В имущественных вопросах духовные власти нередко руководствуются принципом, сформулированным много столетий назад в «Слове о полку Игореве»: Се мое, а то мое же.
Не стала исключением и ситуация, разворачивающаяся сейчас в Киеве. По распоряжению премьер-министра Украины Николая Азарова 16 июля с территории Киево-Печерской Лавры должны быть выселены «хозяйственные субъекты, деятельность которых не связана с деятельностью монастыря и Национального Киево-Печерского культурного заповедника». Это начинание можно было бы только приветствовать, если бы в число выселяемых «субъектов» не попала клиника Института эпидемиологии и инфекционных болезней имени Громашевского. На сегодняшний день эта клиника — основной медицинский центр, где наблюдаются и получают лечение ВИЧ-инфицированные жители Украины.
В случае с клиникой института Громашевского никак нельзя говорить о возвращении собственности, некогда отнятой у Церкви. Ее здание (прекрасный образец модерна) было построено в 1911 году на частные пожертвования. С самого начала оно предназначалось для размещения городской больницы и Лавре никогда не принадлежало. Расположено оно вне стен Лавры, хотя непосредственно примыкает к ней, и в народе клинику называют «лаврской». Вероятно, больница была размещена вблизи монастыря не случайно: предполагалось, что братии будет удобнее заботиться о ее пациентах, а пациентов утешит близость чудотворных святынь. Но вряд ли основатели клиники могли представить себе, что спустя сто лет это соседство станет поводом для имущественных претензий.
И врачи, и пациенты клиники отреагировали на готовящееся выселение болезненно. 7 июля у здания Кабмина Украины прошел «лежачий» пикет ВИЧ-инфицированных. Премьер Николай Азаров и министр здравоохранения Зиновий Мытник постарались успокоить общественность: по их заверениям, клинику переселят, но не прямо сейчас, и не «в никуда», а в более приспособленное помещение, так что пациенты и врачи от переезда только выиграют. 16 июля клиника продолжит работать в обычном режиме, но должна будет представить календарный план переезда.
Заведующая отделением ВИЧ-инфекции Светлана Антоняк не разделяет оптимизма министров: по ее мнению, больным СПИДом жизненно необходима стабильность в лечении. Действительно, такова специфика АРВ-терапии, которую получают больные СПИДом. Пациент принимает назначенные препараты в течение всей жизни, ежедневно и по четкому графику. Даже кратковременный перерыв в лечении опасен: может развиться резистентность (препарат перестанет действовать). Кроме того, все антиретровирусные препараты имеют опасные побочные действия, и больной, принимающий их, должен регулярно проходить обследования. При таких условиях даже четко спланированный переезд клиники в идеально приспособленное помещение может обернуться для многих пациентов не только стрессом, но и жизненным риском. А если придется переезжать срочно, со всей присущей таким мероприятиям неразберихой?
* * *
Ситуацию с выселением клиники вскоре прокомментировал основной ее «выгодополучатель» и, как оказалось, инициатор — наместник Киево-Печерской Лавры, архиепископ Вышгородский Павел. Его слова, прозвучавшие в интервью двум киевским телеканалам, думаю, будут понятны и без перевода:
— Мені неприємно що зі мною живе людина, яка гуляла, дістала всі хвороби, які тільки можна дістати, а я молюся, прошу в Бога прощення і щоб мене хтось нагородив тут, ходячи по території…
— Так, я являюсь ініціатором, щоб виселили лікарню інфекційну звідси. Я би мовчав якби це було, наприклад, кардіологічне відділення, но коли гріх ми рекламуємо в телебаченні і скрізь — це срам. Ви хотіли би, щоб у вашому під’їзді, біля вашої квартири був притон?
Владыка, несомненно, талантливый ритор. Ему удалось вместить в немногие слова все возможные бытовые предрассудки и «бабьи басни», касающиеся ВИЧ-инфекции. Она не передается бытовым путем, невозможно заразиться, прогуливаясь по одной территории с больными (если, конечно, лаврская братия не собирается вступать с ними в более тесные контакты — но вряд ли архиепископ имел в виду что-то подобное). ВИЧ-инфекция — не грех, и не обязательно следствие греховного образа жизни. Она может быть у новорожденного младенца, известны случаи, когда жена заражалась от законного супруга, задолго до брака имевшего одну-единственную случайную связь или краткий опыт употребления наркотиков. Сравнивать с притоном клинику, где врачи спасают сотни людей от смерти — оскорбление на грани безумия. АРВ-терапию по телевизору не рекламируют, а к пропаганде «безопасного секса», раздаче презервативов и прочим мерам так называемой «социальной профилактики СПИД», вызывающим вполне оправданное неодобрение православных, клиника никакого отношения не имеет. Единственная ВИЧ-ассоциированная инфекция, передающаяся бытовым путем и представляющая серьезную опасность для здоровых людей, — туберкулез, но при нынешней эпидемиологической обстановке заразиться туберкулезом с тем же успехом можно в любом людном месте: на вокзале, на рынке, в трапезной или гостинице большого монастыря со множеством паломников…
Все это — азбучные истины, они, казалось бы, должны быть понятны любому грамотному человеку, способному прочитать популярный буклет о СПИДе из числа тех, что обычно вывешивают в поликлиниках и аптеках. Но архиепископу и наместнику Лавры стоило бы принять во внимание не только доводы здравого смысла, но и заповеди Евангелия, и первоосновы монашеской жизни. Забота о больных — прямая заповедь Спасителя (Мф 25:34-46) и долг каждого христианина. С самого основания монашества уход за больными (в том числе тяжелыми, заразными и вызывающими «гнушение») был одним из важнейших монашеских подвигов. Основатель Киево-Печерской лавры, преподобный Антоний, сам ухаживал за больными, всю жизнь помогал страждущим и преп. Агапит Целебник. Особенно поучительным для владыки Павла могло бы стать житие преп. Пимена Многоболезненного, многие годы страдавшего и от тяжкой болезни, и от равнодушия братии, не желавшей обеспечивать ему уход. В Киево-Печерском патерике сохранились его наставления:
— На тех же, которые не радят об этой службе (о помощи больным — Е.И.), наведет Господь болезнь лютую, чтобы могли, приняв такое наказание, спастись.
— Разве ты не знаешь, что одинаковую награду получат и больной, и тот, кто за ним ходит? Ведь терпение убогих не пропадает бесследно...
Вряд ли можно представить себе, чтобы кто-то из киево-печерских подвижников, видя тяжелобольных, приходящих в Лавру, молился бы не об их здравии, а о том, чтобы его самого хтось не нагородив хворобою.
* * *
Из уст владыки Павла уже не в первый раз звучат слова, заставляющие церковных людей недоумевать, а недоброжелателей Церкви — пускаться в рассуждения о «корыстных попах, вконец потерявших совесть». В марте 2007 года архиепископ, разойдясь во взглядах на имущественную принадлежность нескольких зданий на территории Лавры с сотрудниками Киево-Печерского музея-заповедника, не нашел ничего лучшего, как предать своих оппонентов «проклятию на смерть». Сотрудники музея обратились к митрополиту Киевскому Владимиру с почтительной просьбой разъяснить, каков смысл этого «чина», давно ли он принят в Православной Церкви и какими опасностями им грозит, но ответа, кажется, не получили. Так и сегодня: ни Блаженнейший митрополит Владимир, ни пресс-служба УПЦ никак не комментируют демарш архиепископа. Хранят молчание и собратья-архиереи. И это, пожалуй, еще печальнее, чем резкие и неумные высказывания владыки.
На сегодняшний день около 150 тысяч жителей Украины зарегистрированы как носители ВИЧ-инфекции. Реальное число инфицированных, по оценкам экспертов, больше примерно в три раза. Как и в России, эпидемия охватывает все более широкие слои «обычного» населения, не принадлежащего ни к каким «группам риска» (само это понятие применительно к ВИЧ-инфекции эпидемиологи в последнее время ставят под сомнение). Это не только национальное бедствие — это и огромное поле миссионерской деятельности для Церкви: около полумиллиона людей, нуждающихся в утешении, милосердии, пастырском окормлении — и получающих сегодня от священнослужителей «камень вместо хлеба», оскорбления и упреки вместо помощи. Впрочем, на Украине можно найти и примеры пастырского внимания к больным СПИДом — но, увы, не в среде канонической церкви. При Одесском центре борьбы со СПИДом действует больничный храм, но находится он в юрисдикции раскольнической УПЦ(КП).
Российские преосвященные понимают важность этой миссионерской задачи, кажется, лучше, чем их украинские собратья. По благословению архиепископа Егорьевского Марка, настоятеля московского Троицкого храма в Хорошево, в этом храме регулярно проводятся молебны о здравии ВИЧ-инфицированных. Еще один московский викарий, епископ Павлово-Посадский Кирилл, окормляет инфекционную больницу на Соколиной горе, где лечатся больные СПИДом. Правда, насколько нам известно, в России еще ни разу не пересекались имущественные интересы церкви и ВИЧ-медицины, однако можно предположить, что и в таком случае дело обошлось бы без оскорбительных и безграмотных реплик высшего духовенства (за рядовых батюшек и особенно за «православную общественность» не поручусь).
* * *
Но вернемся к вопросу о недвижимости.
Представим себе, что на месте архиепископа Павла был бы другой архиерей, столь же внимательный к имущественным вопросам, но не упускающий из вида и своих прямых архипастырских обязанностей, к тому же способный сдерживать чувства хотя бы на публике. Первое, что он сделал бы еще до всяких правительственных распоряжений — постарался бы стать в клинике «своим» и для врачей, и для пациентов: служил бы молебны, направил бы лаврских иеромонахов для окормления больных, возможно — нескольких послушников и трудников для ухода за ними (трудно представить себе более полезный опыт для будущего монаха).
Спустя некоторое время он осторожно спросил бы руководство клиники: не тесно ли ей в старом здании, и не может ли он, используя свои связи в политических кругах, помочь с обретением нового помещения: пусть и не в центре Киева, но современного, просторного, окруженного парком. Скорее всего, такое предложение имело бы успех, и тогда уже можно было бы подключать лоббистские механизмы наподобие тех, что использовал владыка Павел в данном случае. При этом, разумеется, во всех публичных выступлениях стоило бы подчеркивать, что клиника, где бы она ни находилась, останется «лаврской»: монастырь продолжит пастырское попечение о больных, откроет в новом здании больничный храм в статусе лаврского подворья…
Такой способ действия, конечно, медленнее и хлопотнее, но он принес бы плоды. Лавра получила бы не только старое помещение клиники, но и новое подворье, и при этом избежала бы репутационного ущерба. Бюджет понес бы те же самые издержки, которые он несет сейчас: клинику для больных СПИДом невозможно выкинуть на улицу, помещение для нее в любом случае придется выделять. Раскольники и обличители «москальской церкви» лишились бы очередного повода для радости. А сотни пациентов клиники, как и сотни тысяч ВИЧ-инфицированных во всей Украине, восприняли бы действия духовенства не как личное оскорбление, а как помощь и поддержку.
Если архипастырь не способен самостоятельно построить такого рода «PR-стратегию», то либо ему нужно обратиться к внешним консультантам, либо священноначалию — задуматься о том, не перевешивает ли репутационный вред от выходок «enfant terrible» в архиерейской мантии любую пользу от его имущественных приобретений.
