На фоне современных бельгийских дискуссий об итогах последних (досрочных) региональных выборах, о победе на них националистов из Нового фламандского альянса (N-VA) Барта де Вевера (который назначен королем на должность, именуемую informateur — то есть ответственный за формирование нового кабинета министров) и возможном «формате» нового правительственного компромисса — осталось в тени еще одно знаковое событие, лишь подчеркнувшее неблестящие перспективы нынешнего бельгийского федерализма.
Автором примечательной политической инициативы является ветеран бельгийской политики Марк Эйскенс — видный бельгийский экономист, член совета директоров крупных консалтинговых компаний, бывший премьер-министр и один из лидеров фламандских демохристиан (CD&V). Той самой партии, которая с 2007 года являлась ядром нескольких общефедеральных правительственных коалиций, дав стране двух премьеров подряд (Ив Летерм и Херман Ван Ромпюй). Той самой CD&V, которая активно выступала за реформу федерации и разделение последнего «двуязычного» избирательного округа Брюссель-Хал-Вилворде (BHV) при сохранении единства Бельгии — представители которой, два других «политических ветерана» и экс-премьера Вильфред Мертенс и Жан-Люк Дегаен, получив от короля поручение найти формулу «общебельгийского компромисса», фактически провалили эту миссию. Представители партии, которые, разорвав недолгий «картель» с N-VA, вступили в активную борьбу со вчерашними союзниками, призывая фламандцев голосовать за себя, если они не желают получить в качестве победителя «enfant terrible» бельгийской политики — все того же Барта де Вевера.
Сам Эйскенс назвал недавнюю победу де Вевера, выступающего за смену федеративного устройства Бельгии на конфедеративное и придание Фландрии большей независимости, «настоящим землетрясением». По мнению одного из «старых фламандцев», никогда еще с момента образования в 1830 году Фландрия и Валлония не были так разобщены. Богатая Фландрия считает, что жители Валлонии — бездельники, живущие за счет их налогов. Конфликт, по мнению ветерана бельгийской политики, периодически парализует политическую власть в стране и держит ее на грани распада. Поэтому, если не принять незамедлительных мер, ситуация может окончательно выйти из-под контроля. В то же время «комплекс мер» по реформированию общебельгийских институтов и решению ставшей камнем преткновения «проблемы BHV», предложенных самим Марком Эйскенсом, вполне возможно, одобрит и сам демонизируемый им де Вевер — настолько явно они означают прощание видного представителя уходящего поколения бельгийской элиты с федерализмом.
Что же конкретно предлагает Эйскенс? В соответствии с его предложениями, новоучрежденный орган — Конфедеральный конгресс — должен заменить нынешние Палату представителей и Сенат. Конгресс на две трети должен состоять из депутатов, избранных в парламенты трех территориальных субъектов Бельгии и на треть — из избранных по общефедеральному округу. Проблема BHV решается «автоматически» посредством упразднения общефедеральных выборов как таковых.
По мнению Эйскенса, создание федерального избирательного округа предоставит возможность как франкофонам во Фландрии, так и нидерландофонам в Валлонии возможность голосовать за соответствующие «лингвистические» партии. Законодательные полномочия Конфедерального конгресса составляют пять лет — равно, как и полномочия региональных парламентов (Фландрия, Валлония, Брюссель). Конгресс в начале срока его полномочий избирает премьер-министра страны сроком на два с половиной года — с возможностью продления его полномочий, если это отвечает принципу последовательного чередования на этом посту представителей франкофонной и нидерландофонной общин страны.
Конфедеральный конгресс занимается вопросами федерального законодательства, урегулированием «конфликтов интересов» и принятием общегосударственного бюджета. Заметно облегчена процедура «передела полномочий». Конгрессу достаточно «квалифицированного большинства» (двух третей от общего числа его членов, двух третей от состава присутствующих и половины представителей в обеих лингвистических группах парламента) для перераспределения властных компетенций и полномочий между основными уровнями государственной власти и управления — без формального прибегания к реформе Конституции. Наличие подобного «большинства» также позволяет Конгрессу изменять существующую «лингвистическую границу» (что начиная с 1960-х годов спровоцировало в Бельгии целую серию конфликтов и кризисов), региональные границы и даже статус «спорных» в лингвистическом отношении населенных пунктов (вспомним острые дебаты о судьбе двуязычных муниципальных образований на периферии Брюсселя).
Какую же форму, согласно Эйскенсу, должна принять в результате этих новаций сама бельгийская государственность? По мнению Эйскенса, выдвинутые им предложения предполагают известную комбинацию федерализма и конфедерализма. По мнению самого автора этих предложений, для их принятия «необходим консенсус между основными сообществами Бельгии по ключевым вопросам».
Отбросив излишний политес, попробуем задаться итоговым вопросом: что означает этот демарш влиятельного государственного министра? На наш взгляд, стремление значительной (если не подавляющей) части прежней общебельгийской элиты обеспечить безболезненную смерть своего детища — бельгийского федерализма, перейдя в итоге к конфедерализму. При этом игнорируется тот факт, что последний, став политической реальностью, не будет содержать в себе решения ни одной из современных бельгийских проблем — социально-экономических, лингвистических, проблем миграции и т. д. Сделать хорошую мину при плохой игре, сохранив видимость «единства Бельгии» и решения ряда вопросов — печальный удел для многих из ветеранов бельгийской политики, заведших в тупик политический проект, долгое время бывший смыслом их жизни. И стремительное перемещение на «европейский уровень» целой группы бывших бельгийских премьер-министров — тому яркое подтверждение.
Однако и на поле «скользкого компромисса» их, скорее всего, ждет очередная бесславная неудача. Ибо конкурировать на этом поле им предстоит с циничным и прагматичным политиком, лишенным всяких «общебельгийских сантиментов» — последовательным сторонником самоопределения Фландрии Бартом де Вевером, для которого конфедерализм — не форма общебельгийского единства, но лишь «промежуточная станция» на пути к конечной политической цели. Именно Барт де Вевер в качестве триумфатора последних выборов под аплодисменты фламандских националистов подводит символический итог деятельности целого поколения бельгийских политиков. Кто знает, не ждет ли через некоторое время подобная участь нынешних идеологов «объединенной Европы», чей политический проект испытывает сегодня немалые затруднения и в будущем может стать жертвой очередного подъема национальных чувств и национального самосознания? И каждому из них пора задаться вопросом, о ком звонит сегодня «бельгийский колокол».
