В начале семидесятых там было затишье. У одного из домов был загончик, где жил невероятных размеров заяц. То есть, скорее всего, это был ординарный кролик, выращиваемый какой-нибудь бабушкой, но мне, шестилетнему ребенку лишь первые месяцы самостоятельно «обживавшему» город, он казался огромным сказочным зайцем. (Как сейчас кажется сказочной сама возможность малолетнему ребенку ходить по улице без сопровождения старших).
Рядом был и маленький зеркальный заводик. После уроков мальчишки бегали к его воротам. Там располагалась куча «некондиции» и всегда можно было найти множество великолепных маленьких зеркалец, правда, почему-то только круглых и одного размера. Даже почти без сколов.
И уж не помню, где были цеха, производившие увеличительные стёкла – а это ещё серьёзнее зеркалец. Нам и там разрешали брать какие-то отходы. Линзы были небольшие, но мощные, солнцем можно было выжигать рисунки на фанерке.
В трёх шагах от Третьяковской галереи и знаменитого «Дома Писателей», почти напротив «Дома на Набережной», Кадаши жили неожиданно патриархально для столичного современного города, со своеобразной прелестью тихой русской жизни, известной большинству лишь по книгам классиков.
Судьба же района вообще была курьёзна. По городской легенде Большую Ордынку, да и значительную часть прилегающих к ней Кадашей советские архитекторы собирались снести полностью. И построить широченный проспект. По нему после каждого ноябрьского и первомайских парадов толпы трудящихся и многочисленная техника должны были организовано покидать Красную площадь.
Потому и не трогали – хотели, значит, единым махом покончить с «наследием проклятого прошлого». Тогда так нередко поступали.
В ожидании градостроительных новаций район облюбовали кинематографисты, снимавшие именно там фильмы про «старую жизнь». Опять же из детства – выхожу гулять, а вся Малая Ордынка увешана вывесками с твёрдыми знаками и ятями – эдакое набоковское «Посещение музея» наоборот.
В общем, так и проваландались «строители социализма» с заповедником старой Москвы – успели только отгрохать монументальное гробницеобразное министерство, невнятным монстром рассевшееся почти рядом с пряничной Третьяковкой. На том социализм в отдельно взятом районе практически заканчивается. Уже «Дом Писателей» откровенно буржуазен – пролетарское видение ар-деко. «Теперь надо молить Бога, чтобы не было революции», - как сказал Шкловский, комментируя быт въезжающих в него «совписов».
Эпоха «эффективных менеджеров» оказалась не столь медлительна. Постсоветская жизнь взвилась такими песнями, что у местных жителей аж уши закладывает. На месте булочной (нет, не так – булошной!) филиал Альфа-банка. К нему присоседился смердящий «Макдональдс». (Это не фигура речи – вонь самая настоящая, видимо, от дешевого маслозаменителя).
Немало домов уже посносили. Прочие добивают. Храм Воскресения Христова (XVII века), чудом переживший большевиков (там размещались реставрационные мастерские), если падёт последняя оборона немногочисленных защитников, будет взят в кольцо новосторойным комплексом «Пять столиц».
Но если Кадаши падут, то перед смертью старая Москва и москвичи ещё помучаются.
Для такого масштабного строительства понадобится целая орда гастарбайтеров. (Другие сейчас не строят). Они по уже сложившейся «традиции» будут жить здесь же. Стало быть, количество грабежей и изнасилований, а то и убийств возрастёт в разы – по вечерам обитатели рабских загончиков будут группами прорываться на сопредельные территории.
К осени, видимо, придётся заняться организацией патрулей по поддержанию порядка в районе - москвичи может в чём и пофигисты, но своих жён и детей защищать будут. На милицию надеяться не приходится. Рисковать «за одну зарплату» дураков нет.
И ещё – с выбором места проведения следующего Русского Марша станет значительно проще. Прошлогодний марш в Люблино, вздыбившимся перед угрозой строительства нового Черкизона, «модернизаторов», похоже, ничему не научил. Теперь уже в Замоскворечьи будут махать «имперками» из окон.
Да и место удобное. Кремль – прямо через речку и водоотводный канал. Два мостика. Рукой подать.
