На днях Госдума приняла законопроект «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности». Таким образом, процесс возвращения РПЦ и другим российским конфессиям ранее принадлежащих им ценностей вышел из стадии законотворчества в практическую сферу.
В начале 90-х власть предержащие не решились на полномасштабную реституцию, как это произошло, например, в странах Прибалтики. Хотя именно реституция позволила бы провести четкое разграничение между музейной и церковной собственностью, помочь стране войти в цивилизованное русло. Реституционный сценарий в свое время поддержал и Совет Европы. На парламентской ассамблее Совета Европы в 1996 г. было принято заключение №193. России для вступления в ПАСЕ рекомендовалось «в кратчайшие сроки возвратить собственность религиозных организаций». Рекомендации ПАСЕ №1556, принятые весной 2002 г., вновь предлагали странам-участницам гарантировать религиозным организациям реституцию ранее национализированного имущества или выплату справедливой компенсации в определенные сроки. Государственным бюрократам было выгодно отдавать все по частям, при этом не беря на себя никакую ответственность за судьбу находящихся в церковных зданиях организаций, среди которых было немало музеев и реставрационных мастерских.
Конечно, вопрос реституции непрост. До революции церковная собственность находилась, в основном, в руках государства в лице Правительствующего Синода и Министерства Двора. Однако Российская Империя сильно отличалась от постсоветского государства. Она была в значительной степени воцерковлена. Де факто культовые здания, иконы, богослужебная утварь находились в руках общины верующих. Редкие исключения, когда, например, император Николай II приказал передать из Покровского монастыря в Суздале в Русский музей иконы, только подтверждают правило. Даже Императорская Археологическая Комиссия не могла взять для работы из храма древние книги и иконы. И просила об этом правящего архиерея или руководство церковного музея. И, как правило, те шли навстречу. Так, в 1903 г. в Императорскую Археологическую Комиссию, по ее просьбе, из архангельского древлехранилища было выслано для ознакомления Евангелие XIV века. Ведомственная принадлежность храмов и их богослужебного имущества как следствие прав церковного владения свято уважалась Империй.
То, что было награблено, должно быть возвращено. Вопрос этот принципиальный, ибо положительный ответ на него требует элементарное нравственное чувство. Поэтому новый закон, упорядочивающий правовое поле, казалось бы, можно только приветствовать. Но в нем заложена мина замедленного действия, угрожающая сохранности культурного наследия народов России.
В законе под имуществом религиозного назначения понимаются «помещения, здания, строения, сооружения, включая объекты культурного наследия (памятники истории и культуры) народов РФ, монастырские, храмовые и иные культовые комплексы, предназначенные для религиозных обрядов и церемоний, религиозного образования и т.д. А также предметы внутреннего убранства культовых зданий и сооружений или предметы, предназначенные для богослужебных и иных религиозных целей».
Музейное сообщество не скрывает своего беспокойства по поводу формулировки этой статьи законопроекта. Ведь Церкви будут переданы многие памятники культуры. Заметим, что в рамках реституционного сценария, передавать их было совсем не обязательно, можно было бы приспособить их для совместного использования церковью и музеем. Но государство решило избавиться от «непрофильных активов». На сегодняшний день в России насчитывается 6584 объекта культурного наследия федерального значения, из которых 6402 объекта принадлежат РПЦ. Существует также 4417 памятников регионального значения, из которых православным принадлежит 4241 объект.
В новом законе прямо сказано, что его действие не распространяется на предметы и коллекции, которые включены в состав музейного фонда России, а также на документы архивного и национального библиотечного фондов. Под его действие не подпадут музеи-заповедники, 13 объектов наследия ЮНЕСКО и 64 особо ценных объектов культурного наследия. Но значительная часть культурного достояния окажется в руках церковных структур.
Сможет ли Церковь сохранить эти ценности?
Ответственный секретарь патриаршего совета по культуре архимандрит Тихон (Шевкунов) без обиняков заявляет, что сможет. Но факты свидетельствуют об обратном. Гибнут иконы в Троицком соборе Пскова от изменения температурно-влажностного режима (местный архиерей Евсевий провел в летний храм отопление), страдают от свечной копоти фрески Андрея Рублева во Владимире, памятники подвергаются многочисленным переделкам, евроремонту. Церкви срочно нужно наводить порядок с вверенным ей культурным наследием, но о. Шевкунов на это не способен. Пыль в глаза пускать он, конечно, мастак, а вот создать дееспособную, работающую структуру не получается.
Церковь обязана ответить на поставленный перед ней музейный вызов. От ответа на него зависит очень многое, прежде всего, в области культуры и миссии. В принятой на юбилейном архиерейском соборе 2000 года социальной доктрине проблемы культуры отнесены к области соработничества церкви и государства. Об охране и реставрации памятников церковными силами в документе не сказано ни слова. В последующие годы на уровне соборов и синодов РПЦ ничего не сделала, чтобы продвинуть его решение на каноническом уровне.
И на практическом уровне тоже. Это следует, хотя бы, из слов патриарха Кирилла на епархиальном собрании г. Москвы. Святейший владыка озвучил претензии Искусствоведческой комиссии при епархиальном совете к духовенству. В отчете комиссии позвучала тревога, что при производстве работ меняется окраска зданий, значительно изменяется внутреннее убранство храмов и т.п. У самой же комиссии до этого года не было никаких властных полномочий, она выполняла чисто декоративную функцию.
Церкви давно пора создать специальный синодальный Музейный отдел, который координировал бы работу по охране памятников истории и культуры внутри церковной ограды. Этот отдел должен быть именно синодальным, во главе с каким-нибудь почтенным священником-искусствоведом. И не в коем случае он не должен подчиняться архимандриту Шевкунову, которому, как показывает опыт, интриги гораздо важнее, чем сбережение культурного достояния.
