МОСКВА. 8 апреля в помещении Государственной Думы состоялось очередное заседание клуба «Русский интерес». На этот раз оно приняло форму круглого стола на тему «Великая Отечественная война, 1941 — 1945 гг.: значение для русского народа в прошлом и настоящем». Докладчики также коснулись темы мифологизации Великой Отечественной войны и ее характера.
Историк и публицист Александр Севастьянов в своем докладе отметил, что тема причин войны остается дискуссионной. Более того, обилие новых трактовок событий 41-45 гг. усиливает хаос в области интерпретаций, поскольку прежние трактовки предпосылок Второй мировой войны подвергаются сомнению. Тем не менее, в настоящее время господствует утверждение, что Советский союз «воевал с фашизмом и победил фашизм». Однако, как заметил Севастьянов, фашизм — это идеология, идеологию нельзя победить оружием. Так была ли это война идеологий?
Непосредственно в военные годы этнический характер войны подчеркивался обеими противоборствующими сторонами, отметил Севастьянов. СССР вел войну под лозунгом «смерть немецким оккупантам», в то же время Германия хоть и декларировала, в пропагандистских соображениях, в качестве цели нападения на СССР намерение освободить славян от «еврейско-коммунистической власти», одновременно разрабатывала планы колонизации восточнославянских территорий, онемечивания части ее населения и высылки другой части в Сибирь. И лишь в 60-е гг., задним числом, войне был приписан характер противоборствующих идеологий.
Главный редактор журнала «Вопросы национализма» Константин Крылов считает, что тема Второй мировой войны должна волновать нас в той мере, в какой ее интерпретации влияют на нашу современную жизнь. Он согласился с А. Севастьяновым, что высказывания первых лиц государства (например, Сталина), сделанные непосредственно после войны, не оставляют сомнений в том, что война рассматривалась, как межэтническая. Интерпретация Великой Отечественной войны, как «войны идеологий», более позднего происхождения и поддерживается современной российской властью.
Однако, как подчеркнул К. Крылов, важность трактовки становится очевидной в свете современной российской национальной политики. В Российской Федерации все народы, кроме русского, пытаются преувеличить свою роль в Великой Отечественной войне, и эти интерпретации становятся очередным аргументом в пользу политики льгот и преференций по отношению к этим этносам. Между тем, роль русского народа в войне даже не была исследована. Поэтому, как считает Крылов, русским националистом необходимо поднимать тему беспрецедентных потерь восточных славян, в первую очередь русских, в результате Второй мировой войны. Кроме того, нужно потребовать компенсаторной политики в пользу русских, например, в области демографии.
Независимый журналист Максим Брусиловский также коснулся темы мифологизации Великой Отечественной войны. Если в советский период «военный миф» был органичен, поскольку встраивался в советскую систему мифологий, после распада СССР эта система была разрушена, и последний набор мифологем остался существовать без необходимой идеологической базы. Причины его устойчивости две, считает М. Брусиловский: во-первых, слабость власти и желание в силу этого цепляться за военный миф, и, во-вторых, «миф о войне» остался последним консолидирующим в современном российском поляризированном обществе.
Игорь Дьяков в кратком выступлении заметил, что войну выиграла третья сила: и русские, и немцы оказались пострадавшей стороной. И сейчас народ-победитель влачит жалкое существование. Другой выступающий, Владимир Иванов, пришел к выводу, что, поскольку войны — это войны элит и победа является в той мере народной, в какой сама элита является народной, и результаты Второй мировой войны оказались плачевны для русских.
Таким образом, все докладчики согласились с тем, что трактовки Великой Отечественной войны претерпели серьезные изменения в послевоенные годы и на вопрос, оказался ли русский народ в процессе изменения интерпретаций в выигрыше, сложно дать утвердительный ответ.
