В центре многих сегодняшних теоретических споров дожит вопрос о соотношении российской истории и общемировой цивилизации. Специфика исторического развития России более или менее очевидна: она и в относительно позднем принятии христианства и в относительно позднем развитии государственности, в огромной роли идеологических оснований жизни общества, в персонификации власти, тяге к лидерству харизматического типа, прохладному отношению общественного сознания к правовым нормам, более низкой роли материальных стимулов.
Из этих фактов разные идейные течения делают подчас полярные выводы: одни говорят об "особом”, ни с чем не сравнимом пути России и утверждают о неприменимости выводов западной науки, сделанных на основе изучения иных стран, другие полагают, что Россия развивалась и развивается на обочине мировой цивилизации, ее опыт и традиции есть некая помеха, в течении столетий затруднявшие и затрудняющие ей приобщение к этой цивилизации.
Исследуя вопрос, мы безусловно должны признать, что, во-первых общество, может решать стоящие перед ним задачи лишь посредством того политического инструментария, который создан в ходе истории и имеется в наличии, во-вторых, что любое общество в значительной степени зависит от имеющихся традиций, при привычек и ценностей. Вместе с тем, очевидно, что при всем отличии отечественной истории, она в общих чертах соответствует этапам развития других стран. Раннее феодальное единство и феодальная раздро6ленность, сословная монархия и абсолютизм, развитие промышленности и буржуазии, падение абсолютизма и демократическая революция, решение аграрного вопроса и эгалитаристская тенденция, воплотившаяся в Октябрьскую революцию - т.е. опыт создания социального государства. Поэтому правильно говорить о специфическом развитии России в рамках общемирового развития, при этом, учитывая, что Россия не только находилась под влиянием мировой культуры и цивилизации, но и существенно влияла на него, на разных этапах определяя повороты мировой истории.
Россия не только одна из составных частей, но один из немногих определяющих факторов мирового развития: прикрытие Европы от Ордынского нашествия, разгром Левонского ордена, постоянное сдерживание Османской империи, практическое уничтожение Швеции как мировой державы, поражение Наполеоновской империи - республики, поддержка революции в Америке, спасение мира от фашизма, создание первой в мире плановой экономики, в значительной степени принятой для использования наиболее передовыми Западными странами. Наука и искусство - вот некоторые из примеров.
Среди факторов, определивших своеобразие развития России можно выделить следующие.
Пульсирующий ритм жизни древних славян, чередовавших паузы земледельческих оседлых периодов с походным ритмом, когда они вырывались за собственные границы и в географическом и в смысловом планах. Эта двойственность определила отсутствие склонности к постоянно-размеренному развитию, отсюда - чередование периодов опережения остального мира и отставания от него.
Формирование русской нации не путем выделения этнически культурного начала из общецивилизационного поля единой религии, что имело место во многих иных странах, особенно Западной Европы, а путем объединения разнородного этнического начала религиозно-цивилизационным смысловым полем православной религии. Религиозная идея последовательно выступает как интегрирующее старорусскую народность начало, как мобилизующий момент противостояния агрессии, как фактор преодоления феодальной раздробленности.
Рациональная идея выступает в форме религиозной, но сама религия во многом утрачивает характер отрешенности от мира, во многом слившись с язычески непосредственным славянским мироощущением, схожим с мироощущением античности. Она развивается во многом опережающими темпами по сравнению с развитием нации и государства, которые как бы приобретают облик вторичного производного от нее.
Отсутствие жестких границ, подвергающихся постоянному фиксированию географическим или иногосударственным факторами ведет к отсутствию постоянного ощущения границы с миром, порождая поиск осмысленности, поиск собственного впечатывания в окружающий мир, а стало быть как бы постоянный поиск высшей истины, поиск особой предназначенности, поиск истины, возможно, скрытой от остального мира, который находит свое воплощение сначала в «единственном в мире православном государстве», а затем - в «единственном в мире государстве рабочих и крестьян».
Соответственно, вся духовная традиция России -некое противостояние найденной истины и поиска истины. Состояние найденной истины противоречит пульсирующему ритму жизни. Общество постоянно в преддверии или в состоянии раскола, причем делиться не на активную и пассивную часть, а на активную часть, обращающуюся к поиску, и активную часть, отстаивающую найденное.
Состояние найденной истины поддает восприятие достигнутого, как конечного, что блокирует многие естественные эволюционные механизмы и приводит к отставанию, отставание порождает потребность в отрицании и новом поиске - за всем стоит обычный механизм развития, но в его действии через сознание претворяющийся не в плавных, а в конечных, абсолютизированных формах.
В итоге, национально-мобилизующая идея выполняет роль ускорителя развития с одной стороны, и интегратора иных ценностей, не включенных в ранее найденную целину.
Начав свое развитие с естественно-хронологического отставания Россия постоянно совершает рывок в развитии - и вновь замирает, найдя искомое. То есть, может быть, главная особенность России - интеграция мировой культуры. Соответственно в Российскую традицию накрепко вплетены такие начала, как мессианство, эгалитаризм, радикализм.
Все эти начала предопределены исходной идентификацией, базирующейся на отношении «к высшей истине».
Собственно, высшая истина и ее поиск – это некие центральные начала в самоощущении и принятом способе самореализации того, что иногда называют «русской цивилизацией».
Другие народы могли идентифицировать себя по месту проживания, «русские» не били в полной мере детерминированы географически, сталкиваясь сначала в своей миграции с разными культурно-цивилизационными началами – и позже сталкиваясь с ними и в силу обширности и подвижности своих границ, «русское начало» идентифицировало себя особым способом (который впрочем исторически есть не свидетельство особо избранности, но некая историческая случайность).
Этот особый способ заключался в том, что в неком историко-цивилизационном алгоритме после самим этим началом задаваемого вопроса «Кто мы есть?» - рождался ответ: «Мы есть те, кто призван познать истину, выявить эту высшую истину из множества частных истин, принадлежащих разным встреченным нами народам». Но далее, в силу принятой и выработанной открытости и комплиментарости к иным встреченным, возникало продолжение ответа: «Мы те, кто познает истину, сохранит ее и подарит ее всему миру».
Позже это проявилось в отношениях данного начала с двумя идеократическими оформлениями: православием и коммунизмом.
Но если исходная сущность начала определялась как отношение с высшей истиной, в котором пребывает и все начало и каждый его представитель, то единственная мера, определяющая сущность, темперамент, и социокультурный код начала и его представителей, как было указано раньше троякая.
Во-первых, в отношении к истине доминирует не привилегия ее познания, а триединая обязанность познания, сохранения и передачи.
Описанное социокультурное начало ощущает себя звеном, призванным соединить Истину и все человечество, подарить ее всем народам, приведя их к счастью и гармонии. И свой дар миру, начало готово сделать и чувствует в этом свое призвание и служение.
Отсюда, кстати, разлитая в истории готовность всегда откликнуться не то что и на призыв, а на любую открывающуюся возможность несения справедливости и освобождению любых субъектных проявлений исторических и социальных проявлений: православных в иных странах, негров в Америке, братьев-славян, «страдающих буров», наконец – мирового пролетариата.
Что, собственно, и образует первый. мессианский феномен.
Второй, вытекает во многом как из изначального, так и из последнего.
Высшее есть истина. Любой из нас, любой человек есть в сути своей отношение с истиной, измеряемое последней. Раз так, то в отношении с истиной все люди равны. А раз истина есть высшее, следовательно – по значимости постоянное, то значимость каждого отдельного начла есть та же константа, то есть – все люди равны, поскольку все меряются отношением с истиной, все равны в отношении к бесконечному.
Раз все люди равны – то элитизм отвергается по определению. Всеобще равенство – есть эгалитаризм. Не может быть лучших людей и худших людей. не должно быть отдельно несчастных и счастливых. НЕ может быть имущих и неимущих, не может быть старших и младший – иначе как если противное не кроется в искажении отношений с истиной.
Люди могут быть разделены лишь на познающих, овладевающих истиной – и еще не познавших ее. Тем кто не успел познать истину – истина должна быть открыта ее носителями, а СМИ они приведены к эгалитарной гармонии. Те, кто не принимает данное эгалитарное начало – не хочет мерить себя отношением к истине, не хочет познавать и принимать ее – и потому они есть начало противное самой истине, начало встающее на ее пути. Все люди равны перед истиной – и тот, кто не признает последнего, не признает себя и человеком.
Что собственно и есть второе существенное начало – эгалитаризм.
Третье начало – также атрибутативно высшее истине.
Если истина есть и она одна – то не может быть другой. Нельзя служить двум богам одновременно. Следовательно, нельзя принять две истины – а раз так, то то, что претендует на роль истины, называет себя так, но таковым не признается – совершает кощунство. Само оно есть покушение на истину, то есть преступление границ самоидентификации, оскорбление их. А потому, данное самозваное начало – должно быть уничтожено и изничтожено, как нарушение мировой гармонии.
Истина одна. И потому не может быть соединения двух претендующих на истину начал – одной должно быть принято, второе отброшено.
При этом если одно начало ранее претендовало и находило удовлетворение своей претензии на истину – то при открытии своего несовершенства – что вытекало из ситуации противостояния состояния найденной истины с необходимым состоянием ее поиска, старая истина приобретает качество раскрытого обмана, разоблаченного самозванца. Она как таковая не может быть сохранена уже и частично – потому что ее частичное сохранение требовало бы частичного сохранения обмана, лжи.
Она должна быть разоблачена и низвергнута окончательно, то есть – радикально.
Таким образом, и определялась новая сущностная триада, формировавшая конфигурацию социокультурной и поведенческой, миропреобразающей детерминанты цивилизационного начала, первоначально выступавшего перед историей как «русское начало»:
Мессианство, эгалитаризм и радикализм.
Одновременно, при всех своих общих качествах, выступающих как единых носитель сугубо рационального отношения к миру и жизни.
