Как известно, накануне 9 мая в первую очередь в Москве, а по остаточному принципу, и по всей остальной РФ разразился скандал со сталинскими портретами. Мол, ветераны попросили их повесить, ибо без них ветеранам якобы праздник не в праздник.
Ну, о таких вещах, какой именно ветеран захотел украсить столицу картинками со Сталиным, о том, что далеко не все ветераны пребывают в восторге от этого персонажа и т.д. и т.п. говорить излишне – и так уже много говорили. Гораздо интереснее другое.Большие плакаты, «отражающие роль» названного лица, в Москве таки запретили. И в Санкт-Петербурге, который выполняет роль некоей недостолицы, их тоже не развесили. Но зато на питерские улицы, благодаря усилиям местных активистов, с властями как будто никак не связанных, выехал автобус с громадным сталинским портретом (вскоре прозванный сталинобусом). И в том, что группа лиц, оплатившая рекламное место Иосифу Сталину, действительно сделала это на свои личные средства, у меня также нет особых сомнений. Вопрос в другом. Ясно, что без некоего молчаливого соизволения из Смольного (а то и из Кремля), такой автобус, оплати граждане сталинисты портрет своего кумира хоть по тройному тарифу, никуда бы не поехал. (Как, например, никуда бы не уехал автобус с портретом генерала Краснова в немецкой форме, или фон Паннвица.) Стало быть, власти по каким-то причинам сочли для себя полезным появление такого автобуса на улицах Питера. То есть портреты на улицах Москвы – нельзя, автобус с портретом в Петербурге – скорее можно, чем нельзя…В этой связи, невозможно не вспомнить ситуацию с нашумевшей строчкой из советского гимна («нас вырастил Сталин…»), вернувшейся на станцию метро «Курская» в Москве. Слова про Сталина в метро вернулись. А вот саму статую «вождя» решили не восстанавливать. То есть, ситуация аналогичная: Сталин и сталинская атрибутика властями возвращается. Но – в определенных объемах, а вернее сказать – дозах.Зачем? Ответ, в общем, лежит на поверхности. Современная политическая система РФ является даже не следствием, а прямым продолжением системы советской. Элита РФ является прямым продолжением (в том числе, и генетическим) советской элиты. И, естественно, она воспроизводит, в силу своего мировозррения, привычек, а вернее всего – в силу своего фундаментального мироощущения – именно советские политические стереотипы. По-другому она просто не умеет. (О том, почему именно так обстоят дела, разговор отдельный.) Если мы посмотрим чуть-чуть глубже в историю СССР, то сразу же обнаружим вышеупомянутый дозированный сталинизм, появившийся с приходом к власти Брежнева. После того, как скинули Хрущева, началась постепенная реабилитация Сталина и сталинизма. Но при этом и Брежнев, и его наследники (даже самые больные, во всех отношениях) все-таки всегда останавливался на некой грани, за которой начинался собственной классический сталинизм. Скажем, преимущественно позитивная трактовка роли Сталина в советской истории – это было. Гром аплодисментов при упоминании «генералиссимуса» – это тоже было. А вот переименования Волгограда обратно в Сталинград – этого все-таки не случилось (хотя подобный вариант обсуждался). Равно как и «исторический XX съезд» никогда не был признан чем-то ошибочным.Итак, ответ очевиден: Путин и Медведев просто продолжают старую советскую политику: добавить немного Сталина в жизнь общества. На этом, как правило, останавливается большинство радикальных антикоммунистов: мол, они так любят Сталина, потому что они такие советские. Но такая трактовка, будучи верной в целом, не является исчерпывающей. А главное, она не включает в себя один очень важный аспект.Почитание Сталина брежневским Политбюро и ЦК – бесспорный факт. Но не менее бесспорным является также и то, что среди множества «простых советских людей» Сталин также пользовался популярностью. В 80-е гг. это проявлялось особенно ярко: во скольких автобусах можно было видеть демонстративно вывешенные календарики с «вождем»! Это было даже своеобразной приметой перестройки. Говоря коротко, кроме дозированного культа сталинской личности, идущего сверху, было еще и определенное народное почитание, тот же самый культ, но идущий снизу. Разумеется, далеко не всем он был близок (и очень и очень многими был справедливо ненавидим) – но он был.А теперь снова вернемся к ситуации со сталинобусом. Сталинобус был разукрашен на деньги частных лиц, причем, как будто, оппозиционно настроенных. И когда юные яблочники замазали вождю физиономию, на защиту сталинобуса, опять-таки, стали некоторые представители радикальной оппозиции. В общем и целом, реклама товарища Сталина в Петербурге – это следствие именно «культа личности», идущего снизу. Того самого, который был и в брежневском СССР. Только в тот период времени единство народа и партии выглядело несколько более убедительно, чем сейчас, и потому сталинистский поток, идущий сверху, почти полностью сливался с потоком, идущим снизу. Однако и во времена Брежнева, и во времена Медведева это были все-таки два отдельных потока, два разных уровня сталинизма. И источники у них были различны.Объективно, советская система, в ее целостном виде, была сформирована именно Сталиным. Нравится это кому-то или нет, но Сталин – ключевая фигура советской истории, советского мировоззрения, социальной, политической и экономической культуры. Советский социализм – это социализм сталинский, и никак иначе. Имя и образ Сталина привязаны к СССР сильнее, чем хвост к собаке. И покушение на этот незабвенный образ было равно покушению на всю советскую систему (именно поэтому-то Хрущев, сравнительно с остальными вождями, так плохо кончил). Брежнев и его окружение, а равно его преемники и их окружение, это прекрасно понимали. И потому не могли не идти по пути реставрации сталинского культа. И эта реставрация была бы полной, если б не один немаловажный «пунктик».Сталинский СССР, вообще говоря, в сравнении с естественным (капиталистическим) укладом, был довольно хромоногой системой. Единственное, чем можно было относительно эффективно заменить личную собственническую мотивацию, был террор. Террор – это основа основ, главное сырье и одновременно двигатель сталинского социализма. И для того, чтобы система работала без сбоев, террор должен был быть всеохватывающим – и по горизонтали, и по вертикали. Никто, даже из самых близких товарищей первого лица, не был застрахован от внезапного падения в лагерный ад. И как только первое лицо, наконец, померло, эти самые товарищи (движимые простым инстинктом самосохранения) решили систему скорректировать. А именно, снизить чуть-чуть градус террора, а главное – полностью избавить от террора себя. В общем, началось то самое знаменитое «бегство от ответственности».В силу этого, возник определенный диссонанс. С одной стороны, образ Сталина – заботливого вивисектора, который из живого народного мяса, разрезаемого с обильным кровопусканием, делает «нового человека» для «светлого будущего» – такой образ был очень нужен советскому режиму. А вот другая сторона этого образа – товарищ Сталин, который срезает за малейшую провинность голову номенклатурщику любого уровня – была для властей попросту опасна. Однако отделить одно от другого, поскольку речь все же шла о реальной исторической личности, не страдавшей (вроде) шизофренией, было невозможно. Единственным выходом было раскручивать «культ личности» по новой, но – не на всю катушку. Сталина нужно было дозировать. Ибо кроме Сталина – бесстрастного вивисектора, хирургически точно потрошащего «массы», был еще безжалостный Сталина – истребитель номенклатуры. А вот последний, в советской системе жизненных координат, легко мог стать протестным символом.Что, собственно, и случилось.Что говорил простой советский человек, столкнувшийся с разгильдяйством или беззаконием? «Да при Сталине за это расстреляли бы!» Тоже самое он говорит и сейчас.Такая ситуация была закономерной. И она возникает при социалистическом строе всегда, когда происходит системная трансформация (особенно, если она сопряжена с некоторыми послаблениями). С подобными проблемами недавно столкнулись, например, в Китае. В декабре 2008 г. А.Н. Ланьков опубликовал следующее сообщение: «В последние годы в китайских университетах стали появляться... марксистские кружки. Понятно, что марксизм там обязателен к изучению, но подавляющее большинство воспринимает его как обязательные упражнения в нудной и никому не нужной риторике… Однако оказалось, что некоторая часть нынешних китайских студентов воспринимает эту марксистскую премудрость вполне всерьез. Оно и понятно: в социальном отношении нынешний Китай слишком уж похож на те страны, в которых марксизм возник полтора столетия назад. «Юноши бледные со взором горящим» видят огромное имущественное неравенство, снижение возможностей для социальной мобильности… марксистские тексты, которые их заставляют учить, говорят именно об этих проблемах, а также и о способе их решения – через установление диктатуры пролетариата, как известно… Ситуацию запутывает то обстоятельство, что все это движение часто разворачивается в рамках вполне официозных институтов, всяческих «семинаров по марксизму-ленинизму маоцзэдун-идеям»… речь идёт о явлении довольно распространённом, хотя и не массовом». Образ Мао, который якобы кушал рис из старой обдолбанной миски, становится протестным символом в современной КНР, где чиновники и бизнесмены живут не хуже богатых европейцев, а огромная масса населения по уровню жизни находится вровень с Африкой. При этом китайские власти также не могут отказаться от Мао – и прибегают к той же тактике «дозирования»; впервые ее, причем весьма откровенно, применил еще Дэн Сяопин.***
В итоге, мы можем констатировать следующие моменты:1) Официальная позиция режима Путина – Медведева по отношению к Сталину и сталинскому наследию принципиально ничем не отличается от позиции брежневской (послехрущевского СССР).2) Популярность Сталина (являющегося также и советским протестным символом) среди значительной части оппозиции свидетельствует о том, что сознание этой оппозиции, ее мировоззрение и мироощущение остаются также советскими.3) Вследствие этого, такая оппозиция малоспособна или неспособна совсем к принципиальному противостоянию режиму, ибо действует она с ним в одной и той же системе ценностных координат. Все сводится к вопросу: кто именно и кого должен резать? Номенклатуру или «массы»? Или и тех и других? Кто будет великим вождем (для наших диких индейцев)? Кто, короче говоря, новый Сталин?В этом смысле, образ Сталина – это своеобразный морок, который держит в плену сознание русского человека. Этим-то он и страшен. Преступления, совершенные некогда Сталиным и всеми вообще большевиками, ужасны, и последствия их мы расхлебываем до сей поры. Но, пожалуй, не менее опасно и то советское самоощущение и мировосприятие, которое олицетворяет Сталин, и суть которого: люди – мусор и сырье для «великих» свершений. Сталинизм, в обеих своих ипостасях – и идущей сверху идеологии заботливой вивисекции, и в протестном стремлении пересажать всех «настоящих» «врагов народа» – является противоположностью истинного национализма, который в настоящих российских условиях не может не быть доктриной сохранения, сбережения русских людей. Образ Сталина – прорежимный ли, протестный ли – является символом возвращения в СССР, который по сути своей был государством антирусским.Объективно, в ближайшие годы у русских людей снова появится шанс обрести национальную свободу. И вот тут-то будет иметь решающее значение, сможем ли мы все вырваться за пределы советского мышления и мироощущения, или же продолжим быть обрубком сталинского СССР, а борьба власти и оппозиции закономерно сведется к некой внутренней междуусобице. Со всеми вытекающими.
