С.Ю.: Эдуард Владимирович, вы один из немногих среди казачества людей с ученой степенью. Причем степень кандидата исторических наук была вами получена за исследование по истории терского казачества. Не могли бы вы сказать о роли и месте терского казачества в этническом и историческом пространстве Северного Кавказа?
Э.Б.: Терское казачество существует на Северном Кавказе уже несколько веков. Вся историческая и культурная карта Кавказа формировалась с участием казачества. Казачество на Северном Кавказе появилось задолго до вхождения этих территорий в состав России. Это было примерно в 15 веке, а может быть и раньше, ибо еще в 14 веке сюда приезжали новгородские ушкуйники. В те времена это были речные пираты, доходившие в том числе и сюда. Кавказ познакомился с русскими людьми задолго до контактов собственно с русским государством. И уже когда было в 1555 году первое кабардинское посольство в Москву, в их составе находились гребенские казаки. То есть гребенцы были в составе посольства как иностранцы. В тот период, когда я работал над своей диссертацией, мной были найдены конкретные документы в архиве древних актов в Москве, подтверждающие этот факт. А если гребенские казаки приехали вместе с кабардинским посольством к Ивану Грозному — значит, они имели уже существенное геополитическое влияние.
Хотя надо сказать, что при работе с документами в архиве древних актов наблюдается такое явление. То о гребенских казаках много упоминаний, то вдруг число упоминаний резко сокращается. Это связано с кочевым характером жизни казачества того времени. Они могли одновременно находиться частично здесь, частично участвовать в походах вместе с донскими или запорожскими казаками. В недавно вышедшей исторической книге «Боспорские войны» автор упоминает, что гребенские казаки учувствовали в морских походах в Турцию. Поэтому численный состав гребенского казачества менялся, и количество «городков» менялось от 30 до 300. «Городки» это небольшие казачьи поселения, не такие, как современные станицы, в «городках» обитало по несколько десятков человек.
Если же вернуться к первому черкесскому посольству в Москву, то в документах перечислялось несколько черкесских племен. Абазинцы, жанеевцы, т.д. и, в одном списке с ними, гребенские казаки.
Надо сказать об этнокультурных связях гребенских казаков. Существуют три версии происхождения гребенских казаков. Одна из них, совершенно фантастическая — та, что гребенские казаки произошли от вайнахов (самоназвание чеченцев и ингушей — С.Ю.). И эта фантастическая версия обосновывается тем, что гребенские казаки уж больно похожи по своим традициям и обычаям на соседей-вайнахов. Но это, конечно, фантастика. А вот согласно источникам, те же гуноевцы («гуной» — один из тейпов чеченцев), которые не хотели принять ислам (а они были христиане), переходили в казачество. Среди казаков есть выходцы из всех основных тейпов, в т.ч. от голубоглазых дытнинцев и от шатойских тейпов. Тяжелое прошлое ослабило связь между родичами. Сейчас родственные связи с казаками сохранили в основном только Гуной и Варандой. Назову фамилии некоторых казаков гунойского происхождения только из одной станицы. В станице Червленной: Гришины, Асташкины, Гулаевы, Денискины, Велик, Тилик, Полушкины, Федюшкины, Филипченкины, Порамеревы, Кузины, Пронькины, Хановы, Андрюшкины, Курносовы, Рогожины (порядок расположения фамилий такой, как сообщил информатор Кузин Николай в 1947 году). Основателем станицы Дубовской был чеченец из тейпа «садой» по имени Дуба.
Изначально на Северном Кавказе ислама не было, он появился только в 17–18 веках под влиянием Турции и Крыма. Христианских памятники монастыри, церкви разрушенные, кресты, высеченные в скалах — всего этого горах сохранилось до сего времени довольно много, я сам в походах по горам их видел в Верхней Балкарии, в Осетии.
С.Ю.: То есть до 17-18 веков конфессиональная картина была представлена христианством и язычеством?
Э.Б.: Да, причем они были сильно переплетены. А вот те же гуноевцы — конечно, не весь тейп, а отдельные представители, сопротивляясь исламизации и желая остаться христианами, переходили в казачество. Представляет интерес и такой исторический факт: восставшие горцы под предводительством шейха Мансура подошли к Кизляру и осадили его (1785-86гг.). Основным населением города с момента основания были «чеченцы-немусульмане» из тейпы ококов, занимавшие весь центр и восточную часть города. Немногочисленные армяне и русские объявили нейтралитет. Попытки вождя восставших мусульман призвать ококов («свиноедов») к национальному самосознанию не увенчались успехом, и дошедшие было до центра города чеченцы после упорного боя вынуждены были отступить. Их вынудили отступить соплеменники.
Позже, в 18– 19 веках в казачество включались представители армян, грузин. Так, станица Александровская под Кизляром состояла из грузин, переведенных в казачье сословие. Так же, как Бабуковская в районе Пятигорья, состоявшая из абазехов и кабардинцев, правда, потом восставших против этого и отказавшихся быть казаками. Были и есть две станицы около Моздока — Черноярская и Новоосетиновская, населенные казаками-осетинами. Среди кабардинцев было много казаков. Один из известных военноначальников белого движения на Северном Кавказе, кабардинец Даутоков-Серебряков был сыном войскового старшины Горско-моздокского казачьего полка кабардинца Никифора Серебрякова.
С.Ю.: Вы, Эдуард, написали книгу по истории терского казачества…
Э.Б.: Какую именно? Я написал три книги. Первая — «Очерки истории терского казачества». Это была как бы «проба пера», основанная на материалах моей диссертации, защищенной в 2006 году. Диссертация моя называлась «Терское казачество в системе российского управления от второй половины 18 до конца 19 века». Я ее успешно защитил и получил степень кандидата исторических наук.
Вторая моя книга — краеведческая — «Майский. Крепость, станица, город», посвященная моему родному городу и станице Пришибской, превратившейся потом в город Майский.
Третья книга — «Терское казачество в системе российского управления со второй половины 16 до конца 19 века». В ней мною рассмотрен более широкий, по сравнению с диссертационной работой, период истории терского казачества и была поставлена цель проанализировать процесс трансформации казачества из «вольного братства» в замкнутое военное сословие. Но рукопись этой книги уже 2 года лежит в кабардино-балкарском издательстве «Эльбрус». И никакого движения. Никакой информации о самой возможности ее издания нет. Взяли рукопись — и молчание. Ни ответа, ни привета…
Но если вернуться к теме, заявленной в новой книге, то процесс формирования замкнутого военного сословия, начавшийся в 18 веке, завершился окончательно в первой трети 19 века, точнее, после восстания декабристов. Тогда император Николай I понял, что даже на первое сословие — дворянство — он уже опереться не может и начал создавать новые опоры для режима. Это были аристократия Северного Кавказа и Средней Азии, и казачество. Тогда был создан «гвардейский горский полуэскадрон», состоявший из представителей горской аристократической элиты. А из казачества стали делать закрытое воинское сословие. Эти два процесса шли рядом.
Терское казачество становилось, по сути, самостоятельным горским народом, входившим в общее этнокультурное пространство Северного Кавказа. Культурные связи терских казаков с горцами были намного сильнее, нежели с Россией. Существовал даже особый антропологический тип гребенского (именно гребенского — самой старой, существующей с 16 века, части терских казаков. У других терцев, сформировавшихся в 18-19 веках, тип, как правило, южно-славянский — С.Ю.) казака, что зафиксировано в научно-антропологической литературе.
В плане культурных связей надо сказать, что в женах казаков были и чеченки, и татарки, и кабардинки. Было развито побратимство — куначество. Кунаки фактически становились близкими родственниками, со всеми обязанностями материальной помощи, взаимовыручки т.д. Существовал и активно практиковался обряд аталычества — отдача мальчиков на воспитание в чужую семью. Став юношей, аталык возвращался к родителям, а семья воспитателей становилась для него не менее родной, чем родительская. (При этом новая семья обязана была достойно содержать и воспитывать аталыка, а при возвращении снабдить его оружием, конем, одеждой. В традиционной горской культуре обычно в аталыки отдавали вышестоящие по социальной лестнице нижестоящим. Князья — дворянам, дворяне — свободным крестьянам. Впоследствии эти тонкости уже роли не играли, отдавали уже не на весь период детства-отрочества, а, к примеру, на пару лет — для обучения языку, ремеслу, посещения школы. — С.Ю.)
Кабардинских мальчиков очень часто отдавали в аталыки казакам. А в казачьих станицах, в новых семьях они ходили в станичные школы, осваивали русскую культуру. Этот процесс продолжался до самой Октябрьской революции. Вот у нас, в станице Пришибской, существовало двухклассное училище. И мною был найден документ, а потом и групповая фотография, на которой запечатлены 117 учеников двухклассного училища, из которых 27 человек — кабардинцы из населенных пунктов, прилегающих к станице Пришибской. Это селения Бароково, Абазово и другие. Эти 27 кабардинских детей — дети кунаков и аталыки, которых привозили в семьи казаков и они там жили, ходили в школу, обучались грамоте. Но это одна станица — один пример. А таких примеров — уйма. Тот же Бетал Калмыков, создатель и большевистский руководитель Кабардино-Балкарии (расстрелян в 1938 году — С.Ю.), воспитывался в семье казака станицы Нестеровской. Другой большевистский руководитель — Бесланеев был аталыком в станице Екатериноградской. Таких примеров очень много. Были обратные примеры — казак станицы Солдатской Скворцов. Он воспитывался в кабардинской семье.
С.Ю.: Новый вопрос. Вы, как историк и краевед своего города, обнаружили факт, что перед Великой Отечественной войной майский райком партии возглавлял дедушка нынешнего президента Дмитрия Медведева, Афанасий. Этот факт лично вы узнали?
Э.Б.: Да, лично я обнаружил этот факт и опубликовал его. Потом уже подхватили местные СМИ, и так далее. В 2007 году вышла моя книга «Майский». Но выходу этой книги предшествовала 20-летняя работа в архивах. Я по крохам собирал информацию в архивах. Обнаружился факт, что когда был создан в 1938 году отдельный Майский район, за один год тогда сменилось 3 первых секретаря. Одним из них был Медведев Афанасий Федорович. Он пробыл на должности около полутора лет. Тоже немного для нашего района. Вышла книга, прозвучал факт — и все. А потом, года полтора спустя, прозвучало интервью с президентом Медведевым, где говорилось, что его дедушка работал в Кабардино-Балкарии, в том числе и в поселке Майский. И вот тогда началась эпопея нашей районной администрации по поиску любой информации о «дедушке президента». Эта эпопея — довольно веселое явление. Даже командировали специальных людей в Краснодар, чтобы там найти продолжение деятельности Афанасия Медведева, ведь дедушка президента там закончил свое служение государству и свой жизненный путь…
Но меня уже к этой «великой» работе не привлекали. Окончилась эта эпопея тем, что убогую улицу Вокзальную, если не сказать — самую убогую, разбитую и раздолбанную во всем городе Майском, переименовали в «улицу имени Афанасия Федоровича Медведева». Но привести ее в божеский вид, хоть ямы и лужи засыпать, никто не пожелал. Это улица больше похожа на военную рокаду: рытвины, ямы, лужи посреди асфальта — все осталось.
С.Ю.: Но вернемся к истории. Вот ваша книга лежит уже два года в издательстве «Эльбрус» и движения к ее изданию не предвидится. С чем это связано: простое невнимание или сознательная блокада темы казачества в КБР?
Э.Б.: Я думаю, что имеет место сознательное замалчивание темы. Если бы я написал что-либо о «Великой Черкессии», то ее опубликовали бы запросто и быстро. Мгновенно бы опубликовали. И очень большим тиражом. А о терском казачестве, представителей которого в КБР минимум 15 % от общей численности населения, что-либо опубликовать крайне сложно. Тут надо либо самому заплатить за издание, либо публиковать за пределами республики. Иначе никак. Тема казачества, как в историческом плане, так и в современном, в КБР, мягко говоря, не поощряется.
С.Ю. Если можно, расскажите подробнее о современном состоянии казачества в КБР.
Э.Б. Все довольно грустно. Все так медленно идет, все так медленно развивается, что очень грустные мысли возникают. Пакет документов о юридической легализации реестрового казачества идет в КБР с таким скрипом, так медленно, что все очень похоже на скрытую борьбу против казачества как такового. Недавно была встреча казаков Майского района с полпредом Президента РФ в СКО А. Хлопониным. На встрече казаками были подняты рад вопросов. Прозвучали обещания и со стороны полпреда, и со стороны Президента КБР. Но воз, как известно, и поныне там.
С.Ю.: А что вы можете сказать о состоянии исторической науки в КБР?
Э.Б.: Ну что тут сказать? Всплеск национализма в академической исторической науке начался в 90-годы и продолжается. Маленький пример. Когда я в поисках работы пришел в Кабардино-Балкарский институт гуманитарных исследований…
С.Ю.: Что это за институт — поясните, пожалуйста…
Э.Б.: Это институт — такие были созданы в автономиях еще в советское время — призванный вести в республике исследования по гуманитарной тематике: истории, этнографии, лингвистике и т.п.
Так вот, когда я попытался туда устроиться и пришел на беседу к директору, то он, зная что я этнический казак, мне в лоб задает первый вопрос: «Ну что, победили казаки кабардинцев в Кавказской войне?». Я, честно сказать, опешил. Во-первых, этот вопрос научно некорректен. Во-вторых, кабардинцы не учувствовали в русско-кавказской войне. Последняя битва, именно битва, русских с кабардинцами произошла в 1769 году из-за Моздока, когда один из кабардинских князей Кургоко Кончокин с подданными принял христианство и выселился в урочище Моздок, а там была основана 1763 году крепость. Собственно в Кавказской войне, начавшейся в 1817 году, кабардинцы в подавляющем большинстве были в той или иной степени на стороне России. Были, конечно, те, кто уходил к Шамилю и за Кубань, но это была очень малая часть. Большинство же кабардинцев сохраняло дружественный России нейтралитет или, более того, с оружием в руках воевали на ее стороне. Почти все дворянство и князья служили в русской армии.
В том числе и в казачьих войсках. Начальник Кисловодской линии генерал Султан Козы-Гирей, громивший Бабуковский аул в Пятигорье, был кабардинец по национальности. Он, как и многие, находящиеся на русской службе, принял православие. Был женат на казачке Лучкиной, после смерти его похоронили по православному обычаю.
Сейчас мало кто упоминает тот факт, что за верность, проявленную кабардинским народом по отношению к России во время Кавказской войны, Николай I пожаловал Кабарде специальное почетное знамя. В изданной в 1913 и переизданной в 1991 году книге кабардинского историка Эльбуздука Кантемировича Кудашева «Исторические сведения о кабардинском народе» было фото этого знамени в руках человека в горской одежде. Многие факты сейчас забыты. К примеру, что наказным атаманом Амурского казачьего войска был кабардинец.
А когда я вышел из НИИ и на такси добирался до автовокзала, шофер-кабардинец поинтересовался, мол — работаю ли я в нем, и я ему рассказал о встрече и разговоре с директором. Трудно передать, каково было удивление шофера, узнавшего на 50-м году своей жизни «о войне казаков с кабардинцами». Оказалось, что он сам имеет казачьи корни по линии матери.
С.Ю.: Вернемся к вам. Чем закончились все ваши попытки устроиться на работу?
Э.Б.: Как был я без работы, так вот и остался. Не нужен я здесь никому. Историк русской национальности, да еще имеющий какую-то гражданскую позицию, в КБР не нужен.
Беседовал Юрий Сошин
