«Он же, уразумев лукавство их, сказал им: что вы Меня искушаете? Покажите мне динарий: чье на нем изображение и надпись? Они отвечали: кесаревы. Он сказал им: итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божье Богу» (Евангелие от Луки, 20, 23-20,25)
В последнее время одной из самых злободневных и широко обсуждаемых тем в медийном пространстве стала проблема передачи Церкви ценностей, на данный момент находящихся на балансе музеев – тема, как и всякая имеющая отношение к вопросам сакральным, по сути, не должная быть обсуждаемой. Потому что этим массовым обсуждением она, как бы сказать, «забалтывается», и становится приземленной. Тем не менее, раз уж об этом речь все равно идет, отмечу несколько парадоксальных моментов…
Во-первых, у нас в обществе сложилось какое-то «само собой разумеющееся понимание», что либералы, западники и вообще вся про-европейски настроенная часть общества, вроде как подразумеваются противниками этой передачи, и как бы стоят по одну сторону баррикад, на стороне музейной интеллигенции, а с другой стороны как бы находятся церковные ретрограды, национал-патриоты, противники прогресса и пр., мечтающие вернуть Церкви «не принадлежащую ей» собственность. Как-то так, мне кажется, повелось…
Я же, к примеру, считаю себя убежденным либералом, сторонником про-европейского курса, прав человека и т.д., но, при этом, являюсь сторонником безусловной передачи Церкви религиозных святынь по максимуму. И не только как православный христианин (коим был не всегда, что, на мой взгляд, для понимания еще более ценно), но и как человек, имевший прямое отношение к администрированию культуры и ее законодательному регулированию, будучи заместителем Председателя этого самого Комитета по культуре и туризму от фракции «Союз правых сил» в Государственной Думе 3-го созыва, а затем – советником Министра культуры РФ А.С.Соколова. И либерализм не является неким противоречием, например, православию, по определению, как принцип светскости государства никак не пересекается в своих интересах с возможностью Церкви выполнять важнейшую гуманистическую и духовную миссию в обществе.
Начнем с вопроса о собственности. Именно эта тема так возбуждает многих, считающих себя, видимо, либеральными экспертами. Например, в журнале «Коммерсантъ. Власть» от 22.03.2010 вышла статья одного из наиболее активных противников передачи Григория Ревзина, где он являет крайнюю обеспокоенность тем, что в случае передачи церкви находящегося у государства церковного имущества не в пользование, а в собственность, «церковь вновь, как в Средние века, окажется крупнейшим собственником. РПЦ в различных документах… заявила претензии на 443 монастыря, 12 665 приходов и около 2 млн га земли (земли пока в закон не вошли). По оценкам экспертов, "если РПЦ сумеет добиться передачи всей собственности, права на которую она заявляет, она получит имущество, сопоставимое по стоимости с активами ОАО "Газпром", РАО "ЕЭС России", РАО РЖД".
У меня, например, в этой связи возникает только один вопрос: ну и что? Почему величайший институт духовности и гуманизма не может иметь собственность и почему его можно вообще сравнивать со структурами, имеющими единственной задачей извлечение прибыли? Просто потому что симпатии известного журналиста находятся на стороне крупного бизнеса, отдавая ему исключительное право обладать собственностью? Если сравнить нашу многострадальную Церковь, например, с Ватиканом и его собственностью, то о чем вообще можно говорить? И, в конце концов, по разным оценкам, до 80 процентов граждан страны идентифицируют себя с Православной культурой!
Одним из звучащих аргументов против передачи имущества Церкви является проблема невозможности реституции. Но ведь Русская Православная Церковь сегодня является единственной организацией, сумевшей сохранить свою организационно-правовую форму и преемственность с дореволюционных времен. И она бесспорна после прошедшего объединения с Русской Зарубежной Церковью. Все остальные ее очевидно утратили!
Более же сложная и для многих еще менее очевидная проблема связана с возможностью передачи икон, в настоящее время находящихся в фондах музеев, в пользование Церкви. Например, по мнению Михаила Пиотровского, государство пытается «искупить грехи» за счет музеев, фактически, начиная новую приватизацию.
Начнем с юридической стороны вопроса, где все абсолютно однозначно.
Прежде всего, государство, в лице Министерства культуры, имеет полное право передавать «на ответственное хранение» культурные ценности различным организациям, которые берут на себя ответственность за сохранность этих объектов наследия. И таких примеров более чем достаточно, и не только в нашей стране. Например, Дому приемов Правительства РФ на Воздвиженке (бывший Дом Дружбы с народами зарубежных стран) из музейных фондов переданы на ответственное хранение многие подлинники картин величайших мастеров. Эти полотна должны были украсить прекрасный особняк конца 19-го века, который был реконструирован специально для проведения мероприятий "большой восьмерки" в год председательства в ней России.
А в Париже, например, сам особняк, где находится Министерство культуры Франции, украшен подлинниками картин из музеев, что разумно призвано подчеркнуть статус культурного ведомства величайшей европейской державы, в отличие от нашего несчастного Министерства, стены которого попеременно «украшаются» любительскими работами уровня сельского клуба. Ну, что же, «по Сеньке и шапка», видимо… (К слову, само здание Министерства – показатель того же…)
И принявшие их на хранение организации, естественно, несут за ценности полную ответственность. С точки же зрения гарантии безопасности шедевров в запасниках музеев, прошедшая проверка Правительственной комиссии музейных фондов проиллюстрировала нам кое-что. Исчезновение нескольких тысяч объектов из музейных фондов – показатель гарантии сохранности экспонатов. Только почему то показательных уголовных дел мы не очень наблюдали – приказом Михаила Швыдкого какие-то предметы были объявлены в розыск, а какие-то – просто списаны по разным уважительным причинам.
Здесь мы выходим на главный технический вопрос – безопасность. Именно его ставят во главу угла противники передачи Церкви музейных сокровищ - воспитанные видимо на советских литературных образах отца Федора из «12-ти стульев», интеллигентные противники передачи рисуют страшные картины распродажи шедевров «вороватыми попами», иллюстрируемые случаями попадания церковных святынь на антикварный рынок. Позиция прежде всего бессовестная, сколь и мелкая. Апелляция к «паршивым овцам» здесь более чем неуместна, прежде всего, в контексте той жертвенной и мученической судьбы, которую пронесло целое поколение священнослужителей в советской России, репрессированных, угнетаемых и замученных сталинским режимом. Но, тем не менее, ценой страданий, сохранившее веру в христианские ценности и, с таким трудом, спасавшее от разграбления свои приходы.
Безусловно, величайшую роль в последующем сохранении православных святынь сыграли музейщики, самоотверженно оберегающие и собиравшие в музейные коллекции эти уникальные экспонаты. Им – низкий поклон, и, очевидно, что хранителям эти святыни безумно дороги…, но по-другому… Как объекты искусства, истории, но не сакральной сферы.
И здесь мы подходим к главной, опять же, более чем очевидной, проблеме - сути этих святынь. Как никто лучше эту дилемму сформулировал Никита Михалков, в передаче «Судите сами» Максима Шевченко: «А для чего иконы писались? Ну да, красота без пестроты, лепота, да, эстетическое ощущение, счастье от того, что получается. Но конечный-то итог ради чего? Чтобы через эту икону происходила связь между человеком и Богом. Это же не просто живопись, это очень серьезный энергетический контакт. Духовный контакт между народом и между Господом Богом."
Более четко, образно и правильно, на мой взгляд, сложно сказать. И нахождение иконы именно в храме – ее призвание и миссия, за что и должны бороться все истинно православные. Потому что этот вопрос, призвания икон и их восприятия артефактом или святыней – лакмусовая бумажка, тест на истинность веры или маловерие, показатель того, в каком сочетании и соотношении в голове человека находятся вера и прагматизм – лучше всяких слов, показательней соблюдения поста и других предписаний.
А на закономерно возникающий здесь вопрос о праве атеистов или любых других, не ощущающих себя в рамках православной культуры, можно ответить только одним аргументом, более чем светским и прагматичным – понятием авторского права. И опять же очень хорошо сказал Никита Михалков: "Я сейчас представил себе: вот мы разговариваем все, а вот тут сидит Андрей Рублев, Даниил Черный, Феофан Грек. И подумал: а что бы у них творилось в сердце? Представьте себе, мог бы написать Рублев "Троицу" и так бы он ее написал, если бы он знал, что через огромное количество лет будет идти спор, где ей находиться? Когда он писал ее очень конкретно, адресно. Ведь это же авторское право, господа, это уважение к автору… Почему мы не уважаем тех, кто постом и молитвой вымаливал себе возможность написать икону? Это не так просто. Ведь не каждому не просто надо, но не каждому разрешено писать иконы! А уж если давалось такое право, это право было для этого человека величайшим даром Божьим.» А всем неправославным увидеть эти шедевры очень просто – прийти в храм и посмотреть. Именно там, где они и должны быть.
Строя свой знаменитый дом-лабиринт в Фигейрасе, Сальвадор Дали изначально планировал его как последующий музей. И завещал не водить в нем экскурсий, чтобы посетители «как слепые котята» тыкались в тупики и коридоры, открывая самостоятельно мир Дали. И почему то это правило соблюдается. Потому что есть уважение к мнению творца. И не счесть подобных примеров! Кроме ситуации с иконами, святость которых требует многократно большего уважения.
Следующий аргумент в споре – доступность. Почему-то противники передачи Церкви записывают его в свою пользу, хотя на лицо определяющий факт – вход в храм – для всех! И он бесплатен, в отличие от музеев. Да, прекрасный пример Третьяковской галереи, в рамках которой Музей-храм Святителя Николая в Толмачах представляет уникальное соединение музейной экспозиции и действующего храма. Только есть одно но – сначала надо купить билет в Третьяковку. Я уже не говорю о том, что большинство музеев стоят пустые, в то время как храмы переполнены, а в дни церковных праздников на службу можно с трудом протиснуться. Вот и задумаемся, где больше ждут православные святыни…
Правда, в той же передаче генеральный директор Государственной Третьяковской галереи Ирина Лебедева поделилась с нами удивительной мыслью: «Мы знаем, какое количество случаев, когда люди пришли в церковь, стали священниками именно благодаря тому, что у них была возможность общаться с иконой в музейной экспозиции. Именно потому, что они заинтересовались духовной культурой и нашим наследием, и пришли вообще в церковь и к Богу». Как говорится, комментарии излишни…
Никто не будет спорить, что сегодня Церковь вполне может обеспечить надлежащие условия хранения и ИСПОЛЬЗОВАНИЯ икон, которые, как правильно отмечают сторонники передачи, «должны работать»! Уже давно ценные иконы в храмах находятся за стеклом, их собственную поверхность никто не целует, никакие свечи на них не капают, а если такая проблема где-то сохраняется, то это очень легко устранимо постановкой этого самого стекла, герметичных установок. Передача ценностей должна идти параллельно с появлением соответствующим образом подготовленных и оборудованных храмов, например, типа Храма Христа Спасителя. Такой список храмов, готовых взять на себя ответственность за сохранность самых ценных и древних икон, должен быть определен отдельно. Пусть это будет темой для обсуждения. В них, вероятно, не должны проходить все полагающиеся по церковному чину службы, а только наиболее важные и редкие. Зато для посещения они должны быть открыты. Тогда иконы будут у себя "дома", к ним будет доступ верующих и обеспечена сохранность.
Но речь то идет о десятках тысячах икон, бессмысленно (да простится мне музейными хранителями это слово) хранящихся в запасниках, в то время как они – величайшая радость и свет для миллионов верующих.
С одной стороны, я сегодня могу только искренне посочувствовать тем, кто пока не может изжить свой советский псевдо-интеллигентский атеизм и готов зубами озлобленно вцепиться в любые попытки возрождения духовных традиций православия. Я это сам прошел, и не готов осуждать, могу лишь посочувствовать. Хотя, от этой упрямой, отнюдь не интеллигентской, а пролетарской напористости в стремлении удержать в своих мохнатых лапах оккупированные комнаты профессора Преображенского, веет каким-то швондерским душком. Упомянутая статья Григория Ревзина заканчивается следующими словами: «Мы отдаем церкви то, что ей никогда не принадлежало, отдаем то, что она не умеет хранить, но умеет уничтожать, мы разоряем музеи, мы действуем в пользу меньшинства населения, нарушая права большинства, и вот вопрос: а почему мы так делаем?»
Действительно, почему? Почему якобы интеллигентный журналист с откровенно швондерским апломбом переворачивает все с ног на голову? Если иконы и монастыри принадлежали не Церкви, то кому? Может быть, этим самым швондерам? Может это их советская власть травила и уничтожала, это их ссылали в лагеря, сносили их монастыри и храмы, разоряли приходы? Чья же это была собственность, кем она создавалась и ради каких ценностей? Какой бессовестностью надо обладать, чтобы обвинять Церковь, пережившую десятилетия советского террора в неумении сохранить свои святыни, и каким надо быть ограниченным, чтобы делать подобные заявления.
И это – самое грустное. Потому что обсуждаемая проблема столь деликатна и свята, что заслуживает доброй воли, а не пены изо рта и оскала Швондера, искушающего на порицание.
Автор - председатель Правления «Московского Европейского клуба», писатель.
