Пять лет назад вот в этой статье я обосновал тезис о том, что идентичность России сформировалась благодаря, в первую очередь, четырём масштабным революциям. Они прочно ассоциируются с именами их вождей – великих князей Владимира I и Ивана III, царя Петра I и Иосифа Сталина. За первыми тремя в нашей истории давно и справедливо утвердились эпитеты Великих, а имя четвёртого само стало нарицательным для обозначения чего-то подлинно величественного.
Результатами всех четырёх революций были:
1. Возрастание внешнего могущества России.
2. Сакрализация власти.
3. Установление справедливой иерархии в государстве.
По отношению к предшествующим им периодам упадка и медленного гниения каждая из этих трансформаций объективно была революцией. По достигнутым итогам – торжеством традиционалистских идеалов. То есть по всем признакам это были именно консервативные революции.
В периоды, им предшествовавшие, все три вышеуказанных принципа российской державности подвергались наибольшей деградации. Консервативные революции исправляли положение в соответствии с установленным свыше порядком, возвращали Россию на предуказанный ей путь. При этом всякий раз они вкладывали новое содержание в российскую идентичность, благодаря чему наша страна получала импульс для развития и высокую конкурентоспособность в мире на очередную историческую эпоху.
В той же статье я предсказал грядущую пятую консервативную революцию в России. Однако пример четвёртой заставляет задуматься: откуда и как явятся будущие консервативные революционеры?
Политической основой трёх первых российских консервативных революций были легитимные права монарха. Но в четвёртой так не получилось. Правящий класс Российской империи конца XIX – начала ХХ вв. оказался неспособен провести модернизацию при сохранении традиционной власти. И задачи консерваторов выполнили… бывшие революционеры-ниспровергатели. Конечно, не совсем те, кто делал 1917 год. Тех-то как раз по большей части и ликвидировали спустя некоторое время, когда всерьёз стали осуществляться задачи созидательной, то есть консервативной революции.
В отмеченной статье я писал:
«То, что прогрессистам всех времён кажется революцией, на самом деле есть эскалация процессов разложения, которая, как правило, заканчивается охранительной реакцией национального организма. И если консервативные силы сами настолько подверглись разложению, что не в состоянии возглавить реакционно-восстановительный процесс, то на их место находятся… бывшие революционеры-прогрессисты. Это и произошло в России 1920–30-х годов.
… "революция" 1917 года в исторической перспективе только расчистила дорогу грядущей консервативно-этатистской революции, в том числе и от тех "консерваторов", которые стали препятствием на пути торжества традиционализма. В самом деле, какое отношение имела "неприкосновенность частной собственности", защищавшаяся русскими консерваторами начала ХХ века, к масштабным задачам российской великодержавности и российского технологического прорыва, выполненным консервативным революционером Сталиным?! Да самое что ни на есть тормозящее!»
И вот в конце ХХ века мы пережили очередное ускорение падения вниз, то есть «революцию» по понятиям прогрессистов. Однако среди этих новых «революционеров» не видно таких, которые могли бы возглавить консервативный переворот во имя державности, духовности и социальной справедливости. Иными словами, в правящем классе современной России нету неосталинской когорты.
Отчасти это потому, что элита в конце ХХ века не претерпела качественного изменения. Она осталась той же, что и в последние лет тридцать советского режима. Внутриэлитная «революция» прогрессистского свойства произошла задолго до своего окончательного политического воплощения в развале державы и интеграции в «мировое сообщество» на «правах» подголосков заморских империалистов. Как и имперская элита столетней давности, нынешняя рфская элита неспособна взять на себя задачу консервативно-революционного преобразования России.
А в такой ситуации, как подсказывает нам всё тот же непростой исторический опыт, появляются те, кто стремится ускорить скольжение вниз. И сама собой напрашивается аналогия с революцией 1917 года.
Когда Ленин выдвигал лозунги «поражения Отечества» и «превращения войны империалистической в войну гражданскую», он был всего лишь вождём сектантской группировки, кабинетным теоретиком. Но именно и только потому, что он абсолютно точно предсказал основные политические тенденции, сделал верный стратегический прогноз, он превратил свою секту в массовую победившую партию.
Ленин всего лишь разглядел надвигающийся асфальтовый каток и решил, что лучше оказаться за его рулём, чем впереди него. Его ли вина в том, что большинство современных ему российских политиков предпочли оказаться на пути этого катка и быть им раздавленными?
Большевики в начале ХХ века «оседлали тигра» объективных процессов разложения. Их пример важен будущим консервативным революционерам в плане рационального выбора тактики. Падающего надо подтолкнуть. Тем быстрее будет совершён переход к созиданию.
Сейчас трудно сказать, как бы поступал Ленин, проживи он ещё несколько лет. Учитывая, что в нём с экстремистом частенько сочетался умеренный реформатор-прагматик, не исключено, что он в целом стал бы действовать как Сталин. Но вообще-то совмещение вождя-разрушителя и вождя-созидателя в одном лице – скорее исключение, чем правило. За вычетом Кромвеля, такое ещё никому не удавалось.
Таким образом, если для «революции сверху» нет готового материала в правящем классе, то ей предшествует «революция снизу». Так вот, очень похоже, что, прежде явления нового Сталина, нам придётся пережить нового Ленина. Возможно даже, с новым Троцким. Хотим мы этого или не хотим. Тем более, что очень многие проблемы России нынешней точь-в-точь повторяют её проблемы столетней давности…
Впрочем, вся эта картина классически проста и имеет общеизвестные сакральные параллели. В индуизме последней, десятой аватаре Вишну – Калки – предшествовала девятая аватара – Будда. Вишну-Будда явился, чтобы соблазнить грешников, отрицающих священность «Вед». То есть, иными словами, ниспровергнуть земное господство истинной веры. Вишну-Калки на белом коне (ср. белый всадник Апокалипсиса) явится в конце Кали-Юги, чтобы поразить грешников мечом и восстановить Дхарму…
Конечно, всегда остаётся вероятность альтернативного сценария (даже находясь в пасти у крокодила можно ещё надеяться: а вдруг крокодила в этот момент схватит инфаркт?). Но чем более «консервативной», закостенелой, неуступчивой, неспособной к внутреннему перерождению становится у нас «элита», тем вероятность такой альтернативы всё меньше и меньше…
