Иллюзия благополучия растаяла, не могла не растаять. Террор, якобы отжатый на периферию и там добиваемый, опять вернулся в мегаполисы.
Пока длится очередное толерантное камланье о том, что террористы не имеют ни национальности, ни религии, важно задаться вопросом: чего же из двух они не имеют в первую очередь?
Я убеждена: первична религия, хотя бы потому, что национальный фактор варьируется, между тем, как религиозный неизменен. (Наличие среди «черных ястребков» одного армянина — скорее курьез). Религиозный фактор направляет в единое русло многие весьма различные этнические группы, по отдельности никак не способные причинить нам стольких бед.
Нынешняя, уже давно потихоньку занявшаяся Третья Мировая — религиозная война.
Несущественно, что религиозную природу данной войны не осознают жертвы (а они ее не осознают — процентов на девяносто девять); существенно, что ее осознают нападающие.
Нынешняя черная полоса началась в ноябре — убийством священника Даниила Сысоева. Тогда произошло, по сути, ключевое властное предательство. Сверху прозвучало: «Перед лицом закона убийство священника ничем не отличается от убийства бизнесмена». Еще тогда я писала: это ложь. Убийство священника (во время службы) отличается от убийства бизнесмена не в каком-нибудь возвышенном этическом смысле (об этом мы даже не говорим, это, так сказать, лирика), но именно с точки зрения закона. Потому, что убийство бизнесмена, с точки зрения закона — это убийство, а убийство священника — это убийство плюс акт кощунства в отношении религии титульного большинства. В государственном смысле вышеприведенное высказывание суицидально. Нас проверили на вшивость и степенью вшивости остались вполне довольны.
Чем дальше, тем больше ухудшалось положение. Попытки найти «альтернативных» террористов, когда был взорван «Невский экспресс» — еще одно проявление слабости, тоже, надо думать, предпринятое ради «сохранения стабильности в обществе». А сейчас, ночью, когда я пишу эту статью, только что выскочили свежие новости: Патрушев нашел какой-то «грузинский след». Только что обнаружил и сразу в Сеть.
Помилуйте, у грузин не может быть института смертниц, им неоткуда взять обслуживающую такой институт идеологию! Нет, я, конечно, соглашусь с тем, что при экстренной государственной необходимости кто угодно сможет загипнотизировать, накормить психотропами, обработать человеческий материал безо всякой религии и идеи. Но какая экстренная государственная необходимость может быть у Грузии в столь безумном преступлении? Для них — безумном, ибо, вскройся такое, никакой Обама не защитит.
Зато для «стабильности в обществе» куда удобнее перевести стрелки на и без того неприятную и враждебную Грузию. С какой неприличной быстротой выскочило страшное обвинение! Казалось бы, в области международных отношений надо десять раз проверить, а потом делать подобные заявления. Но если рассматривать эту «версию» как отвлекающий маневр, то все очень даже складно. С Грузией все равно отношения хуже некуда, а вот «не обидеть» наших «сограждан» с Северного Кавказа куда важнее. Отсюда и «сопровождавшие шахидок женщины славянской внешности» появились.
Кстати, я вполне могу поверить и в славянскую внешность. Около моего дома — большой магазин. Стою я как-то в очереди к кассам, а передо мной — два хиджаба. И из каждого хиджаба торчит вполне славянский курносый нос. И болтают меж собой хиджабы по-русски. (Тележки доверху забиты дорогими покупками, за подолы цепляются мал-мала меньше уже не очень славянского вида). Внешность может быть любой — славянской, грузинской, алеутской. Но если на голове хиджаб, это уже не имеет никакого значения.
Я менее всего склонна отрицать этническую составляющую экспансии, я только настаиваю на религиозной ее доминанте. И осознавая религиозную доминанту, мы должны мыслить категориями религиозной войны.
А в категориях религиозной войны мы на полгода отстали там, где важен каждый час. Еще в ноябре власть обязана была адекватно отреагировать на убийство на религиозной почве. Знакомая журналистка рассказала мне выразительный эпизод (работает она в правительственной газете). Она написала текст по убийству отца Даниила, сопроводила его фактами предшествующих убийств священников на Кавказе. Текст «прошел». Вот только когда его опубликовали, у девушки челюсть отвисла. Начальство сочло нужным слегка «дополнить» статейку. Абзацем о том, что «от рук преступников часто гибнет и мусульманское духовенство». Оно, конечно, очень может быть, да только с такой изощренной полуправдой не нужна никакая ложь. Можно ли вообразить, чтобы какому-нибудь особо активному мулле приходили угрозы от православных: «Не перестанешь, такой-сякой, окручивать русских дур в хиджабы, мы тебе вынесем анафему на физическую ликвидацию!» Это нонсенс, это бред. А отец Даниил, активный и успешный миссионер среди мусульман, получал фетвы. То, что физическое истребление религиозных оппонентов немыслимо и невозможно в системе православных ценностей, для нас естественно и нормально. Беда в том, что в глазах религиозных оппонентов это воспринимается не как духовная высота, а как слабость — со всеми вытекающими последствиями. И выправлять дисбаланс тут должна, обязана система правоохранительная, государство, власть. Если власть не суицидальна, она обязана была жестко отреагировать на кощунство в отношении религии титульного большинства. Она обязана была выстроить и перетрясти всю московскую «умму». Страшно было нарушить «стабильность»? Что за убогая чушь. Четкий и решительный акцент на том, что невиновным и законопослушным нечего бояться, скорее эту «стабильность» бы укрепил.
«Самосудов» они опасаются, как же. Разве был хоть один факт самосуда-погрома в 1999 году, когда вещи впервые назвали своими именами? Было другое — доверие к власти. А сегодня призыв «искать в канализации» смотрится как жалкая самопародия на десятилетней давности призыв «мочить в сортирах».
Английский писатель Дик Френсис сравнил психологию преступника с психологией ребенка. Ребенок не способен сопереживать чужой боли, угроза шлепка является для него куда более веским аргументом, чем длинное нравоучение, взаимоотношения он строит, меряясь на «слабо».
С нашей властью весь год усиленно меряются на «слабо». И сказать, что она постоянно проигрывает — недооценить катастрофичность положения.
Чудовищную трагедию несколько дней заливают каким-то постыдным информационным бредом. Отовсюду вдруг пошло: «А таксисты наживались!» Прошу прощения, но убийцы все-таки не таксисты. И даже не оппозиция, хотя последнюю уже практически открыто ставят на одну доску с террористами.
Еще один слив — «заграничное финансирование». Ну да, были времена, когда на войну в Чечне открыто собирали деньги в центре Лондона. Но за последние лет семь мы вбухали в Северный Кавказ столько «толиких», что уже вполне способны оплатить теракт против наших друзей и близких из собственного кармана.
Да, есть своя логика в шумных воззваниях единороссов: в критические моменты народ и власть должны сплотиться, негоже «раскачивать лодку в шторм». Вот только работает это лишь при условии уверенности народа, что лодку не ведут строго на рифы.
Озабоченная взаимоотношениями с «уммой», власть слишком явно демонстрирует, что хочет от докучливых русских туземцев одного: чтоб не собирались в количестве больше трех.
Кризис доверия назревал уже давно, но в полной мере отразился в зеркале нынешнего страстного понедельника. Страну отбрасывают лет на пятнадцать назад, когда людям вообще не было понятно, надо ли ее защищать.
