В 1898 году малоизвестный писатель Робертсон опубликовал роман «Тщетность» о страшной гибели огромного корабля «Титан». Через четырнадцать лет роман стал очень популярным — когда ушёл под воду «Титаник». Как потом выяснилось, автор в переизданиях несколько подрихтовал текст, чтобы выдать его за предсказание. В частности, опустил причину романной катастрофы: одержимый капитан судна желал установить рекорд по времени плавания между Европой и Америкой, что и привело к катастрофе. Многие думают, что и реальный «Титаник» погиб по схожим причинам — на «Голубую ленту Атлантики» он претендовать не мог, но стремление прийти в Нью-Йорк на день раньше графика, чтобы поставить рекорд скорости для пассажирских судов, свою роковую роль каким-то образом сыграло.
В наше быстротекущее время исполнение пророчеств происходит стремительнее. Месяц назад грузинский телеканал «Имеди» показал фантастический пропагандистский сюжет о новой российско-грузинской войне. Среди прочего, авторы сценария угрохали президента Польши Леха Качинского — тот якобы погиб во взорванном самолёте, спеша в Грузию. Через месяц сюжет пришлось вспомнить по новой — когда президент Польши и половина польского правительства погибло под Смоленском, торопясь на катынские траурные мероприятия. Есть мнение, что и в этом случае свою роковую роль сыграло стремление к торжеству — твёрдое намерение польского руководства во что бы то ни стало быть на месте церемонии вовремя, «под камеры», а не делать некрасивый крюк. Повторяю — это лишь мнение, обоснованное ничуть не более, нежели рассуждения о мотивах капитана «Титаника». Рассуждать-то никто не запретит, но не нужно принимать рассуждения за истину.
Хотя, конечно, нам всегда хочется думать, что жертвы в чём-то виноваты сами или хотя бы пали жертвой рока, а не цепочки слепых обстоятельств. Приписать происходящему какой-то смысл. Но не нужно заблуждаться: смысл событиям мы приписываем сами. Оракулы, даже такие, как смерть, всегда темны.
Тем не менее, попробуем понять. Хотя бы гипотетически.
Прежде всего, стоит вспомнить обстоятельства визита. Седьмого апреля Путин встречался с польским премьером Дональдом Туском, они провели траурные церемонии и сказали друг другу и миру всё, что стоило в такой ситуации сказать. Лех Качинский считал, что этого и недостаточно, и слишком много. Недостаточно — поскольку «без него нельзя». Слишко много — поскольку, по его мнению, позиция премьера могла оказаться слишком примиренческой. По его мнению, нужно было показать русским, что поляки ничего не забыли и не простили. Он решил это сделать сам. Чтобы событие было замечено — или, скажем прямо, чтобы затмить уже состоявшееся событие — президент повёз с собой всех, кого можно, чуть ли не половину польской политической элиты. Это противоречило элементарным нормам безопасности, известным даже детям — пословицу про яйца и корзину никто не отменял. Но президенту было важно произвести впечатление, сделать жест, который он считал эффектным.
Теперь посмотрим вот на что. Президент летел на устаревшем и тяжёлом в управлении самолёте, ныне снятом с производства. Можно было бы купить новый, но из экономии — а также из-за трений между президентом и премьером — решили обойтись тем, что есть. Зато исправно выделялись деньги на такие организации, как тот же Институт национальной памяти, занимающийся расследованием преступлений против польского народа — причём исследования ведутся почти исключительно «в русском направлении». Находились деньги и на поддержание «катынского культа»: почти в каждом польском городе есть улица Катыни и «катынский крест». Про искусство не говорим: тот же фильм Вайды, который у нас показывали по телевизору, был снят на средства (два миллиона долларов, самая большая сумма, когда-либо выделявшаяся польским правительством на подобные цели), выданные из казны лично президентом, съёмки велись «под патронатом президентской четы», фильм показывали в польских воинских частях и так далее… По усреднённой оценке, на историческую пропаганду в Польше тратилось около шестидесяти миллионов долларов в год. Деньги не то что бы огромные, но года за три можно было бы собрать на новый «Боинг-767».
Теперь отойдём ещё на несколько шагов назад. Польша — развитая и небедная страна, и она могла бы быть ещё более развитой и богатой, если бы не её антироссийская и антирусская политика. Стоит вспомнить хотя бы тот же «Северный поток» — затратный и опасный проект, в который вложились только для того, чтобы не зависеть в жизненно важном вопросе от Польши и Украины (то есть, читай, той же Польши). Или «мясной скандал», возникший буквально на пустом месте. Или вот хотя бы такой вопрос: куда больше едет российских туристов — в Польшу или в ту же Чехию, у которой, кстати, есть свои претензии к русским? Но в Праге нет площади имени Джохара Дудаева, а в Варшаве есть… Ну а желание во что бы то ни стало разместить на территории своей страны элементы американской ПВО — то есть, считай, сделать Польшу одной из первых мишеней в возможной ядерной войне — вообще находится за гранью здравого смысла. На подобное соглашаются крайне неохотно и за очень большие преференции. Польские власти готовы были на это почитай что за просто так, ради одного удовольствия «грозить России» со своей земли.
Возникает вопрос — зачем? Некоторые российские эксперты предполагают, что президент был расчётливым политиком, поставившим на международное признание исторической вины России, после которого ей придётся платить и каяться. На самом деле шансов на это не предвидится даже теоретически. Не потому, что русские так жестоковыйны, а потому, что любое углубление в историю советских преступлений неизбежно вынесет на поверхность тот факт, что больше всего от них пострадали русские. А заодно и подымет тему огромного участия некоторых пострадавших от большевизма народов — в том числе поляков — в свержении законного правительства России и установлении советского режима. Участии самоубийственном и бессмысленном, поскольку оно не может быть оправдано даже национально-освободительными устремлениями: по итогам Первой мировой Польше собирались предоставить независимость. Но всё тот же дух злобы и мести сыграл с поляками дурную шутку: живо и горячо поучаствовав в уничтожении ненавистной империи, поляки оказались жертвами тех, кто её уничтожил. Отчего пережили много плохого — хотя можно было бы без этого прекраснейшим образом обойтись. И даже если полностью принять польскую версию катынских событий, стоит всё же спросить: стали бы они возможны без товарищей Дзержинского, Менжинского, Уншлихта и прочих польских революционеров, создавших и возглавивших ВЧК? Нет ли в этом некоей грустной исторической иронии?
Я говорю всё это не для того, чтобы бросить камень на могилу покойного президента Польской республики. Нет. Лично пан Качинский вызывает у меня если не симпатию, то уважение. Он был яркой личностью, патриотом, идеалистом. За свою политику он заплатил жизнью, и не только своей.
Я хочу лишь подчеркнуть: всё имеет свою цену. Можно бороться с Россией, но не стоит связываться с объективной реальностью. Бороться с ней, во-первых, невыгодно, и, во-вторых, опасно.
Так вот, объективная реальность в отношении политики Качинского высказалась. Оставляя простор для толкований, разумеется. Но лично мне это высказывание кажется вполне понятным и недвусмысленным.
Российская сторона, кстати, намёк поняла. Реакция Медведева и Путина была, я бы сказал, почти безупречной. То есть — вне зависимости от того, как они относились к покойному, его памяти было оказано всё возможное уважение. И это правильно со всех точек зрения, в том числе и с точки зрения отношений с той самой объективной реальностью, как её ни назови.
Признаем: погибшие были искренними патриотами своей страны и желали ей блага — пусть и не на тех путях, где его стоило искать. Теперь они стали частью общей истории двух народов, и без того не особенно светлой. Что ж, почтим как должно их память и займёмся будущим.
Вряд ли российско-польские отношения когда-нибудь станут по-настоящему тёплыми. Но их можно очистить хотя бы от бессмысленной враждебности.
Нет, я не верю в торжественное примирение народов со слезами на глазах. Так не бывает, да это и не нужно. Вполне достаточно молча, «внутри себя», признать, что мы сделали друг другу много зла, и что ни одна сторона не получила от этого большой пользы. И переходить к скучному, неувлекательному, но полезному взаимодействию по конкретным направлениям. Например, налаживанию связей между российскими и польскими регионами, расширению туристических программ, сотрудничеству в сфере культуры. Через какое-то время выяснится, что выгоды превышают издержки. Разумеется, если всё делать грамотно, аккуратно и без камней за пазухой.
Что до исторической памяти, она никуда не денется, но станет именно памятью — а не чем-то таким, что переживается как настоящее (или случившееся вчера). То есть перестанет быть орудием самоистеризации — и станет, наконец, частью национального опыта. Полезного своими уроками, но не претендующего на руководящую и направляющую роль.
* * *
Редакция АПН выражает соболезнования близким погибших, а также всему польскому народу.
