Ни с Западом, ни с РФ

Республика Беларусь — государство во всех смыслах любопытное.

Вроде ближайший внешнеполитический союзник РФ, но на международной арене держится независимо, балансируя скорее между Россией и Евросоюзом. При этом президент Александр Лукашенко не раз давал Западу резкие отповеди в ответ на попытки оказания политического давления. Но и кремлёвской верхушке готов в случае надобности дать достоянный отпор, в чём мы могли убедиться год назад во время так называемой «молочной войны».

Вроде почти социалистическая страна, но с отменёнными недавно льготами (причём в отличии от России они гражданам практически ничем не компенсированы).

Вроде жёсткий авторитарный режим («последняя диктатура Европы» в терминологии либералов) с харизматическим лидером во главе, но на данный момент в стране нет ни одного политического заключённого.

В общем, в отношении Белоруссии этих «но» набирается немало. Страна, безусловно, представляет для нас немалый интерес — причём в практическом плане. Образно говоря, Белоруссия — это живое напоминание о наших упущенных возможностях. И яркий пример того, сколь несостоятельны на самом деле были все эти либеральные заклинания 90-х. Помните те тонны словесного мусора, что ежедневно извергались тогда на наши головы? «Альтернативы рынку нет!», «Приватизация!», «Евроинтеграция!» И ведь что самое печальное — немалое количество наших соотечественников всерьёз думает, что развал СССР, катастрофические ельцинские реформы, обнищание миллионов, деиндустриализация — всё это было хоть и трагической, но неизбежностью. Необходимой платой за избавление от «изжившего себя» социалистического строя.

Что ж, пример Белоруссии наглядно показывает обратное — модернизированный социализм себя ничуть не изжил. Напротив, если у нашей страны и есть будущее, то оно, безусловно, лежит в русле левой, социалистической идеи.

И не надо повторять бредни про изначально антинациональный, чуть ли не антирусский характер, якобы присущий любому виду социализма. Он бывает разный. И тот его вариант, который на практике реализован в нашем союзном государстве, предполагает как раз иное. Идя по улицам белорусских городов, я не раз ловил себя на мысли, что в кое в чём это страна может быть мечтой правых националистов. Причём гораздо более осязаемой и реалистичной, чем какая-нибудь далёкая Исландия. Бросающееся в глаза практически полное отсутствие кавказских и среднеазиатских мигрантов, тотальное доминирование славянского генотипа, ухоженные, вычищенные до блеска улицы городов — это ли не живое доказательство того, что социализм вполне может быть и с «национальным лицом»? Пример Белоруссии наглядно доказывает, сколь несостоятельны на самом деле все эти заявления, будто в нынешнюю эпоху ни одно европейское государство не в состоянии прожить без мигрантов. Что, мол, белые народы духовно выродились и физически обленились, и даже во всей огромной России якобы не сыскать для столиц нескольких десятков тысяч работников коммунальных служб из числа собственных граждан.

Безусловно, подобные утверждения — чушь. И распространяют их либо люди, оболваненные официозной пропагандой, либо те, кто имеет в наплыве мигрантов личный, корыстный интерес и, следовательно, является врагом нашей страны.

И в данном случае дело здесь не в какой-то особой лени и избалованности русских и трудоголизме белорусов — дело в социальном строе.

Тот, который в Белоруссии, направлен на удовлетворение хотя бы минимальных потребностей, но всех своих граждан. При максимальной степени автономности собственной страны и минимальной её вовлечённости в глобальные финансово-экономические структуры.

Тот, который в России, направлен на бесконтрольное обогащение небольшого по численности господствующего класса за счёт максимальной эксплуатации общенародного достояния, за счёт эксплуатации в той или иной форме подавляющего большинства граждан собственной страны. При минимальной степени автономности страны по отношению к странам Запада и США и высокой степени её вовлечённости в западную глобальную мировую финансово-экономическую систему.

Постсоветский шабаш в Белоруссии был недолгим. За те два с половиной года, что прозападные и антироссийские силы находились у власти, они не успели провести широкомасштабной приватизации. А пришедший в июле 1994 года к власти Александр Лукашенко взял твёрдый курс на сохранение лучших черт социалистической системы.

Так, акции крупных предприятий почти повсеместно остались в собственности государства. Госпредприятия продолжают играть в экономике страны доминирующую роль — на них приходится свыше 75 % объёма ВВП. Во многом в силу этих причин в Белоруссии была не только сохранена, но и продолжает развиваться промышленность. Страна является крупным мировым экспортёром грузовых автомобилей (МАЗ, БелАЗ), тракторов («Беларус»), дорожно-строительной и коммунальной техники («Амкодор»), телевизоров («Горизонт», “Витязь»), холодильников («Атлант»), химических волокон и нитей («Полимир»), калийных удобрений («Беларуськалий»), продукции текстильной и легкой промышленности.

На фоне того промышленно-производственного и научно-технического погрома, который происходил и происходит в России до сих пор, всё это кажется почти фантастикой. Вернее, наглядным и вечно живым примером того, что альтернатива пресловутому «рынку» была и у нас — причём вполне реалистичная. Но, увы — благодаря сделанному в своё время выбору в его пользу уделом нашей современной деиндустриализированной страны на сегодня остаётся лишь роль крупнейшего мирового экспортёра сырья и ворья.

Благодаря достаточно высокой степени автономности экономической системы Белоруссии мировой экономический кризис ощущается в ней не так остро, как у нас. И хотя персонал некоторых промышленных предприятий перевели на сокращённую рабочую неделю, никаких массовых увольнений нет и в помине. Как нет и открытой безработицы.

Наверное, многие в России уже подзабыли, что такое система распределения выпускников вузов. Ведь сегодня у нас ежегодно выпускаются многие тысячи «молодых специалистов» (преимущественно, правда, в области «менеджмента парикмахерского искусства»), которые по большей части не имеют даже смутного представления, в какой именно сфере им предстоит трудиться хотя бы в самое ближайшее время. То есть каждое лето в деиндустриализированной и оттого стремительно люмпенизирующейся стране высшие учебные заведения выбрасывают в жизнь всё новые волны потенциальных маргиналов без чёткой специализации и чётких планов на будущее.

Белорусское же общество, в отличие от российского, маргинальным не является. И сохранившаяся практика обязательного распределения выпускников-бюджетников (на два года) плюс не разрушенная, функционирующая экономика позволяют сохранять это положение. Да, распределение, то есть гарантированное государством трудоустройство после завершения курса обучения касается только бюджетников, то есть тех, кто учился за государственный счёт. Студенты-платники и выпускники частных коммерческих вузов этой привилегии лишены. Но и бюджетных мест в стране больше, чем у нас. И коррупция в образовании почти отсутствует. Рассказы о том, что в российских вузах зачастую процветает махровое взяточничество и едва ли не полная профанация учебного процесса, вызывают у граждан соседней страны как минимум удивление.

Вообще система социальных гарантий в Белоруссии унаследовала очень многие советские черты. Доступность бесплатной медицины (страна держит одно из первых мест в мире по количеству посещений врачей на одного жителя), почти полное отсутствие безработицы, низкая стоимость коммунальных услуг и вообще низкие цены (на транспорт, на продукты и т. д.), реальная возможность обзавестись собственным жильём, взяв вполне доступный долгосрочный кредит — всё это несданные завоевания социализма.

И, что характерно, брюзжания, проявления недовольства социально-экономической системой страны её гражданами тоже унаследованы от советской эпохи.

«В наших колхозах низкие зарплаты», — нередко доводилось мне слышать от собеседников.

«Но, несмотря на это, у вас есть колхозы (теперь, правда, они называются СПК), есть на селе хоть какая-то работа и зарплата, — возражал я. — А у нас в России нет ни того, ни другого, ни третьего. Ещё остающееся в сёлах население лишь массово спивается и о ваших колхозах-СПК может только мечтать».

«Cложно устроиться на престижную и высокооплачиваемую работу», — продолжали они.

“Но вам практически обеспечена хотя бы какая-то работа вообще. Причём, что особенно важно, не только в столице, но и в провинциальных городах, — отвечал я. — А в России есть две столицы плюс нефтедобывающие регионы, да и там вследствие кризиса проблема безработицы стоит достаточно остро. Большая же часть остальной страны гораздо более походит на зону социально-экономического бедствия».

«У нас скучно жить. Всё уж слишком стабильно, ничего не происходитм.

Хотя вопрос с работой, безусловно, непрост. С одной стороны, она вроде бы доступна, и сами жители Белоруссии признают, что для того, чтобы не трудоустроиться, надо быть либо инвалидом, либо идиотом. Но с другой, немалое недовольство вызывает широкое распространение так называемой контрактной системы. При которой работодатель после истечения срока контракта вправе односторонне не продлить его без объяснения причин.

Также, кстати, вызывает определённые вопросы и ситуация с отсутствием трудовых мигрантов. Да, пока их нет. Но руководство белорусского МВД активно лоббирует закон о начале их ввоза. По самым радикальным проектам, квота может быть установлена чуть ли не в два миллиона. И если такой закон в будущем и вправду будет принят, то прощай, белая славянская страна.

Белорусская политическая система также воспроизвела в себе немало черт советской эпохи. Однако в данном случае отнюдь не все из них являются лучшими.

СССР по своей природе являлся государством идеократическим, несущей конструкцией которого являлась именно коммунистическая идеология. Александр Зиновьев верно подмечал, что реальные достижения социализма, как это ни парадоксально, породили сильнейший же скепсис в отношении него. Миллионы людей медленно, но стабильно улучшая своё материальное положение, свои жилищные условия, въезжая из бараков и коммуналок в отдельные квартиры, одновременно начинали понимать, что, в сущности, это и есть тот реальный коммунизм, который и был построен на самом деле. И другой уже вряд ли будет. Обещанный же идеологами компартии скорый рай на земле отодвигался в далёкое туманное будущее — и всё большему количеству людей становилось ясно, что он недостижим.

Но Белоруссия, в отличие от СССР, идеократическим государством ни в коей мере не является. Политическое одиночество Александра Лукашенко во многом порождено ещё и тем, что, укрепив личную власть, он продолжает опираться лишь на бюрократический аппарат и силовые структуры. Нет даже ярко выраженной партии власти — ни аналога КПСС, ни даже российской «Единой России». Формирующаяся из чиновников «Белая Русь» уж слишком аморфна и безлика.

Да, по сравнению с Россией уровень коррупции в них на порядок ниже (даже гашники взяток практически не берут!) — поэтому политическая ставка на чиновников и силовиков не является столь губительной, как в случае с Россией. И благодаря реально проводимой антикоррупционной политике отсутствуют резкие контрасты в уровне доходов между чиновниками и остальными гражданами. Образно выражаясь, в стране нет ни нищих, ни олигархов.

Но это же обстоятельство делает президента заложником системы. При отсутствии чётко выраженной национальной идеи (я уже не говорю об идеологии) он, по сути, остаётся едва ли не единственным гарантом поддержания стабильности и благополучия государства. Едва ли не главная скрепа государственных структур — не идея, а личный авторитет «батьки». И если в 90-е годы режим Лукашенко ещё был готов к диалогу с различными слоями общества, то теперь, укрепившись и во многом окостенев, он и не ищет себе союзников внутри страны. Полагая, видимо, что очередной успех на выборах ему обеспечен. В подобных условиях стабильность рискует обернуться застоем с малопредсказуемыми сценариями развития событий в случае ухода президента от власти.

Оппозиция в Белоруссии на сегодняшний день малочисленна. Даже Белорусский народный фронт (БНФ), чьи многотысячные митинги некогда сотрясали площади Минска, сегодня всё более напоминает откровенных политических аутсайдеров. С риторикой и политическими устремлениями, практически никак не изменившимися со времён первой половины 90-х годов.

В этом я смог лично убедиться в ходе личной встречи с нынешним лидером БНФ Алексеем Янукевичем, который вполне может стать кандидатом от оппозиции на предстоящих менее чем через год очередных президентских выборах. Глава белорусских националистов любезно согласился ответить на вопросы российского журналиста в своём партийном офисе, который, кстати сказать, официально функционирует в центре Минска.

Игорь Бойков: — Господин Янукевич, в чём заключаются ваши основные претензии к действующей власти?

Алексей Янукевич: — Их три. Во-первых, это неэффективная экономическая политика, которая выражается в сохранении государственного управления. Во-вторых, геополитическая ориентация: мы против крена в сторону России. Напротив, мы видим будущее страны в рамках интеграции в Европейский Союз и блок НАТО. И, в-третьих, мы против проводимой властями де-факто русской культурной экспансии. Мы за возрождение белорусского языка и культуры.

И.Б.: — А много сейчас в стране носителей белорусского языка? (За всё время пребывания в Белоруссии я практически не слышал белорусской мовы ни в Минске, ни в Бресте).

А.Я.: — К сожалению, нет. На белорусском языке говорит порядка 34 % населения. В их число входят некоторые сельские жители, а также национально ориентированная столичная интеллигенция. Для остальных же родной язык — русский (то есть для 66 % населения страны. И даже наш разговор с лидером белорусских националистов проходил на русском, без переводчика — И.Б.). Но в случае нашего прихода к власти он утратит статус государственного.

И.Б.: — Вы упомянули о неэффективной экономике. Но по сравнению с той же Россией она суперэффективна.

А.Я.: — Это обманчивое впечатление. Скрытая безработица всё равно есть. Кроме того, мы за малый и средний бизнес, за приватизацию государственных предприятий.

И.Б.: — А вас не пугает пример России, проведение приватизации в которой привело к масштабной социально-экономической катастрофе 90-х?

А.Я.: — Да, конечно, этот печальный опыт учитывать необходимо. Но будущее всё равно за рыночной экономикой. Все наши европейские соседи — бывшие страны социалистического лагеря — пошли по этому пути. Значит, и мы должны.

И.Б.: — Стремление вступить в ЕС и НАТО тоже продиктовано этими причинами?

А.Я.: — Да, все наши восточноевропейские соседи присоединились к этим структурам. Мы не должны оставаться в стороне, нейтралитет — не наш путь.

И.Б.: — Но той же Латвии членство в ЕС и НАТО счастья не принесло. Страна фактически банкрот.

А.Я.: — Ну, не спешите. Нельзя оценивать итоги членства по итогам всего лишь десяти лет (Вот интересно, каковыми они будут через двадцать — от Латвии вообще хоть что-нибудь останется? — И.Б.).

И.Б.: — Как я понял из ваших слов, в случае прихода БНФ к власти договор о Союзном государстве с Россией будет пересмотрен?

А.Я.: - Безусловно. Союзное государство и вообще союз с Россией не соответствует нашим интересам. Кремль продолжает традиционную имперскую политику и продолжает рассматривать Россию в качестве империи. Яркий тому пример — русские танки в Грузии в августе 2008-го. Нас это, как минимум, настораживает. Россия — угроза нашим интересам.

И.Б.: — Но если вашим интересам соответствует союз с Западом, то, вероятно, вы получаете от него поддержку?

А.Я.: — Политическая поддержка в евроатлантическом блоке есть. Я в 2006 году встречался с Джорджем Бушем, тогда ещё действующим президентом. Встречался с Карлом Бильдтом — главой шведского МИДа. Мы обсуждали с ними ситуацию в Белоруссии и, должен сказать, интерес друг к другу у нас взаимный.

И.Б.:— Но, помимо моральной, есть и поддержка иного рода. В конце 90-х из Белоруссии высылали американских дипломатов, ходивших вместе с вами на шествия БНФ.

А.Я.: — Ну, это преувеличение. Хотя не скрою, иностранные дипломаты следят за развитием политической ситуации в стране. И приезжают на наши акции. Хотя лично в них, конечно же, не участвуют — наблюдают из машин или с противоположной стороны улицы.

И.Б.: — А в Белоруссии какие-либо силы видите в качестве своих союзников?

А.Я.: — Мы сотрудничаем с рядом оппозиционных организаций. В частности, с Белорусским незалежнеским блоком (БНК), с христианскими демократами. В общем, будем пробовать раскачать ситуацию к выборам.

Вот такая в Белоруссии ведущая оппозиционная сила. Хотя применительно к современному БНФ слово «ведущая» следует взять в кавычки. В отличие от той же Украины, где совершенно очевиден цивилизационный раскол по линии «Восток — Запад», и западенцы действительно представляют из себя определённую силу, в Белоруссии такого не наблюдается. Местные сторонники западного пути представляют явное маргинальное меньшинство, которое даже при прямой поддержке ЕС и США (в разговоре со мной Янукевич явно поскромничал — евроатлантистский блок подпитывает его партию отнюдь не святым духом, особенно в преддверии выборов) не может всерьёз раскачать ситуацию. События весны 2006 года показали, что для местных оппозиционеров Майдан — несбыточная мечта. К тому же откровенно антироссийская и прозападная ориентация белорусских националистов не может найти широкий отклик в стране, где во Второй мировой войне от рук вермахта и СС погибла четверть населения, а 2/3 сегодняшних её граждан считают русский язык родным.

Однако слияние с современной Россией для Белоруссии тоже не выход. Объединиться именно сейчас, с такой Россией — это ведь не только утратить собственную независимость. Последствия подобного шага для Белоруссии могут оказаться гораздо более пагубными. Речь пойдёт о демонтаже социального строя — главного достижения “батьки”. Причём весьма быстром.

Хорошо, что в соседней стране это понимают очень многие, начиная от руководителей государства и заканчивая рядовыми гражданами. Которым, как, впрочем, и нам, для того чтобы ощутить существенную разницу, достаточно просто пересечь российско-белорусскую границу. Причём если наши люди, особенно те, что попали в Белоруссию впервые, восторгаются, то их граждане по приезду в РФ всё больше ужасаются. И белорусская девушка-милиционер, сделавшая мне замечание за распитую во дворике бутылку пива, в день московских взрывов в метро могла позволить себе беззаботно называть шахидок «шахерезадами» — ведь её страна уже шестьдесят пять лет счастливо не знает, что такое война.