания – распущены. Больше того, у индийских штатов (кроме Кашмира) нет даже собственных Конституций. Что, понятное дело, исключает представление о них как об отдельных от Центра «малых республиках» (что это за республика, если у нее нет Основного Закона?).
Поэтому подлинных федераций, понимаемых именно как союз малых республик в рамках одной большой республики, в мире раз, два и обчелся. По сути, к их числу принадлежат только Соединенные Штаты и Швейцария, с их развитыми федеративными традициями. Ни Бразилия, ни Мексика, ни Нигерия, ни Индия, ни даже Германия федерациями в полном смысле не являются. Не является федерацией в том смысле, о котором мы говорили, и Россия.
Но все же в мире есть и еще одна форма государственного устройства, которая условно может быть названа федеративной. Федерациями часто именуются государства, состоящие из нескольких этнических субъектов. Например, распад на этнические субъекты, Фландрию и Валлонию (и примкнувший к ним Брюссель) переживает Бельгия. Пусть никого не смущает, кстати, что Бельгия (и другие упомянутые ниже государства) формально не республика. В современной парламентской системе король – не более, чем наследственный президент, конституционные монархии Европы совсем не похожи на своих собратьев из Средних веков или Нового времени. Ведь современная конституционная монархия точно также придерживается принципа разделения властей, а ее правительство формируется на основании большинства в парламенте. Иначе говоря, хотя институт монархии и сохраняется, в реальной политической жизни господствуют принципы, которые американские отцы-основатели назвали бы республиканскими.
Аналогичный процесс переживает Испания (формально являющаяся не федерацией, а специфическим «государством автономий», сформированных зачастую по этническому признаку). Проблемы существуют и у Канады, где многие годы требует отделения провинция Квебек, населенная в основном франкоканадцами.
По сути дела, в данном случае федерализация основывается не на вышеприведенном принципе сохранения республиканского устройства, а на попытках национального строительства в рамках уже сложившихся государств, власти которых вынуждены идти на уступки требующим прав этническим группам и создавать под них «федеративные» субъекты. Понятное дело, подобные «федерации» являются всего лишь временным компромиссом между входящими в них этносами, вот-вот готовыми разбежаться по национальным квартирам и создать собственные национальные государства. Замедляет этот процесс на современном Западе лишь то обстоятельство, что правящие круги западных стран боятся «большого передела» и связанных с ним этнических конфликтов, и потому всячески тормозят процесс распада Бельгии, Канады и Испании.
Но есть и еще один вид федерализма, который долгие годы практиковался в нашей стране. Это федерализм, направленный против основного этноса государства, преследующий целью максимально его ослабить. Таков федерализм советского образца. Как мы помним, Советский Союз был федерацией этнических республик, которые лишь на словах, в михалковском гимне «сплотила навеки Великая Русь». Если базовая версия федерализма, придуманная на Западе, преследовала целью максимально обезопасить государство от деспотизма, то федерализм советского типа имел целью максимально обезопасить государство от лишенных прав русских, поставив их под двойной контроль – Коммунистической партии и этнических меньшинств.
С этой целью единый до революции русский народ, состоявший из трех ветвей – великороссов, малороссов и белорусов был поделен на три части, каждой из которых полагалась отдельная республика – РСФСР, УССР, БССР соответственно. При этом на Украине, например, с подачи коммунистов активно проводилась украинизация – русских пытались заставить забыть свои корни.
В получившейся Советской федерации господствовала формула «все против русских». Все союзные республики, кроме РСФСР, обладали своими компартиями, своими Центральными комитетами и воспринимались как национальные очаги своих этносов. Лишь Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика не имела собственной компартии и была «республикой русских» лишь формально, поскольку гигантская территория России была поделена между огромным количеством разного уровня этнических (но всегда нерусских) автономных республик, автономных областей и автономных округов. В РСФСР насчитывалось 16 автономных республик, 5 автономных областей и 10 автономных округов. Итого, 31 регион, представлявший интересы тех или иных этносов, зачастую крайне малочисленных. Ведь не секрет, что многие регионы, имевшие статус национальных автономий, имели русское большинство. Их существование было обусловлено лишь необходимостью ослабить русских в масштабах РСФСР.
Русским предлагалось довольствоваться представлением, что ЦК КПСС есть одновременно и общероссийский ЦК. Однако в условиях СССР, когда именно Компартия и ее отделения в республиках и обладала реальной властью, это вело к тому, что в Центре, в ЦК КПСС господствовали этнические группировки – украинская, грузинская и т.п. Иначе говоря, Центр представлял не интересы русских, а «многонациональных народов». На местах же (за исключением России) господствовали представители местных этносов. Так осуществлялся двойной контроль над русскими – со стороны многонационального Центра и со стороны этнических республик.
Руководство же РСФСР рассматривалось как дублер союзного и не имело реальной власти. Редкий гражданин РСФСР мог назвать фамилию председателя Президиума Верховного совета или председателя Совета министров РСФСР, которые формально руководили огромной "Советской Россией". Зато каждый украинец, конечно, знал фамилию первого секретаря украинского ЦК – реального руководителя республики.
Неудивительно, что с падением авторитета КПСС в период перестройки СССР мгновенно перешел от советского типа федерализма к описанному нами «бельгийскому». Иначе говоря, этнические субъекты советской федерации, союзные республики, громко потребовали независимости. И она им была дана. СССР прекратил существование.
Но в наследовавшей Советскому Союзу Российской Федерации понимание федерализма по формуле «все против русских» сохранилось. Во-первых, Россия является ассиметричной федерацией. Иначе говоря, такой федерацией, в которой субъекты имеют разные права. Если мы обратимся к началу данной статьи, мы увидим, что подобная федерация является нонсенсом, ибо не могут республики (в рамках союза республик) иметь разные права. Это нарушает республиканский принцип.
Но главное не это. Руководители этнических субъектов Российской Федерации, таких как Татария, Башкирия, Чечня и многие другие, воспринимаются как лидеры своих народов, имеющие право говорить от их имени на федеральном уровне. При этом у русских этнического субъекта нет, им предлагается считать представителями своих интересов руководителей федерального уровня власти. Однако официальная идеология России говорит о том, что Российская Федерация – государство 170 народов. Центр опять, как и в Советском Союзе, выступает от имени «многонационального народа». Русские – лишь одна из "национальностей", не обладающая никакими особыми правами, в отличие от народов этнических субъектов РФ, которые имеют право на свою национальную территорию. Двойной контроль за русскими со стороны «многонационального Центра» и этнических субъектов сохраняется.
В результате советский вариант федерации, унаследованный Россией, следует рассматривать как специфический строй, препятствующий созданию русского национального демократического государства. Именно оно воспринимается в рамках такой федерации как главный враг, занимая место «деспотизма» в построениях американских отцов-основателей.
Правда, надо отдать российским властям должное – они упразднили часть автономных округов, которые получили статус субъектов федерации в 90-е годы, таким образом несколько ослабив роль этнических образований внутри России и усилив позиции русских. Впрочем, сделано это было только в отношении субъектов, представлявших интересы малочисленных народов Севера, которые при определенной конъюнктуре могли претендовать на содержавшиеся в их недрах огромные природные богатства.
С точки зрения построения русского национального государства для нас приемлем только вариант федерации, разработанный американскими отцами-основателями. Россия может быть подлинной федерацией только при условии, что входящие в нее субъекты (республики, земли) будут иметь равные права. Не должно быть так, чтобы этнические республики имели больше прав, чем населенные русскими регионы (последние позиционируются не как русские, а как многонациональные, пример – столица Москва).
Равноправие субъектов – первое условие. Второе – повсеместный республиканский строй. Ведь некоторые республики в составе России превратились в этнические сатрапии, где в 90-е годы забыли даже о тени свободных выборов и разделения властей. Все решали пожизненные «всенародно избранные» «бабаи».
При соблюдении этих правил можно согласиться даже с этническим характером этих субъектов федерации. Если «земля Татарская» будет иметь те же права, что и Рязанская земля, если в Казани путем демократических выборов можно будет избрать русского мэра (а в перспективе – главу правительства или президента), если русские будут иметь равные права с татарами на занятие должностей в государственном аппарате, то можно и нужно учесть законные требования татарского народа на свой язык, культуру, высказать уважение к его религии. Это же относится и к прочим национальным регионам России. Речь идет не о поражении их народов в правах, но о равноправии граждан Российской Федерации, которого в данный момент нет.
И только если равноправие субъектов федерации и равноправие граждан будет достигнуто, можно будет говорить о том, что советский вариант федерализма, единственной целью которого являлось сдерживание и поражение в правах русских, остался в прошлом.
Опубликовано в журнале «Вопросы национализма», № 4, 2010.
