Более 80 лет тому назад выдающийся русский экономист Н. Д. Кондратьев выдвинул и теоретически обосновал идею существования больших, полувековых экономических циклов, в рамках которых происходит смена «запаса основных материальных благ», то есть производительные силы мирового сообщества переходят на новый, более высокий уровень своего развития. Кондратьев описал также и механизм функционирования этих циклов, получивших в экономической науке название К-циклов (Кондратьевских циклов), разбив их на две волны: повышательную и понижательную. В основу внутреннего развития этих циклов, перехода с понижательной волны к повышательной, был положен механизм самодвижения капитала: его аккумуляции, накопления, концентрации, распыления и обесценения, как ключевой фактор развития капиталистической рыночной экономики.
Кроме того, Кондратьев указывал на то, что эти циклы будут существовать до тех пор, пока будет существовать капиталистический способ производства: «Каждая последующая фаза цикла есть следствие кумулятивно накапливающихся условий в течение предыдущего времени, и каждый новый цикл при сохранении принципов капиталистической организации хозяйства столь же закономерно следует за другим, как одна фаза одного и того же цикла за другой. Но при этом необходимо помнить, что каждый новый цикл протекает в новых конкретно-исторических условиях, на новом уровне развития производительных сил и потому вовсе не является простым повторением предыдущего цикла (Н. Д. Кондратьев)».
В СССР Кондратьев подвергся репрессиям и в 1938 году был расстрелян, а его теория была незаслуженно забыта. На Западе же теория больших К-циклов получила широкое распространение, но С. М. Меньшиков обратил внимание на одну характерную закономерность: интерес к теории больших К-циклов у западных экономистов пробуждался исключительно в период понижательных волн, когда шла череда глубочайших кризисов (в 1920–1930 гг. и в 1970–1980 гг.). А во время повышательных волн, когда мировая экономика развивается поступательно, когда кризисы в полном соответствии с теорией Кондратьева не очень глубоки и кратковременны, интерес к его теории падает.
За последние 20 лет теория Кондратьева обогатилась теорией технико-экономических парадигм (ТЭП) и технологических укладов (ТУ), разработанной академиком С. Глазьевым, а также теорией эволюционных циклов, разработанной доктором философских наук В. Пантиным. По нашему мнению, материальной основой эволюционных циклов Пантина являются ТЭП, которые и задают основной вектор развития этих циклов, а материальной основой К-циклов являются ТУ, которые формируют на понижательной волне К-циклов кластер базисных инноваций, обеспечивающих бурное развитие экономики на повышательной волне. Эволюционные циклы Пантина объединяют в себе два больших экономических цикла Кондратьева и проходят 4 фазы:
1. Структурный кризис.
2. Технологический переворот.
3. Великие потрясения.
4. Революцию мирового рынка.
С середины XVIII века, когда началась индустриальная фаза капитализма, и сформировался первый эволюционный цикл Пантина, уже завершились два цикла. В данном докладе будут подробно рассмотрены формирование и развитие всех фаз последнего третьего эволюционного цикла индустриальной стадии капитализма, в рамках которого мировая экономика развивается в настоящее время.
Структурный кризис конца 1960-х — начала 1980-х гг.
Начавшийся после Второй Мировой войны «золотой век» капитализма продолжался до конца 1960-х гг., когда оказалось, что кейнсианские методы экономического развития, господствовавшие в мировой экономике со времен Великой депрессии, уже не обеспечивают капиталистической экономике дальнейший рост и процветание. Стало ясно, что стимулирование совокупного спроса сдерживает рост производства, т.к. перераспределение личных доходов в пользу низкооплачиваемых групп населения, приводит к уменьшению сбережений. Бедные большую часть своих доходов тратят на потребление, что порождает сокращение притока средств в финансовые институты и на биржу, оказывая сдерживающее воздействие на процесс аккумуляции и накопления капитала. С другой стороны, необходимость обеспечения высокого уровня спроса и полной занятости вынуждало капитал все время повышать уровень заработной платы своих работников, что снижало эффективность и конкурентоспособность развитых стран на мировом рынке и лишало работников стимулов к повышению производительности своего труда.
Но главная проблема мировой экономики в конце 1960-х гг. заключалась в том, что потенциал роста второй ТЭП индустриальной стадии капитализма, основанный на электричестве и двигателе внутреннего сгорания, был фактически полностью исчерпан. Поступательное развитие капиталистического воспроизводства затормозилось, начался процесс так называемой «стагфляции» и потребовалась перезагрузка на базе иных, нежели кейнсианские, принципах экономического развития, и на основе новой ТЭП. Но для поиска основ новой ТЭП и формирования на ее базе пятого ТУ необходима была максимально возможная либерализация экономики и отказ от старых кейнсианских принципов организации мирового хозяйства.
Поэтому с конца 1960-х гг. в рамках понижательной волны большого К-цикла начался процесс «перезагрузки» мировой экономики. В процессе этой «перезагрузки» мир пережил второй дефолт доллара в 1971 году, нефтяной кризис 1973-75гг., поражение США во вьетнамской войне, стагнацию в экономике, совмещенную с высокой инфляцией и многое-многое другое. Когда же в 1979 году в Великобритании к власти пришла Маргарет Тэтчер, а в 1980 году в США — Рональд Рейган, с кейнсианской моделью экономического развития было покончено и установилось господство неолиберальной модели. И это было объективное требование развития мировой экономики, т.к. сформировавшимся на предыдущей повышательной волне ТНК стало уже тесно в жестких рамках государственного регулирования экономики национальными правительствами, и они потребовали всего того, что позднее получило название доктрины «Вашингтонского консенсуса»:
- освобождения капиталов от оков государственного регулирования;
- восстановления в полном объеме принципов экономической свободы;
- полной свободы перемещения капиталов;
- провозглашения примата частной собственности над государственной;
- отмены рыночного регулирования;
- ничем не ограниченной свободы предпринимательства и т.д.
Дефолт доллара ознаменовал собой крушение Бреттон-Вудской финансовой системы, переход на плавающие валютные курсы и полный отказ от использования золота в качестве мировых денег. Мировой резервной валютой остался доллар, но он уже не был «таким же хорошим, как золото», т.к. его золотое содержание стремительно «улетучивалось». И к концу понижательной волны пятого К-цикла по отношению к началу волны доллар обесценился в 18 раз. Создалось даже впечатление, что золото перестало быть всеобщим эквивалентом и мерой стоимости всех остальных товаров. «Рынок сам расставит все по своим местам и отрегулирует все возникающие дисбалансы мировой экономики», — этот лозунг неолибералов стал их главным идеологическим оружием на протяжении последующих 25 лет новой повышательной волны пятого К-цикла.
Что же касается нефтяного кризиса 1971-73 гг., то он был порожден огромным значением, которое приобрела нефть, как кровь мировой экономики второй ТЭП, одной из основ которой являлся двигатель внутреннего сгорания. Без нефти не может существовать современная энергетика, без нее не поедут автомобили и поезда, не полетят самолеты и не поплывут корабли, без нее просто не может существовать современный мир. Поэтому цены на нефть, которые стали уже скорее не товарным, а финансовым ресурсом мировой экономики, так же, как и цены на золото, являются зеркальным (т.е. обратным, как в зеркале) отражением качественных изменений мировой экономической конъюнктуры.
Когда мировая экономика находилась на повышательной волне своего развития, т.е. конъюнктура мирового рынка постоянно росла, цены на нефть (как товар, обладающий абсолютной ликвидностью) и золото (как всеобщий эквивалент и как мера стоимости всех остальных товаров) в полном соответствие с Кондратьевской теорией больших циклов находились на минимальном уровне. Спрос на них не превышал обычный средний спрос, денежное выражение их стоимости находило свое отражение исключительно так же, как в случае обычных рядовых товаров, а их рыночная стоимость балансировала вокруг цены производства.
Но как только произошло качественное нарушение конъюнктуры мирового рынка, сразу же капиталы начали убегать в нефть и золото. Нефть стала наиболее ликвидным из всего многообразия товаров, т.к. мировая энергетика на три четверти зависела от нефти, и капитал, обращенный в нефть, в любой момент мог вернуться в денежную или в любую другую товарную форму. А золото из обычного товара моментально превратилось в особый денежный товар, который выполняет функцию сокровищ и в котором любой капитал мог «спрятаться» от кризисных явлений, пережидая экономические штормы в «тихой золотой гавани».
Поэтому понижательная волна пятого К-цикла начиналась с резкого роста цен на нефть и золото. Официальная цена на золото до 1971 года была равна 35, а рыночная — 42-44 долларам за унцию, но к концу (1980 г.) понижательной волны она достигла уже 615 долларов за унцию, т.е. увеличилась почти в 18 раз. Цена же на нефть только с 1973 по 1975 годы повысилась в 6,4 раза с 1.8 до 11,5 доллара за баррель, а к концу понижательной волны пятого К-цикла поднялась до 37,4 доллара, т.е. выросла с начала этой волны более чем в 20 раз. Но с началом повышательной волны пятого К-цикла (1981-83 гг.) цены и на нефть, и на золото стали стремительно падать, а их рыночная цена начала колебаться вокруг цены производства. И только начиная с 2005 года их цены вновь резко пошли вверх.
Этот рост свидетельствовал о том, что четвертьвековая повышательная волна пятого К-цикла «успешно» завершилась, и мировая экономика вступила в фазу понижательной волны шестого К-цикла, которая продлится 12-15 лет. Сейчас президент США Обама для преодоления кризиса требует продолжать бюджетное стимулирование, а европейские лидеры устами канцлера Германии Меркель настаивают на сворачивании программ казённых трат из-за опасности столкнуться с угрозами суверенных дефолтов. Но они оба не знают, что еще 35 лет тому назад в начале предыдущей понижательной волны К-цикла Г. Менш предупреждал: «Монетарная и кредитная политика в этих условиях не может помочь в разрешении ситуации, поскольку рестрикционная кредитная политика ведет к еще большему росту цен, а либеральная — к спекуляциям (С. М. Меньшиков)».
Технологический переворот.
С середины ХХ века в мире развернулась НТР, ознаменовавшая собой переход к ядерной энергетике, возникновение кибернетики и вычислительной техники, лазерных технологий, освоение космоса, использование в массовом производстве промышленных роботов и т.д. Особенно ускорило развитие НТР разработка компанией INTEL первого в мире микропроцессора (1971 г.), положившая начало эре персональных компьютеров, Интернета (с 1982 года), мобильных телефонов, возможность массового использования которых было обусловлено развитием космических средств связи и т.д.
Все это потребовало аккумулирования и накопления огромных масс капиталов в руках ТНК и крупнейших финансовых институтов, которые смогли перенацелить эти капиталы с массового потребления (с проедания) на развитие новых отраслей, связанных с компьютерной техникой, развитием Интернета, программного продукта, мобильной связи. А старые отрасли производства освобожденный от государственного регулирования мировой капитал перенес в ЮВА и другие развивающиеся страны, что позволило резко снизить производственные издержки. И начался новый «золотой век» капитализма, который продлился почти четверть века.
В 1970-80-х гг. в рамках понижательной волны пятого К-цикла на базе микроэлектроники, компьютерной техники, интернет-технологий и мобильной связи начала формироваться новая ТЭП, которая и образовала кластер базисных инноваций пятого ТУ, осуществившего технологический переворот с середины 1980-х и до начала нового тысячелетия. Этот технологический переворот обеспечил переход на повышательную волну К-цикла, когда дальнейший рост и развитие мировой экономики были обусловлены появлением новых отраслей экономики и диффузии IT-технологий в старые ее отрасли.
Важнейшее, но недооцененное значение для формирования пятого ТУ имела программа СОИ («Звездных войн»), реализованная администрацией Рейгана. Эта программа сыграла роль локомотива мирового экономического развития, т.к. с ее помощью были профинансированы те самые инновации, которые определили поступательный рост сначала американской, а затем и всей мировой экономики в 1980-90-х гг. Основное финансирование «Программы СОИ» было направлено на новые прорывные технологии сформировавшегося в 1970-е гг. кластера базисных инноваций. И с середины 1980-х гг. начался, по определению Й. Шумпетера, «инновационный шторм», осуществивший технологический переворот и переход мировой экономики на повышательную волну пятого К-цикла.
Все инновации делятся на базисные, дополняющие и улучшающие. Базисные — это новые виды оборудования, технологии и товары, качественно отличающиеся от того, что производилось в условиях предыдущего ТУ. Улучшающие — это модифицированные и модернизированные виды оборудования, технологий и товаров, построенные на тех же принципах, что и базисные, и предназначенные для производства в основном тех же видов продукции, но дающие увеличение производительности труда и повышение качества производимых товаров. Дополняющие — это оборудование, технологии и товары одного поколения с базисными, но основанные на модифицированных принципах построения и дающие существенное увеличение производительности труда и эффективности капитальных затрат. Существуют еще и «псевдоинновации«, имитирующие подлинные инновации, но качественно не меняющие ни само производство, ни производимый продукт, изменяющие лишь его вид или форму.
Важно отметить, что любое изобретение не сразу становится инновацией. Лаг между изобретением и его экономическим использованием в зависимости от вида изобретения и исторического периода в условиях развитой рыночной экономики варьируется от 10 до 110 лет (Г. Менш). Важнейшее значение для развития экономики любой страны имеют базисные инновации, которые распределены во времени не равномерно, а образуют дискретные пучки или «кластеры базисных инноваций», возникающие во времени неслучайным образом, а технический прогресс развивается вовсе не непрерывно. Вероятность чисто случайного возникновения базисных инноваций, по расчетам Г. Менша, составляет всего 2,5 %. Но именно появление «кластеров базисных инноваций» определяет формирование, по терминологии Кондратьева, нового «запаса основных капитальных благ», а по терминологии Глазьева, нового ТУ.
Улучшающие инновации с необходимостью следуют за базисными, т.к. раскрывают все возможности базисных технологий: продукты и способы производства становятся качественнее, дешевле, прогрессивнее. Базисные и улучшающие инновации находятся в постоянной конкуренции друг с другом, но в рыночной экономике упор всегда делается на улучшающих технологиях как наименее рискованных и более дешевых. Однако, когда экономическая ситуация становится критической и улучшающие инновации больше не служат стимулом дальнейшего поступательного движения экономики, как сейчас, наступает «технологический пат» (Г.Менш) и возникает необходимость введения базисных инноваций. Но формирование "кластеров базисных инноваций" и внедрение основной массы базисных инноваций в производство происходит не в условиях оживления или подъема, а в условиях депрессии понижательной волны большого К-цикла и объясняются особенностями функционирования рыночной экономики.
Ориентируясь на текущую прибыль, менеджеры предприятий и корпораций руководствуются существующей экономической конъюнктурой, упуская из вида долгосрочные альтернативы технологического развития. К внедрению радикальных нововведений они приступают только под давлением резкого падения эффективности капитальных вложений по традиционным направлениям, когда уже накоплены значительные избыточные мощности, и избежать глубокой затяжной депрессии не удается. В фазе депрессии внедрение базисных инноваций оказывается единственной возможностью прибыльного инвестирования и, в конце концов "нововведения преодолевают депрессию" (Г.Менш). Но делается это только тогда, когда другими методами уже не удается предотвратить большие экономические потери в результате массового обесценения капитала и квалификации кадров, занятых в устаревших или ставших неэффективными производствах. Таким образом, именно депрессия выступает "спусковым крючком" (Г.Менш) к формированию "кластера базисных инноваций".
Подобная структура механизма инновационного развития не случайна и определяется такими важнейшими факторами рыночной экономики, как накопление и органическое строение капитала, а так же тесно связанной с ними изменением средней нормы прибыли. Колебания нормы прибыли отражаются на темпах расширенного воспроизводства и накопления капитала. На стадиях оживления и подъема происходит рост нормы прибыли, который стимулирует ускорение роста производства и инвестиций. Но чрезмерный рост прибыли расслабляет предпринимателей, отнимает у них стимул к техническим инновациям и к рисковым вложениям капитала. Именно по этой причине наши нефтяники и газовики не делают серьезных вложений в инновации и новые технологии, т.к. и без этого их средняя прибыль превышает 40% даже по официальным данным, а реально, она составляет 80-100%. Падение же нормы прибыли в фазах спада и депрессии неизбежно приводит к замедлению экономического роста, который понуждает предпринимателей вводить новые технологии или продукты, как единственный выход из создавшегося тяжелого положения.
Когда же общая норма прибыли низка, а сложившаяся техническая основа производства морально устаревает, в фазе спада возникает потребность в фундаментальных новшествах. Но и в этом случае предприниматели действуют осторожно: новая техническая революция начинается с внедрения технологий, позволяющих существенно сократить индивидуальные издержки производства за счет экономии на стоимости элементов основного и оборотного капитала. И только когда в условиях депрессии эти попытки не приводят к росту нормы прибыли, предприниматели просто вынуждены идти на рискованные вложения капитала в новые виды товаров и технологий, что приводит к формированию «кластеров базисных инноваций» и возникновению новых секторов и отраслей экономики, производящих новые товары на новой технологической основе.
В условиях развивающейся депрессии на начальных стадиях технологической революции только отдельные предприниматели (пионеры) используют технические новшества, еще не получившие широкого распространения. Но именно эти «пионеры» инновационного развития, благодаря своему монопольному положению и получают сверхприбыль в виде инновационной ренты. За «пионерами» следуют отдельные «имитаторы», также получающие сверхприбыль, благодаря которой общая прибыль в экономике начинает постепенно расти, а экономика переходит в фазу оживления. И только когда имитаторство среди предпринимателей принимает массовый характер, а инновации в фазе подъема становятся всеобщим достоянием и особое монопольное положение на рынке небольшой группы «пионеров» сменяется свободной конкуренцией, сверхприбыль исчезает. Начинается «шторм улучшающих и дополняющих инноваций», общая масса прибыли в условиях экономического подъема начинает стремительно увеличиваться, что, в конечном итоге, приводит к распылению и перенакоплению капитала, переводя процесс экономического развития из стадии подъема в фазу спада.
В результате «количественного расширения» производства всегда возникает перенакопление капитала. Это верный признак того, что восходящая стадия технологической революции завершена. Внезапно возникает излишек денежного и производительного капитала. Норма прибыли начинает падать не только из-за изменений в органическом строении капитала, но и вследствие того, что сам капитал становится излишним. Денежный капитал уходит в спекуляции, что неизбежно рано или поздно приводит к появлению «черных вторников и четвергов», если господствует либеральная модель развития. Или к непрерывному росту инфляции и стагнации производства, когда производительный капитал начинает стремительно обесцениваться, производство падает, а инфляция растет, если проводится рестрикционная кредитная политика.
Этот момент особенно важен в объяснении верхней поворотной точки длинной волны, переводящий фазу подъема на стадию спада. Дж. Форрестер исследовал динамику мощностей в обрабатывающей промышленности и темпов роста производства с 1965 по 1983 гг., т.е. в период перехода от фазы подъема, через фазу спада к депрессии мировой экономики на понижательной волне пятого К-цикла. В своем анализе он отмечал растущую тенденцию к превышению мощностей над производством (т.е. перенакопление производственного капитала), когда прибыльность показывала убывающий тренд, а безработица, наоборот, - растущий. При этом государство, стремясь стимулировать рост общественного производства, постоянно увеличивало бюджетный дефицит. Одновременно, вследствие ускоренного развития перенакопления денежного капитала резко возрастали цены на землю, нефть и золото, т.к. избыточный капитал предъявляет повышенный спрос на наиболее ликвидные товары.
Сейчас мировая экономика вновь вступила в фазу спада или рецессии, т.е. она вступила в понижательную волну шестого К-цикла. Наличие огромного перенакопления капитала проявляется в беспрецедентном росте спекуляций на фондовом рынке, ипотечном кризисе, росте цен на землю, нефть, золото и продовольствие. Увеличение бюджетного дефицита в наиболее развитых странах, и особенно, в главной стране современного капитализма – США - это все проявления одного и того же процесса - вхождения мировой экономики в фазу спада, за которой неизбежно где-нибудь после 2012 года начнется фаза депрессии. Но на этом этапе по существующим рыночным законам никакие другие инновации, кроме «псевдоинноваций», не внедряются, и внедряться не могут.
Для «шторма улучшающих и дополняющих инноваций» время уже прошло, а для формирования «кластера базисных инноваций» – еще не наступило. И только где-то после 2015 года, когда мировая экономика, пройдет новые «черные вторники и четверги», переживет крушения фондовых рынков, массовое обесценение производительного капитала, третий дефолт доллара и вступит в фазу депрессии, начнется формирование «кластера базисных инноваций». А после 2020 года вслед за внедрением базисных инноваций начнется, наконец-то, «шторм улучшающих и дополняющих инноваций», мировая экономика перейдет на шестой ТУ и войдет в повышательную волну шестого К-цикла, которая продлится до 2045-50 гг.
Великие потрясения.
Четверть века ТНК под знаменем глобальной идеологии неолиберализма вели вперед мировую экономику по повышательной волне пятого К-цикла. Именно в этот период начался длительный подъем мировой экономики, продолжавшийся вплоть до начала нового тысячелетия, когда потенциал экономического развития пятого ТУ исчерпал себя. С момента смены тысячелетий производственный капитал снова стал демонстрировать тенденцию к превышению мощностей над реальным спросом на продукцию новых отраслей, связанных с интернет-технологиями, компьютерной техникой и мобильной связью, о чем свидетельствовал так называемый «азиатский» кризис 1997-98 гг. и экономический кризис в США 2001 года. Это, в свою очередь, привело к росту издержек и падению средней нормы прибыли. И, в соответствии с теорией Кондратьева, капитал потек туда, где он мог без больших усилий получать высокую прибыль - из производственной сферы в спекулятивные операции на фондовом, сырьевом и ипотечном рынках.
Неолиберальная революция, происходившая в рамках повышательной волны пятого К-цикла, не только позволила раздвинуть границы национальных государств, но и создать новую мировую финансовую систему, которая обеспечила ТНК аккумулирование и приток капитала со всего мира и концентрацию его в своих финансовых центрах: в Нью-Йорке и Лондоне. Для этого в 1987 году во главе ФРС США был поставлен Алан Гринспен, который совершил «новую финансовую революцию», создав условия для возникновения института деривативов (производных финансовых инструментов). Финансовый механизм, основанный на деривативах, до поры до времени страховал от возможного лопания финансовых пузырей. Его логика была предельно проста: пузырь вышибался пузырем. Если раздулся пузырь госдолга, то финансовые ресурсы с помощью деривативов можно было перекачать в пузырь интернет-экономики, а если готов был лопнуть пузырь интернет-экономики, то финансовые ресурсы перекачивались в недвижимость, раскручивая ипотеку.
Всего за двадцать лет объем рынка финансовых деривативов (по номинальной стоимости) вырос с нескольких миллиардов до почти квадрильона долларов (что более чем на порядок превышает объем годового мирового ВВП). С середины 1990-х деривативы незаметно стали определять жизнь каждого американца. Банки выдавали людям кредиты низкой степени надежности, стимулируя, таким образом, расширение спроса. Затем специализированные финансовые компании (типа FannieMae и FreddieMac) «спрессовывали» эти кредиты в большие массивы, выпуская под их обеспечение облигации – производные от тех первых кредитов (потому они и назывались деривативами). Эти облигации потом опять разрезались и упаковывались заново. Создавались деривативы третьего, четвертого, пятого уровня и так далее. Так создавался настоящий «компот» из кредитов – от рискованных до обычных, то есть из нескольких кредитов различной степени рискованности система создавала целое облако – мириады новых бумаг. Считалось, что риск как бы «размазывается» по ним.
Все участники рынка знали, что ненадежный, «плохой» («subprime») кредит хуже «хорошего», так как должник имел гораздо меньшие шансы его погасить. Значит, есть риск банкротства. Тогда брались десять тысяч «плохих» кредитов, перемешивались с сотней тысяч надежных, и на этом основании выпускалась ипотечная облигация, которая отправлялась гулять по миру. Ручейки ежемесячных платежей от покупателей домов продолжали стекаться к кредиторам. Но ценность облигации уже была связана не с конкретным домом, а с биржей, где все были уверены, что американская недвижимость будет дорожать всегда.
Таким образом, деривативы первого уровня размазывали риски по кредитам, деривативы второго уровня были призваны страховать риски по деривативам первого уровня, деривативы третьего уровня покрывали риски по деривативам второго уровня и т.д. Но в результате рынок деривативов рос бесконтрольно, экспоненциально, превращаясь в финансовую пирамиду. Механизм, призванный снижать локальные риски, сам превратился в фактор повышения системного финансового риска. Уже только, исходя из объема данного рынка, было понятно, что никаких денег мира не хватит на покрытие всех финансовых обязательств в этой цепочке. Надежда была только на то, что локальные риски не превратятся в системные, и что удастся предотвратить цепную реакцию.
Под идеи Алана Гринспена известные американские экономисты вроде Роберта Мертона, Майрона Шоулза, Гарри Марковица и Мертона Миллера подвели теоретическую базу. И даже получили Нобелевские премии за это, убедительно доказывая, что использующиеся при создании деривативов компьютерные математические модели могут распылять риск бесконечно и безопасно.
Когда перенакопленный и рассеянный среди миллионов собственников капитал перестал давать достаточно высокую среднюю прибыль от вложений в реальную экономику, его перенаправили в экономику виртуальную (в так называемую «новую экономику»). А когда IT-технологии в начале тысячелетия также перестали обеспечивать высокий доход и случился обвал в соответствующем секторе фондового рынка, «главные финансовые инженеры» перенаправили средства спекулянтов на рынок недвижимости и связанных с ним деривативов. Американская экономика в начале нового тысячелетия переживала бум ипотеки (чему в немалой степени способствовала сверхлиберальная кредитно-денежная политика). Причем на определенном уровне раздувания пузыря на этом рынке, ипотеку стали давать даже людям, живущим на социальное пособие, так как благодаря росту цен на жилье, получатели кредита через год-другой могли продать свои новые дома, рассчитаться с долгом и получить при этом еще и хороший доход. И все свято верили, что так будет вечно, и что с помощью деривативов удастся уйти от неизбежных рисков.
Но тут «сказка» кончилась. Повышательная волна завершилась, произошло насыщение рынка недвижимости, цены на нее перестали расти и даже стали падать. Начались дефолты по «плохим» кредитам, что привело сначала к ипотечному кризису, затем к кризису ликвидности, переросшему в широкомасштабный банковский кризис, а затем и в мировой финансовой кризис. Следствием этого стало фактическое банкротство (и дальнейшая национализация) крупнейших в США ипотечных агентств FannieMae и FreddieMac, исчезновение пяти крупнейших инвестбанков с Уолл-Стрит (BearStearns, LehmanBrothers, MerrillLynch, MorganStanley, GoldmanSachs), принимавших активнейшее участие в спекуляциях с деривативами, покупка государством контрольного пакета крупнейшей мировой страховой компании AIG, крах ряда ипотечных и коммерческих банков...
И все это произошло потому, что Америка уже давно живет в долг и, производя 20% мирового ВВП, потребляет 40% всего производимого в мире. Общая задолженность США превышает 54 трлн $, что в четыре раза больше их годового ВВП. Взглянем на схемы, отражающие структуру активов и пассивов сводного баланса США. Американский народ за всю свою историю накопил сбережений на 29 трлн $, превратив их в физические активы, т.е. здания, сооружения, оборудование, производственные запасы, программные продукты и т.д. на сумму 32 трлн $. В тоже время американцы взяли в долг у всего мира почти 107 трлн $, обеспечив их мыльными пузырями под названием «финансовые активы» на 104 трлн $.
Финансовый кризис и снижение возможностей для кредитования американского рынка привели к падению массового спроса и сокращению потребления в США. Все это, в свою очередь, вызвало сокращение производства и уменьшение мирового энергопотребления, а следовательно, сокращение спроса на главный энергоноситель – нефть. Сокращение спроса убрало спекулятивную составляющую цены на нефть, что привело к обвальному падению мировых нефтяных цен со 147$ до 33$ за баррель. Развитые страны мира, испугавшись коллапса мировой экономики, решили по лекалам либерально-монетаристской модели экономического развития «залить» экономики своих стран дешевой ликвидностью, но возникшие в период “кутежа взаймы” дисбалансы нельзя вылечить с помощью эмиссии: естественный спрос много ниже предложения – этот суровый факт означает неизбежность нового мощного спада мировой экономики.
Этот график, разработанный А.Акаевым, В.Пантиным и А.Айвазовым, показывает, как будут, по нашему мнению, проходить кризисы понижательной волны шестого К-цикла. И это не случайно нарисованные кривые спадов и подъемов мировой экономики, а тщательно просчитанные факторы ее развития. Все дело в том, что примерно, раз в полвека вхождение в понижательную фазу сразу четырех экономических циклов разной продолжительности совпадают по времени и возникает эффект резонанса. Так в 2007-2008 гг. возник эффект резонанса, когда в циклах: Китчина (продолжительностью 3-5 лет), Жюгляра (8-11 лет), Кузнеца (20-25 лет) и Кондратьева (40-45 лет) практически одновременно были пройдены верхние пиковые точки развития, и началась фаза падения или рецессии.
Спад цикла Китчина проявился в резком падении мирового спроса на большинство товаров, в результате чего в нижней его точке в 2009 году объем мировой торговли по данным ВТО обвалился на 12%. Спад цикла Жюгляра проявился в резком снижении загрузки производственных мощностей, росте безработицы и снижении темпов обновления основного капитала. Спад цикла Кузнеца проявился ипотечным кризисом и резким сокращением объемов строительства в жилищной, производственной и в инфраструктурной сферах, а так же падением цен на жилье. Спад цикла Кондратьева проявился в том, что в начале 2000-х гг. был полностью исчерпан потенциал развития пятого ТУ, и мировая экономика подошла к необходимости формирования нового шестого ТУ, без которого дальнейший ее рост будет просто невозможен.
Но все эти циклы имеют разную продолжительность и достигают своих нижних точек падения через разные промежутки времени, поэтому после первоначального резонансного падения они начинают работать в противофазе. За счет государственных программ финансирования спроса во всех развитых странах падение мировой экономики в цикле Китчина было приостановлено уже к концу 2009 года. Огромную роль в этом сыграл дополнительный спрос со стороны Китая, резко увеличившего централизованные инвестиции в свою экономику, дабы переориентировать ее с экспортной направленности на расширение внутреннего спроса.
Такие программы государственного финансирования спроса населения, как «автомобили за драндулеты» и т.д., расчистили скопившиеся на складах запасы товаров и породили спрос для пополнения складских запасов. Началось медленное оживление производства за счет пополнения складских запасов и удовлетворение растущего китайского спроса. Но массовое вливание ликвидности в экономики развитых стран резко увеличили и без того немалые дефициты государственных бюджетов и привели к резкому росту государственных долгов, что потребовало жесткого снижения государственных расходов. Резкое снижение потребительского кредитования, рост сбережения населения, рост безработицы и сокращение государственных расходов неизбежно в ближайшие год-два вызовут новый резкий обвал на мировых товарных рынках в рамках цикла Китчина.
Высокий уровень безработицы, низкий уровень загрузки производственных мощностей, отсутствие нормального кредитования реального сектора экономик развитых стран и падение вложений в обновление основного капитала свидетельствуют о том, что в рамках цикла Жюгляра мировая экономика будет продолжать свое падение и сможет достичь нижней точки не ранее 2013-14 гг. В цикле Кузнеца мировая экономика достигнет своей нижней точки падения не раньше 2017-2018 гг., когда в цикле Жюгляра уже начнется новая фаза кризиса. В цикле Кондратьева понижательная волна завершится не ранее 2018-20 гг. Таким образом, вторая волна кризиса нас ожидает в 2012-2015 гг., когда циклы Жюгляра, Кузнеца и Кондратьева будут находиться еще в состоянии депрессии, а цикл Китчина снова войдет в фазу рецессии.
После 2015 года за счет подъема в циклах Китчина и Жюгляра, но на фоне продолжающегося кризиса в циклах Кузнеца и Кондратьева, начнется оживление мировой экономики. Но в 2017-19 гг. нас ожидает новый серьезный кризис, связанный с переходом циклов Китчина и Жюгляра в новую рецессию, хотя в циклах Кузнеца и Кондратьева начнется медленное оживление. И только после 2020 года, когда в циклах Кузнеца и Китчина начнется новый подъем, когда будет сформирован кластер базисных инноваций шестого ТУ и мировая экономика перейдет на повышательную волну К-цикла. А после 2025 года, ко
