Ни мздой не поражен, ни пышностию дел,
Чтоб что ни есть писав, я б щастья бы хотел,
Свидетель свет тому, что я ничто желаю,
Я истину пишу, и что пишу, то знаю.
Ф.И. Дмитриев-Мамонов
Многоуважаемый и дорогой Сергей Михайлович!
Не могу заставить себя писать о Вас в третьем лице, как о постороннем человеке, поэтому решил избрать, по-прежнему, форму личного обращения.
Я рад, что заслужил Вашу «чрезвычайную признательность» за полемику, но удручен, что моя «плодовитость» и мои «большие формы» не дают Вам покоя и представляются «густым лесом». (Насколько знаю, в нем еще никто из заинтересованных лиц не заблудился.) Да, я легко пишу, но самоцели такой у меня нет; мне просто есть, что сказать людям, вот и тружусь на благое просвещение. Ведь, вообще-то, я лишь внимательно читал куда больший текст самого Сергеева и доброжелательно комментировал его по ходу чтения, желая лишь одного: приблизить данный текст к совершенству в его последующих редакциях. Думаю, мериться длиной текстов или крестьянских родов (которые у меня по некоторым линиям уходят в весьма большую глубину, например, в Костромской, Тверской и Архангельской областях) взрослым людям не подобает.
Вам было угодно перевести спор из исторической плоскости в мировоззренческую, что Вы и совершили не без запальчивости (меня она порадовала: если Юпитер сердится, значит, он неправ). Но это как раз именно то, что у меня нет никакой охоты обсуждать, поскольку для меня давно ясно как дважды два, что интеллигенция в принципе не способна объединяться на почве идей и идеалов. Так что и толковать о них бессмысленно. Вы идете по дороге жизни и мысли своим путем, я своим.
Печальное преимущество моего возраста дает мне надежду, что Вы, дожив до моих лет, на многое станете смотреть иначе, ибо и я некогда смотрел на некоторые вещи Вашими сегодняшними глазами. Но ведь не меняет своих взглядов только покойник или идиот от рождения, не так ли? Здоровому, жизнеспособному человеку свойственно развитие, на него уповаю.
Есть у меня и еще одно преимущество. Вы считаете, что мои «чисто теоретические, далекие от злобы дня размышления» – «политическое самоубийство». И что с такими идеями мне не дождаться «бурного одобрения со стороны своего потенциального электората». Но все дело в том, что я охладел к публичной политике и получил взамен возможность говорить и писать все, что знаю, не думая о реакции публики и не заботясь о любезном Вам «простом прагматизме». Мне ни к чему «прикрываться ортодоксально демократической риторикой», как Вы советуете, поскольку я просто «положил» на электорат и его одобрение. Чего и Вам как ученый ученому желаю и готов помочь в этом по мере сил.
И, наконец, третье мое преимущество, тоже нерадостное, состоит в том, что я –представитель выродившегося сословия в составе вырождающегося народа. Мужество отчаяния – мое естественное состояние каждую минуту. Мне нечего терять и незачем лукавить.
Эти преимущества дают мне силы отвечать Вам без гнева и пристрастия.
Главное
Вы прозорливо догадались, что пропустили «какие-то важные труды А.Н.». Увы, это так, хотя я Вам дарил свои небольшие книжки по этнодемографии и этнополитике: «Итоги ХХ века для России» (2000) и «Этнос и нация» (2008), где последний раздел озаглавлен «Этнос и социум». Он как раз посвящен биосоциальным основам общественной стратификации, которые совершенно одинаково действуют у приматов, собак и иных стайных животных, к каковым, как сами понимаете, относится и человек. Прочти Вы эти источники своевременно, Вас не удивила бы «несказанно… программа первопроходца русской национал-демократии». Как вряд ли удивила бы она и любого биологически и политически мыслящего индивида, знакомого с базовыми трудами евгеников и этологов. Впрочем, у меня такое впечатление, что Ваши возражения вызваны не столько политическим прагматизмом и даже не нелюбовью к биологии, а более глубинной причиной.
Вы пишете со всей горячностью внутренне убежденного человека: «Только эгалитаризм может быть дискурсом оппозиции, стремящейся заручиться поддержкой широких народных масс... Националист, а тем более национал-демократ, не может быть сторонником сословного общества».
Огорчу Вас: все обстоит строго наоборот.
Эгалитаризм вовсе не связан происхождением с настоящей демократией, которая от своих истоков была исключительно цензовой. Он порожден лишь абстрактным гуманизмом, каковой является ничем иным как секулярным вариантом гуманизма христианского, пуповину которого Вы, по всей видимости, все еще не имеете сил оборвать. Как сказано выше, биться на идейном поле я считаю для нас бессмысленным, поэтому предлагаю Вам не вдаваться в критику или апологетику гуманизма, христианства и других отвлеченностей, а задуматься над некими практическими вещами, где Вам пригодится именно «простой прагматизм».
Сегодня, когда Вы, находясь в положении контрэлиты, ищете, ради преобразования во властную элиту, «бурного одобрения со стороны своего потенциального электората» и готовы ради этого «прикрываться ортодоксально демократической риторикой», Вам могут показаться далекими и абстрактными некоторые реальные проблемы страны России и русского народа. Но стань вы (т.е. Вы лично и Ваши политические сотоварищи) властью, по меньшей мере две проблемы потребуют первоочередного решения:
1) что делать с демографической катастрофой;
2) как заставить людей производить колоссальный объем необходимой черной, неквалифицированной работы за относительно небольшую плату.
Эти проблемы жестко взаимосвязаны. Исследуя их, Вы обнаружите (излагаю конспективно):
1. Демографическая катастрофа состоит из двух составляющих: 1) собственно демографического упадка (мы в данном случае говорим конкретно о русских), 2) замещения и вытеснения сокращающегося русского населения пришлым инородным элементом.
2. Главная причина демографического упадка, это нужно четко и правильно понимать, состоит в раскрестьянивании народа, идущем в параллель с урбанизацией (эти процессы не детерминируют, но сопровождают и подстегивают друг друга). Такова картина во всех развитых странах. Депопуляцию не развернуть вспять, не вернув любыми способами, всеми правдами-неправдами, примерно 50% населения в деревню и не закрепив их там, притом обеспечив работой, сносным бытом и пропитанием. Любые другие меры, как показывает теория и мировая практика, не более чем паллиативы (т.е. мертвому припарки).
3. Главная причина вредоносной экспансии пришлого элемента состоит в снижении русского демографического давления на фоне сохраненного или даже растущего демографического давления окрестных народов. В этих условиях любая возникающая ниша в русском сообществе немедленно, как это принято в живом мире, хоть бы и у растений или бактерий, занимается мигрантами-инородцами. В первую очередь речь идет о территориальных нишах на селе, связанных с избытком запустелых сельскохозяйственных угодий и бегством из деревни и люмпенизацией сельских жителей. А также о социальных нишах в городе (даже густо населенном, как Москва или Питер), связанных с нежеланием коренного населения дисциплинированно, добросовестно и безропотно выполнять черную физическую работу за небольшую плату.
Обе причины сформировались в русском обществе задолго до Перестройки и достались нам в наследство от Советской власти, бесконечно отяготившись и усугубившись наложившимися на них обстоятельствами строительства дикого и колониального по сути капитализма. Но!
4. Доискиваясь до изначальных, наиболее глубинных обстоятельств, вызвавших деклассирование и люмпенизацию русского крестьянина и промышленного рабочего, их отказ работать на земле и на заводах-фабриках, Вы неизбежно упретесь, во-первых, в психологию стихийного эгалитаризма, свойственную, как Вы верно заметили, всем европейским народам с христианским бэкграундом. Психологическая препона – это главное.
А во-вторых, Вы упретесь в тот роковой перекос в системе школьного и профессионального образования, который допустила Советская власть в конце 1960-х гг., введя обязательное десятилетнее образование. Ибо данный перекос есть главнейшая, после христианства, причина, породившая вышеуказанную препону.
Замечу, если это Вас может утешить, что в Европе и США те же проблемы и во многом по тем же причинам. Только возникли они еще раньше, чем у нас, и дело там зашло, увы, гораздо дальше. Демографический кризис и нашествие инородцев уже поставили белых европеоидов повсеместно на край полной и окончательной гибели. Я частенько наблюдаю вблизи в Берлине, Лондоне, Париже и т.д. эту жуткую в своей циничной неотвратимости, прогрессирующую с каждым годом гибель и со страхом, тоской и отвращением думаю о подобной русской будущности.
На мгновенье мне показалось, что Вы и сами все прекрасно понимаете, когда я прочел Ваши признания: «Я вовсе не идеалист-эгалитарист, наивно уверенный, что все люди по природе равны, более того, я печатно высказывался в совершенно противоположном духе... Хочет того А.Н. или нет, но европейская культура замешана на христианстве, даже если она от него отрекается, а потому она сущностно эгалитарна».
Золотые Ваши слова, мудрые! Только я почему-то не вижу у Вас столь же золотого и мудрого логического вывода о необходимости срочно и радикально отказаться, пока не поздно, от ложных убеждений, уже толкнувших Европу на гибельный путь[1]. В данных условиях оглядываться на Запад, на этот смердящий нарумяненный труп, тем более брать с него пример – просто глупо. Здравомыслящий человек сегодня обратит свой взор от разлагающегося Запада, с его извращенно понятыми, а потому губительными принципами демократии, – к Востоку, к поднимающимся странам, имеющим завидное будущее: Китаю и Индии, в первую очередь. «Свет с Востока!» Именно там следует искать принципов правильного устройства бытия, приносящих жизнь, моральное здоровье, успех и победу. Разве не это мы должны сделать так срочно, как только возможно, если хотим хотя бы просто выжить?!
Замечу походя, что заигрывание с эгалитаризмом, особенно христианской закваски, вообще очень опасно. Сказавши «А», Вам рано или поздно придется сказать и «Б»: начав с эгалитаризма социального, Вы неизбежно докатитесь до эгалитаризма национального. А это будет означать Ваш полный и бесславный конец как националиста.
Но вернемся к двум первоочередным нашим проблемам. Как же их решать?
Могу Вас уверить, что без очень-очень непопулярных мер тут не обойтись. На фоне коих так удивившие и отвратившие Вас некоторые мои пропозиции покажутся лепетом институтки.
Среди них на первом месте – жестко стратифицированная система образования с максимально ранней, не позже 6 класса, специализацией (с начальных классов должны действовать системы тестирования на предмет отбора наиболее способных детей и распределения их по спецшколам в соответствии с наклонностями и способностями), а также полноценное возрождение профтехобразования, опять-таки в рамках неполного среднего, для кадров физического труда. Эти кадры придется ковать стальным молотом на стальной наковальне – и недрожащей рукой. Сегодня в стране бушует разрушительный кризис перепроизводства интеллигенции, который необходимо срочно остановить.
Далее следуют с железной логической последовательностью: возвращение налога на бездетность, закона о тунеядстве, статьи в УК РФ о добровольных гомосексуальных контактах; снятие моратория на смертную казнь; приравнение аборта к умышленному убийству (оно так и есть, несомненно, со всех точек зрения); введение драконовских мер по борьбе с иммиграцией, легальной и нелегальной[2]; расселение мегаполисов; национализация природных ресурсов, естественных монополий, земли и введение госмонополии на питевой спирт; снижение жизненных стандартов и установка на массовое спартанское воспитание; отмена в принципе пенсионного обеспечения для поколения 40-летних и моложе; курс на поддержку трехпоколенных семей; полная ликвидация системы детских яслей и садов; отмена псевдо-равноправия этносов и полов (т.н. «положительная дискриминация» в пользу ныне угнетенного мужского пола, в т.ч. отцов семейства, и угнетенного русского народа); введение административной ответственности для виновного в разводе супруга; введение повышенных алиментов для матерей, бросающих детей; ограничение свободы передвижения и жительства; война не на жизнь, а на смерть (буквально) с криминальным миром с целью (в том числе) разоружить вооруженных лоботрясов и вернуть их к мирному созидательному труду… И мн. др. меры, не могу их все здесь перечислять, чрезвычайно далекие от близких Вам либерально-демократических постулатов и предрассудков, устоявшихся в западном мире на почве самой гнусной и кровавой лжи в истории человечества, выраженной в трижды проклятой триаде «свобода – равенство – братство». Они покажутся непонятными всем, кроме специалистов-демографов, но поверьте, они необходимы.
Нота бене: национальное государство (русское в том числе) должно, вне всякого сомнения, заботиться о своих людях физического труда. Должно свято соблюдать для них социальные гарантии. Но при этом русские крестьяне так же неукоснительно должны обрабатывать русскую землю и выращивать скот и птицу, а многие другие русские люди – делать тяжелую и неприятную физическую работу в городах, не требующую особой квалификации. Напомню, что даже в богатых и высокоразвитых США, с их машинами – роботами и компьютерами, доля лиц физического труда в составе населения составляет 60% и снизить этот предельный, по всей видимости, процент никак не получается. А поскольку практика показала непреложно, что белые автохтоны со средним образованием к такому труду не склонны, Штаты – чемпион мира по завозу рабочих-мигрантов (на втором месте, как ни странно и страшно, – наша несчастная Россия).
Мы, как известно, сегодня во всем идем по пути народов Запада. Получившие задаром полное среднее десятилетнее образование русские юноши и девушки бегут от станка, трактора и хлева, от армии и семейного долга, от детской колыбельки и домашнего очага, как черт от ладана. В том числе вообще из страны, даже за океан. Неудивительно, что не желая (как не желаете этого Вы) идти на конфликт с электоратом, с одной стороны, и в принципе не имея возможности решить указанные проблемы иным способом, власти избрали путь наименьшего сопротивления и вместо резкого изменения внутренней политики распахивают двери иммигрантам, что на самом деле только усугубляет проблемы, но… позволяет Кремлю продлевать свое относительное спокойствие, свои властные полномочия. Спасать себя ценой нашей гибели.
Кончится все тем же, чем кончилось в Древнем Риме, судьбу которого мы нынче с таким идиотским старанием копируем: государствообразующей нации не будет вовсе – ни пахотника, ни бархатника. А именно: через пару-тройку столетий на просторах бывшей России будет проживать во многих государствах некий этнический, а то и расовый микст, говорящий на «вульгарном русском» (в лучшем случае), а отдельные островки остаточного русского этноса либо инцистируются в жестких рамках добровольных гетто ради сохранения своей этничности, либо будут вырождаться и тихо дотаивать в анклавах, как весенний снег под дождичком. Как Вы сами отлично знаете, нынешние итальянцы – отнюдь не потомки древних римлян. Не ради них те кровь проливали.
Мне о подобной судьбе русского народа думать противно, но стараниями таких наивных демократов европейской закваски, как драгоценнейший Сергей Михайлович, эти мысли приходят ко мне все чаще. Речь идет, мой ученый друг, не об отвлеченных ценностях демократии, взятии власти и проблемах нациестроительства, как Вам почему-то кажется, а о неизмеримо важнейшем: о нашей жизни и смерти как этнонации.
Я прекрасно понимаю, что переход к необходимым мерам социального регулирования вызовет в нашем народе дикое сопротивление, вплоть до взрыва и революции. Выход тут возможен только один: превентивное и тотальное изменение национальной психологии на самом глубинном – оккультно-религиозном – уровне. Христианство, как показала историческая практика, оказалось онтологически не способно справиться с этой задачей. Пыталось, но не смогло. Тысячелетие, начавшееся крещением Руси, закономерно окончилось Октябрьской революцией и Перестройкой. Значит, нужно искать что-то иное. Если Вы уже изучили Законы Ману, которые я посылал по электронке, Вы поймете, о чем я говорю, в каком направлении должен идти поиск. Речь не идет о копировании, но о векторе.
Дело это, понятно, не быстрое. Но, увы, совершенно необходимое. Sine qua non.
Нам периодически «подбрасывают», как сказал бы Горбачев, альтернативные, более гуманные варианты, к примеру, резко повысить оплату за физический труд, чтобы привлечь к нему автохтонов. Понятно, что делать этого категорически нельзя, иначе престиж знаний, способностей, умственного труда, и без того не слишком у нас высокий, упадет недопустимо. Лестницу приоритетов нельзя ставить вверх ногами. Встречаются и иные милые затеи, в том числе правительственные, вроде «материнского капитала» – понятно, что эта мера наибольшую поддержку принесла и без того лихо плодящимся нерусским народам, а значит только усугубила основные проблемы. Кое-кто возлагает надежды на роботизацию, механизацию производства, высвобождающую ручной труд (пример технократических США указывает на тщетность этих надежд)…
Все это, как уже сказано выше, – мертвому припарки.
Но!
Есть совсем другой, противоположный путь решения проблемы: надо громко и широковещательно пообещать всему-всему народу роль господина – либо над самим собой («мы не рабы – рабы не мы», «кухарка будет управлять государством», «мы сами хозяева своей судьбы» и прочая знакомая пропагандистская дребедень), как это сделали большевики-коммунисты для наивных русских, либо над другими народами, как это сделал Гитлер для тщеславных и эгоистичных немцев. И тем самым мобилизовать народ на трудовые и воинские подвиги. Правда, оба эти исторические обещания на поверку оказались несбыточными, но ради взятия власти – «обещайте, обещайте, обещать – не жениться!».
Может быть, Вас устраивает именно такой путь? Вы, конечно, не можете не понимать, что никакой народ (в смысле: простонародье) не способен существовать без хозяина. Нет такого примера в истории. Понимаете, конечно, Вы и то, что из русских способен получиться господин над другими народами – как из собачьего хвоста сито. (Историк, Вы должны твердо знать, что мы по своей душевной закваске не римляне, не англичане, не немцы и не евреи. Впрочем, даже природные качества господина[3] не спасли римский народ; загибаются на наших глазах англо-саксы и немцы, нелегко выживают евреи.) Но почему же не обещать все это, в самом деле, нашим соплеменникам ради «бурного одобрения со стороны своего потенциального электората»?
Можно, конечно. Только в этом случае скажу Вам со всей прямотой: Вы ошиблись дверью. Вам не в национал-демократию, а в национал-социализм подаваться надо (а то и в национал-большевизм – в доморощенном варианте). Это они мастера подобные обещания на уши простым людям вешать, а подлинные демократы подобной популистской брехней брезгуют. Это Вам не кто-нибудь, а «первопроходец русской национал-демократии», по Вашему определению, вещает.
Увы, эгалитаристская демократия а-ля Сергеев, востребованная в указанной перспективе, есть не что иное как хорошо нам памятная социалистическая, советская «самая прогрессивная демократия». Совок, одним словом, извините за правду. Но национал-социализм, как уже не раз разъяснялось, – это не национал-демократия. Равно как и либеральная демократия Запада, обернувшаяся диктатурой меньшинств.
Русским националистам незачем оглядываться ни на сегодняшний Запад, ни на собственный вчерашний день.
Настоящая демократия, именно национал-демократия, повторюсь, – это демократия цензовая. От участника требуется, в наших условиях, соответствие трем цензам: 1) образовательному, 2) семейно-детному, 3) имущественному.
Образец – республиканский Рим, где власть Сената уравновешивалась гарантиями прав народа. Хоть русские и не римляне, но такую демократию выстроить они вполне, на мой взгляд, способны, было бы осознанное желание.
Это демократия лишь по форме, но меритократия (власть достойнейших, лучших) по существу.
К этому призываю.
Частности (те, где Вы со мной в целом согласны, я опускаю):
Вы пишете: «Я исхожу из того понимания нации, которое утвердилось в современной гуманитарной науке».
Вновь должен Вас огорчить: таковое, если и утвердилось (подробнее об этом см. упомянутую книжку «Этнос и нация»), никак не связано с эгалитаристскими представлениями.
Вы пишете: «Не могу понять как это дворяне и крестьяне, жившие в разных социокультурных полях, составляли единую нацию».
Да точно так же, как наличие альфа- и омега-самцов в популяции не отменяет факта существования всей популяции как целого.
Вы пишете: «Для меня нация возникает только тогда, когда этническое родство проецируется в социокультурную плоскость, подтверждается соответствующими практиками».
Это, как говорится, трогательный факт Вашей биографии. Но не более того.
Вы пишете: «Не могут социальные группы с разными культурами и с ярко выраженной социальной сегрегацией (вплоть до купли-продажи представителями одной группы представителей другой) составить единой нации».
Это не самоочевидно, а при этом ни Вами, ни кем-то иным не доказано.
Вы пишете: «Культурного богатства, которое у нас есть, нам и так надолго хватит, а вот социальной солидарности явно не достает и сомнительно, чтобы новое крепостное право её преумножило».
О, если бы я мог разделить Ваш оптимизм! От былого русского культурного богатства – музыки, театра, литературы, архитектуры, живописи, фольклора – осталось лишь несколько слоганов. Все остальное либо уже разрушено, либо активно разрушается, забывается, всячески трансформируется (порой в свою извращенную противоположность), вытравливается, высмеивается, целенаправленно маргинализируется. Вам ли, преподававшему гуманитарный предмет в школе, этого не знать.
Живая культура должна твориться ежедневно. Если она не творится, значит она мертва или при смерти. Посмотрите правде в глаза: что истинно великого и живого создано в русской культуре последнего двадцатилетия? Одни экранизации, римейки, реминисценции, муляжи и прочие виды паразитирования на роскошном трупе.
Что касается нехватки социальной солидарности, тут я с Вами полностью согласен, но давайте же сделаем простой и ясный вывод: педалируя эгалитаризм, солидарности не добиться! В одной из работ (см. «ВН» № 1/2010) я сформулировал четче некуда:
«Если хочешь помешать национальному, этническому объединению и последующим этническим войнам – подведи контрмину классовой борьбы. Если хочешь не допустить гражданской, классовой войны – разогрей национальные конфликты.
Национальное единство скрепляется борьбой с другими этносами; классовое – борьбой с другими классами».
Итог нашей дискуссии лежит на поверхности. Не я, пишущий для национальной элиты (другая публика наш журнал в руки не берет и по нашим сайтам не гуляет), но при этом неуклонно разрабатывающий тему не друзей русской нации, а Вы, пропагандируя подрывные эгалитаристские принципы, ведете деятельность, опасную для национального единства.
Кстати, Вы напрасно сгустили краски, приписав мне тезис «ради возрождения великой культуры нам не помешает возрождение института рабства». Я говорил не о возрождении рабства, а о неотменимости самого принципа эксплуатации, на котором держится культура. В полемике, знаете ли, не все средства хороши и позволительны, особенно, если она идет на поприще науки, а не политики, на что я позволю себе в нашем случае надеяться. Мой тезис Вам оспорить не удалось, но это не повод, чтобы его доводить до абсурда. Зачем Вам бой с тенью?
Вы пишете: «Касты в Европе “не пройдут”, по крайней мере, на нашем с Севастьяновым веку».
Стремление «все уладить и разрулить» на своем веку никого никогда не приводило ни к чему хорошему (последние примеры – Ленин и Гитлер). Надо смотреть вдаль, и закладывать фундамент будущего народного блага так глубоко, как только возможно. А поскольку глубже всего расположены уровни оккультного и религиозного знания и сознания, то здесь и должна производиться закладка. К чему привело христианство Европу и Россию за какие-то ничтожные пару тысяч лет, мы видим воочию (спасибо за подсказку насчет эгалитаризма как следствия). Хотите и дальше двигаться в данном направлении? А не лучше ли его поменять?
Вы пишете: «Об элитарности не надо слишком беспокоиться, её и так слишком много, особенно в России».
Тут как в анекдоте: «Интеллигентов до хрена, а вот мест в трамвае маловато». Элитарности хоть отбавляй на каждом шагу, только вот элиты настоящей все нет как нет. Эту беду надо исправлять. На базе эгалитаризма этого не сделать, это самоочевидно.
Вы пишете: «Я очень сомневаюсь, что православие и церковь объединяли крестьян и дворян. Православие дворянства – вещь очень неоднозначная».
Какая странная аргументация… Позвольте, а православие крестьян – вещь однозначная? Не подвел ли под ним выразительную черту все тот же Октябрь 1917-го? В вере нет и не может быть эталона. Но может быть награда неба.
Вы пишете: «Интимные отношения между барами и крестьянками не стоит трактовать так идиллически, как это делает А.Н.».
Никаких идиллий, сплошное природоведение. Моногамия противоестественна для нормальных мужчин (не говорю о тех, кому и одной-то женщины многовато). И альфа-самцы всегда и везде имеют гаремы, узаконенные, де-юре (у иудеев, индусов, мусульман, китайцев и др.) либо тайные, де-факто (у христиан и др.). Это норма, а вовсе не патология, и русские дворяне не хуже прочих. Да оно же и для генофонда полезно.
Вы пишете: «Территориальная экспансия в имперский период не объединяла дворян и “народ”, а разобщала их, ведь именно в интересах первых государство фактически запрещало народную колонизацию окраин до конца 19 – начала 20 в.».
Вашу ошибку легко исправить, прочитав хотя бы «Обзор истории русской колонизации» академика Любавского.
Вы пишете: «Я не говорю о том, что именно дворяне “виновато” в срыве русского нациостроительства в конце 17 – начале 18 в. “Виновато”, прежде всего, самодержавие, выбравшее для страны имперский вектор развития. Дворянство же его поддержало, ему этот вариант показался выгоднее, чем единство с народом».
Мысль Ваша не ясна. Разве имперский вектор всегда и во всем был антинароден? В отношении Севера, Урала, Сибири, Поволжья, Прибалтики, Крыма и Новороссии, предгорий и равнин Кавказа, Кубани – безусловно, нет. Антинародным, династическим можно считать имперское движение в Польшу, Финляндию, Туркестан, горный Кавказ, Закавказье. Мне кажется, Вам не стоило торопиться высказаться.
Вы пишете: «Характерно, что “верхи” (за исключением нескольких героических женщин, вроде боярыни Морозовой) не встали на сторону защитников старой веры и с удовольствием поддержали “латинофильское” западничество Алексея Михайловича».
Насчет «латинофилии» А.М. – это Вы сильно загнули. Пойдите в Оружейную палату, посмотрите, на чем сидел, с чего ел, во что одевался, чем вооружался царь – это все, по большей части, вкусы и труды Востока (Турция, Персия, Индия, Сирия, Египет). Как и вся общая эстетическая ориентация Древней Руси после падения Византии, посмотрите хоть на храм Василия Блаженного – краеугольный камень и вместе с тем рубежный столб истинно русской эстетики, вырвавшейся, наконец, из-под ига византийских канонов.
Конечно, к этому времени Европа производила много курьезного, экзотического, что находило себе спрос при русском дворе. Но разве только там?
Если Вы заявитесь в станицу Старочеркасскую (столицу былого донского казачества, откуда еще Стенька Разин вострил свои струги), Вы попадете в храм XVII века, главную церковь казаков того времени. И что же? В росписях стен и потолка Вы с изумлением узнаете яркие цветные картины, в точности срисованные с черно-белых гравюр знаменитой голландской «Библии Пескатора» (первое издание - 1650 года, второе - 1674 года), а заодно и огромное языческое солнце-Ярило, с глазами и улыбкой, на потолке в сенях. Что, казаки тоже были «латинофилами»?
XVII век – время оживленных контактов национального русского государства со всем миром, котороые не обходилось без определенной культурной диффузии. Но никакой «вины» царей и дворянства в том нет.
Вы пишете, что дворяне-де «хотели не только социально, но и этнокультурно оторваться от “черни”». И что «Петр I пришел на хорошо унавоженную почву».
Это не так. Допетровское и петровское дворянство было едва ли не самым необразованным и малокультурным слоем Руси. Гораздо менее вестернизированным, чем, скажем, купечество. И вообще резкий культурный отрыв верхов произошел именно при Петре. Едва ли не главный фактор культурной революции – новая азбука, переход с кириллической на гражданскую печать и вытеснение рукописной книги – печатной. Но дворянство не имело к этому отношения. Среди литераторов начала XVIII века лишь один дворянин, и то заезжий князь Антиох Кантемир.
Вы пишете: «И весь 18 в. самодержавие и дворянство… радостно сливались в общем имперском экстазе, без всяких комплексов, нещадно эксплуатируя “подлые” сословия, не считая, по сути, их членами одной нации с ними».
Ваши настойчивые стенания на эту тему напоминают жалобы ребенка на бессовестного, жестокого петушка, беспощадно (очевидно, в садистски-эксплуататорском экстазе) топчущего бедную, ни в чем неповинную курочку.
Как наивно и несправедливо, ей-богу! Как будто у других народов дворяне крестьян на руках носили и с ложечки кормили. То-то мы и наблюдаем: в Англии – восстание Уота Тайлера, во Франции – Жакерию, в Германии – Великую крестьянскую войну и проч.
А огораживание, начавшееся в Англии еще в XIII веке и вставшего английским йоменам куда горше русского крепостного рабства?!
Все это, однако, нисколько не мешало формированию английской, французской, немецкой нации… Лучшим показателем чего служили национальные войны: англо-французские, англо-ирландские, германо-славянские, испано-мавританские и т.д. и т.п. – несть числа. Под воздействием иностранных вторжений, несущих гибель, угрозу всему этносу, весь этнос и вставал на самозащиту, и дворяне (вожди, предводители, профессиональные псы войны, кшатрии) оказывались так же необходимы крестьянам (пушечному мясу), как и наоборот.
Снова призываю Вас оглянуться на Природу. Любая стайная общность имеет естественно пирамидальную структуру. На самом верху высокоранговые альфа-самцы и самки. Их немного, иногда всего один вожак. Ниже – средне-высокоранговые особи обоего пола; их поболее. Еще ниже – средне-низкоранговые, их еще больше. А больше всех – низкоранговых дельта-самцов и самок. Это те же четыре варны (по законам Ману) или четыре группы общества (по Аристотелю).
Никуда Вы от этой структуры, предусмотренной Природой для Общества, не денетесь, ни с гуманизмом, ни без него, ни при феодализме и капитализме, ни при социализме и коммунизме. Проходили все на собственной шкуре, нам ли не знать!
Нелепо думать, что крестьяне есть основа нации, только потому, что их абсолютное большинство. Не может популяция состоять только из гамма- и дельта-особей, без альфы и беты. Это дефективная, слепоглухонемая популяция, обреченная на гибель. Недаром освободившееся место вожака никогда долго не пустует: четырехзвенная структура быстро регенерируется.
Не пытайтесь гнать Природу в дверь, ибо она влетит в окно.
Вы пишете: «А.Н. яростно борется против идеализма, а сам впадает в махровый субъективный идеализм, приписывая свое видение мира многомиллионному русскому крестьянству, которое вряд ли полагало, что баре пользуются своими благами ради его же пользы или, что барская культура есть культура всего русского этноса, освоенная пока только его “головой”».
Доктор, не лечите меня от того, чем я не болен. Где и когда я что-то свое приписывал крестьянству?! Меня вообще мало интересует, что оно думало о дворянах. Какая разница? Мне интересно, чем дворяне были сами по себе, независимо от крестьянского мнения. Именно потому, что я противник идеализма и интересуюсь фактами, а не мнениями.
Вы пишете: «Почему внутри русского помещика не кричал, не протестовал “голос крови”, когда он продавал своих единокровных крепостных расово чуждым степнякам и этнически чуждым грекам (такие факты известны из мемуаристки)?».
Это мне напомнило известную песенку Высоцкого «За что аборигены съели Кука?». Ответ, как известно, прост: «Хотелось кушать – и съели Кука». Продавали, поскольку деньги были нужны: это бизнес – ничего личного. Внутренний голос, может, и протестовал (почем Вам знать), да нужда пересиливала.
Вы пишете: «Дворянский национализм и крестьянский монархический патриотизм – две большие разницы, их различие только подчеркивает отсутствие единой русской нации в имперский период. Что и продемонстрировал с полной наглядностью 1917 год».
А что ж тогда, по-Вашему, продемонстрировал 1812 год, когда русские дворяне и русские крестьяне (в том числе одетые в шинели) вместе, плечом к плечу, рискуя жизнью, изгоняли нашествие иноплеменных? (Декабризм во многом и родился из этого фронтового братства дворян с народом.) Боюсь, приходится признать, что именно отмена крепостного права не укрепила национальное единство, а нанесло ему сокрушительный удар, посеяв в душе вчерашних крестьян избыточные эгалитаристские иллюзии.
Вы пишете: «Странно, что А.Н., профессиональный филолог, забывает о такой элементарной вещи как «критика источника». Почему он думает, что дворянское крестьянофобство отражало объективную реальность? Не надо забывать, что это взгляд эксплуататора на эксплуатируемого, заинтересованного в оправдании своей эксплуатации... А.Н. меня удивил ссылкой на Максима Горького. С каких пор у русских националистов злобная брошюра пролетарского писателя о русском крестьянстве стала аутентичным источником? Я не говорю, что крестьяне были ангелами, но видеть их ненавидящими глазами Горького, по меньшей мере, странно. Похоже, что А.Н. сам недолюбливает крестьян».
Бросьте, Сергей Михайлович! Какие уж там у Горького «ненавидящие» глаза! Как будто Вы не читали его «Детство. В людях. Мои университеты». Горький сам плоть от плоти народа, но глаза его цепкие, зоркие, без розовых очков. А посмотреть в революционные годы было на что! Что мужички-то, богоносцы, творили, да в каких масштабах! Это большой отдельный разговор. Не буду, впрочем, пересказывать свой текст «Апология интеллигенции», Вы найдете его на сайте у меня или на АПН. Кстати, и я о крестьянах не по книжкам сужу.
Вы пишете: «Незнание русского языка “образованным обществом” – одна из самых обсуждаемых тем в русской публицистике конца 18 – первой половины 19 в. Уж коли вспоминать Грибоедова, то вспомним и это: «Воскреснем ли когда от чужевластья мод? / Чтоб умный, бодрый наш народ / Хотя по языку нас не считал за немцев». Для меня большая проблема работать с эпистолярными источниками этой эпохи – слишком много французского, которого я «не разумею», иногда целые эпистолярные комплексы написаны на нём. Это говорит о том, что французский воспринимался как язык образованных людей, а русский как «низкий», простонародный».
Рекомендую прочесть работу Ю. Тынянова «Архаисты и новаторы», а пока Вашего Грибоедова покрою нашим Пушкиным (ха-ха!):
Но панталоны, фрак, жилет –
Всех этих слов на русском нет!
……….Она казалась верный снимок
Ducommeilfault (Шишков, прости –
Не знаю, как перевести).
Евгений Онегин
Можно и Толстого вспомнить, в романах которого огромные фрагменты писаны по-французски. Скажите еще, что это от незнания Толстым русского языка!
Вообще же, сам тот
