Реформы в современной российской образовательной системе уже давно стали одним из самых привычных объектов критики. Министр науки и образования Андрей Фурсенко, согласно летнему опросу ВЦИОМ, занимает последнее место в рейтинге популярности членов правительства у россиян. Положительно деятельность министра оценили всего 19 процентов респондентов.
Впрочем, несмотря на такое публичное неодобрение, Фурсенко чувствует себя весьма комфортно и не собирается под напором критики не то что уходить в отставку, но даже и признавать хоть какие-то свои ошибки.
Самым главным обвинением, которое предъявляют Фурсенко и его команде, является сумбурность проводимых преобразований, их внутренняя противоречивость, отсутствие чёткого плана реформы. Порой можно услышать мнение, что мероприятия министерства образования представляют собой отдельные, никак не связанные между собой изменения, проводимые чуть ли не наугад, без чёткого прогнозирования всех возможных последствий, как для образовательной системы, так и для общества в целом.
Власть соответственно обвиняют в том, что она окончательно забыла об образовании и любое чудачество господина Фурсенко воспринимается ею абсолютно индифферентно, так как, несмотря на провозглашённый нацпроект, российская школа является далеко не приоритетной сферой внимания правительства.
Мне кажется, что мы несправедливо оцениваем деятельность Андрея Александровича на министерском посту.
На самом деле все проведённые за последнее десятилетие в российской школе мероприятия имеют вполне чёткую и осознанную цель. Они направлены не на разрушение системы образования вообще, а предполагают борьбу в основном лишь с лучшими чертами, доставшимися нам от советской школы.
На месте разрушаемой системы создаётся отнюдь не хаос и анархия, а тщательно выстраиваемая новая система образования, вполне отвечающая прочим проводимым в обществе преобразованиям.
Соответственно и власть не стоит винить в отсутствии внимания к образованию. За деятельностью Фурсенко наблюдают, скорее всего, весьма пристально, и сохраняет он свой пост как раз потому, что проводит политику, полностью отвечающую интересам современной власти.
Итак, какой же видит власть современную идеальную российскую школу?
Исследователь С. Г. Кара-Мурза в своей знаменитой работе «Манипуляция сознанием» говорил о системе образования как об одном из самых важных элементов манипулирования общественным сознанием.
Для того чтобы образование выполняло эту роль, выстраивается так называемая «система двух коридоров», предусматривающая создание в рамках одной страны двух абсолютно разных и полностью разделённых школьных систем.
Упрощённо говоря, школы первого типа предназначены для воспроизводства будущей правящей элиты. Попадание в этот школьный коридор весьма затруднительно для тех, кто не является счастливым членом семьи элиты нынешней.
Хотелось бы сразу уточнить, что элитарность такой школы заключается вовсе не во внешнем декоре. То есть наличие бассейна, собственного парка, конюшни – вещи весьма приятные, но вовсе не главные. Отличает этот тип школы именно сама система образования. Что интересно, содержание образования может и не сильно отличаться от программы обычной средней школы, кардинальная разница находится в системе, методах и целях преподавания.
Все естественные и гуманитарные науки излагаются систематически и абстpактно, в соответствии с научной классификацией. Школа учит не только конкретным знаниям, она учит мыслить, прививает желание и умение анализировать любую проблему. Прививается методика самостоятельного поиска знаний, умения осознать и сформулировать проблему, самостоятельно найти возможные варианты её решения. Поощряется стремление иметь свою точку зрения и умение её отстаивать. При этом свобода мысли и самовыражения сочетается с жёсткой дисциплиной и концентрацией внимания.
Что же происходит во втором школьном коридоре, где обучаются те, кому уготована участь стать безответными винтиками капиталистического общества? Эта школа не даёт человеку целостной системы знания, котоpая помогает ему свободно и независимо мыслить. Из школы должен выйти послушный pаботник и потpебитель. Преподавание зачастую сводится к заваливанию детей набором фактов без их анализа и классификации. Установка делается на овладение конкретными навыками и умениями, а не формирование общей картины мира и умение самостоятельно получать знания.
Худшие образцы такого типа школы мы можем пока наблюдать только в примитивных американских комедиях, хотя, увы, есть вероятность, что вскоре нам придётся свести с этой системой намного более тесное знакомство. Практически в открытую проповедуется принцип, согласно которому основное занятие школы – это «занять» ребёнка, позволить ему более-менее приятно провести время. Вольно или невольно поощряются беспорядок, крик, бесконтрольное выражение учениками эмоций.
В советской школе была предпринята грандиозная и уникальная попытка уничтожить это расщепление образовательной системы. Предполагалось, что каждый школьник может и должен пройти через школу первого типа. То есть школа времён СССР, несмотря на все её недостатки, по сути своей была элитарной, пускай и не обладавшей всеми внешними изысками, на которые средств банально бы не хватило в любом случае. Внешняя элитность не сочетается с массовой школой.
Собственно, именно этой особенностью образования в Советском Союзе и объясняются многие научные, социальные и политические успехи советской власти.
Сейчас же в нашем образовании формируется именно система двух коридоров, зачастую, правда, скрываясь под самыми разнообразными масками. Если осознать, что именно построение подобной системы является основной задачей российского министерства образования, то станут вполне понятны и по-своему логичны все мероприятия и планы Андрея Фурсенко и правительства в целом.
Начать можно с идеологии нынешнего образования – того, что провозглашается его главной целью. В российской педагогической науке сегодня утверждается так называемый компетентностный подход. Цель этого подхода на первый взгляд самая благая - прекратить выращивать обладателей аттестатов зрелости, только и умеющих что неосознанно воспроизводить никому не нужные знания. На первое место выдвигается не информированность ученика, а его умение решать конкретные практические проблемы.
Однако на практике это как раз и приводит к развитию школы второго тупикового коридора. Особенно ясно это видно в современном мире, в котором не только знания, но и технологии устаревают порой с удивительной быстротой. Школа не может, да и не должна выступать средством для подготовки узкого специалиста, обладающего строго определённым набором навыков. Очень скоро такой специалист столкнётся с необходимостью переподготовки и неумением воплотить эту потребность в жизнь.
На школьном уровне необходимо как раз овладение общеучебными умениями, навыками работы с информацией, развитие абстрактного мышления, формирование общекультурного запаса знаний. С подобным багажом будущий выпускник будет способен находиться в процессе непрерывного совершенствования образования, получения новых знаний и личностного роста. Но как раз всё это компетентностный подход и отвергает, как нечто абсолютно бесполезное и лишь обременяющее мозг школьника лишним грузом.
Вполне обоснованной становится и распространение ЕГЭ в школах. О недостатках данной системы вообще и по отдельным предметам в частности писалось уже очень много. Достаточно лишь ещё раз повторить, что в основе своей переход к данному типу экзамена и соответствующей системе подготовки (правильней будет сказать натаскивания) приводит к внедрению в школу худших традиций начётничества, ориентации на выбор правильного варианта без понимания сути не просто отдельных вопросов, но и целых разделов науки. И это опять же не случайно. Такой экзамен как раз и ориентирован на формирование человека-винтика, легко поддающегося манипуляции.
Логичным становится и внедрение в школах такого предмета как «Основы православной культуры». Вообще внедрение любого нового предмета в школьную программу должно вызывать самое пристальное внимание. Ведь нам как раз и внушают, что современный ребёнок излишне перегружен. Соответственно сокращается количество часов выделяемых на изучение физики, математики, истории. Чем же предлагается их заменить?
Возьмём для примера учебник знаменитого Андрея Кураева, он находится в Интернете в свободном доступе. Мы опять можем увидеть провозглашение благих целей, с которыми вряд ли можно не согласиться. Ну, например, вот лишь некоторые из целей курса:
«приобщение младших подростков к традиционным морально-нравственным идеалам, ценностям, моральным нормам;
развитие представлений младшего подростка о значении нравственности и морали для достойной жизни личности, семьи, общества;
формирование начальных представлений о российской духовной традиции, включающей знание, понимание и принятие обучающимися общего, особенного и уникального в каждой из традиционных религий и этике, основанное на отечественных культурных традициях...»
Не правда ли, так и хочется присоединить свой голос к защите ОПК в школе? Однако любому практикующему преподавателю хорошо известно, что прописанные в начале программы цели и задачи курса могут быть оторванными от её конкретного содержания.
Приведём ещё одну цитату, на этот раз уже как раз из практической части, где описывается непосредственно содержание и методика преподавания.
«Отче наш» в учебнике дается на церковнославянском языке. Перевод пусть дети сделают сами.
Я бы даже предложил написать этот текст церковнославянскими буквами, с титлами на доске. Это ещё более загадочно, ещё более интересно для детей. Рассмотрение этой молитвы предлагаю начать с грамматического разбора - к концу 4-го класса дети это умеют.
Вызванный к доске ученик правильно определит мужской род и единственное число слова Отче, но не справится с определением его падежа. Падеж-то звательный, а таких падежей в русском языке не водится. Вот это и может стать интереснейшим сюжетом этого урока – игра со звательным падежом.
Прошу вас, дорогие коллеги: накануне этого урока зайдите в храм или в Интернет (в данном случае это одно и то же). Выпишите из классного журнала имена детей и узнайте, как они склоняются в звательном падеже. А затем передайте это знание детям. Если есть звательный падеж, то как же звать именно вас?
- Алеша, как тебя звать?
- Алешка!
- Нет, тебя звать Алексие! Сережа; а тебя как звать?
- Серега меня зовут!
- Нет, Сергие тебя зовут!
Самая большая неожиданность ждет Оленьку, потому что в звательном падеже ее имя звучит – Ольго».
Вот такие вот методические разработки в начале двадцать первого века. И подобный пример далеко не единичен. Мы видим, что курс ОПК представляет всё-таки не дисциплину, близкую к университетскому курсу религиоведения, а именно «Закон Божий», причём опять же не в самом лучшем его начётническом варианте.
Неужели необходимо сокращать часы, выделенные на математику, как излишние и ненужные, заменяя их получением знаний о давно ушедшем из русского языка звательном падеже и написанию церковнославянских букв с титлами? Неужели подобные знания помогут современному выпускнику?
В общем, опять российского школьника направляют во второй коридор, наполненный абсолютно не актуальным знанием.
На всех курсах повышения квалификации учителям постоянно разъясняют необходимость внедрения в обучение индивидуального подхода к ученику. В процессе преподавания нужно учитывать различия темпераментов, способностей, заинтересованности школьников. Соответственно вводится система разноуровневых средств обучения и проверочных работ. Ещё одно утверждение, с которым не может не согласиться ни один учитель. Вот только на практике всё опять обстоит совсем не так, что опять недавно доказал господин Фурсенко своими подсчётами лишних учителей в России.
Итак, оказывается, что у нас скопилось как минимум двести тысяч ненужных преподавателей. Я не знаю методику подсчета, которой пользовался министр, но представим, что, исходя из современного количества классов и обучающихся в них детей, данные в целом верны.
Но ведь вот как раз и необходимый ресурс для внедрения на практике индивидуального подхода в образовании. Любой педагог скажет, что все разговоры об индивидуальном подходе так и окажутся разговорами без сокращения количества детей, обучающихся в одном классе. Так давайте же сократим количество школьников, приходящееся на одного учителя. Пускай число человек в учебной аудитории на любом занятии не превышает 15 человек.
Реальность противоположна этому оптимистическому варианту. Закрываются сельские школы из-за недостаточного количества детей. В средних специальных учебных заведениях число студентов в группе не должно быть ниже 25 человек. То есть опять нередкой становится ситуация, когда преподаватель оказывается перед классом с наполняемостью более 30 человек, и это при том, что недостатка в помещениях и квалифицированных кадрах не наблюдается. Индивидуальный подход в такой ситуации становится полной утопией, прописываемой в каждой программе, но никак не воплощающейся на практике.
Не стоит думать, что проводимые реформы бьют только по средней школе – затрагивается вся система образования в целом. Например, то же самое среднее специальное образование, включающее в себя совокупность колледжей, техникумов, ПТУ и лицеев. Казалось, уж оно-то должно находиться в самых что ни на есть тепличных условиях.
Ведь тот же господин Фурсенко неоднократно повторял, что у нас в стране наметилась проблема перенасыщения рынка труда выпускниками ВУЗов, особенно гуманитарных специальностей, тогда как современный российский работодатель заинтересован как раз в квалифицированных представителях рабочих профессий.
Но и среднее образование отнюдь не обласкано вниманием и дотациями. Ещё более остро, чем перед школой, стоит и кадровая проблема. Средние специальные заведения находятся исключительно на федеральном финансировании, а значит, лишены и всех региональных губернаторских надбавок. В среднем разница в зарплате между школьными учителями и преподавателями колледжа не превышает тысячи рублей, но поверьте, для провинции и эта сумма является деньгами.
Если преподаватели общеобразовательных школ, особенно старшего поколения, порой просто вынуждены оставаться на своих рабочих местах, не находя никакой другой перспективы, то с колледжами и ПТУ дело обстоит несколько иначе. Выстроить действующую систему среднего специального образования невозможно без привлечения к преподаванию грамотных технических специалистов. Для этого возможны два пути: либо готовить изначально преподавательские кадры (такой опыт был в СССР), либо привлекать специалистов с производства. О подготовке мастеров для ПТУ ничего не слышно, представить же ситуацию, когда нормальный специалист любого предприятия придёт преподавать в колледж, достаточно трудно. Ведь зарплата любого преподавателя спецдисциплин будет в два раза меньше даже чем у неквалифицированного рабочего.
Понятно, что у господина Фурсенко об учительской зарплате свои представления. Так в одном из интервью журналу «Итоги» (№ от 5.10.2009) он заявил буквально следующее: «И это обидно, ведь положение-то учителя очень сильно изменилось. Мы все еще жалеем сельского педагога, а он сегодня — человек относительно обеспеченный, потому что один из немногих в селе имеет стабильное бюджетное финансирование. Да и в большом городе педагог с зарплатой на уровне 40 тысяч оказался защищенным в условиях кризиса».
Автор статьи до сих пор пытается отыскать вакансию, хоть сколь-нибудь приближающуюся к министерской цифре. Не могу дать гарантию насчёт Москвы, но в, наверное, достаточно крупном городе Санкт-Петербурге почти за год ни одного подобного рабочего места отыскать так и не удалось.
Так что, увы, и образованные квалифицированные рабочие нынешней власти не очень-то и нужны, для них тоже предназначен лишь второй коридор образовательной системы.
Конечно, нельзя не сказать о том, что в российской ситуации есть и отличия от классического двухуровневого образования, правда, отличия не в лучшую сторону. Собственно говоря, у нас в России система школ для элиты так и не была выстроена. Те образовательные учреждения, которые мы привыкли именовать элитарными, предназначены скорее всё-таки не для самой элиты, а для тоже достаточно узкой прослойки, обслуживающей сливки нашего общества. Соответственно и элитаризм в подобных школах по преимуществу чисто внешний, напускной, хотя, как было написано выше, даже золотые туалеты в школьной уборной не способны гарантировать качество образования.
Настоящая российская элита обучает своих отпрысков исключительно за рубежом. А это не может означать ничего иного, кроме как отсутствие в планах нынешних власть предержащих собственного будущего в России для себя и для своих детей, пускай даже и в такой приятной роли, как роль лидера нации. А значит, и тратить время и силы на образование, хоть как-то связанное с собственным народом; ведь для того, чтобы управлять людьми, всё-таки полезно знать, что они такое в массе своей представляют; тратить на это хоть малейшие усилия элита не собирается.
