Пока оппозиция эмоционально, но малодейственно протестовала против того, как были проведены выборы 11 октября 2009 года, а власть малоубедительно уверяла, что последние прошли честно и законно – россияне определялись со своим отношением к тому, что произошло в этот день.
И эта оценка, судя по данным Левада-центра оказалась достаточно далека как от эмоциональности оценок оппозиции – таки от апологетических заявлений власти.
Для начала – если говорить в целом по регионам, где выборы проводились, конечно, ни о какой 66 %-ной поддержке «Единой России» речи идти не может. Все это – фикция.
В целом за «ЕР» на этих выборах голосовали 24 % граждан. То есть, если по официальным данным заявляется о том, что две трети граждан поддерживают «партию власти», то по социологическим данным ее не поддержали на выборах три четверти.
Это – вообще показатель того, насколько те или иные властные утверждения можно считать достоверными. Пока получается. что современная российская власть и официоз – это нечто пропаганды в сказке о Джельсамино: если власть утверждает, что кошка белая, то есть все основания предполагать, что, во-первых. она черная, а во-вторых – что это не кошка, а собака. И уж в первую очередь это относится к избиркомам разных уровней, их общему руководителю Чурову, и представителям «Единой России» - людям типа Грызлова, Володина, Исаева и им подобным.
При этом понятно, что низкая явка на выборах и эти 24 % превращает в значительно более весомый результат. Если говорить, скажем, как было объявлено в Москве, о явке в 35 % – то на этом фоне 24 % действительно превращаются примерно почтив две трети. Только даже в этом случае не приходится говорить о том, что «ЕР» пользовалась бы поддержкой большей части общества – на всякий случай стоит вспомнить, что 24 % – куда меньше, чем поддержка КПСС примерно в 1989 году.
Но тут есть и еще один важный момент. Да, можно признать, что 24 % признающихся в голосовании за «ЕР» по данным социологов в переложении на 35 % явки объявленной. Скажем, по Москве – действительно дает две трети от участников выборов. Но те же социологические данные дают совсем другую явку: согласно им, о неучастии в выборах заявили 48 %, еще один % выбросил или испортил бюллетень. То есть, по этим данным мы должны говорить о явке не в 35 %, а примерно в 50 %. А в переложении на последние, «ЕР» могла набрать лишь около 48 % (24*2). То есть – не получала абсолютного большинства даже от пришедших голосовать.
Тут получается следующее.
Как уже говорилось, от всех избирателей, о социологическим данным за «ЕР» голосовали 24 %. За КП РФ – 6 %. За «Справедливую Россию» - 4 %. За ЛДПР – 4 %. Все остальные партии по этим данным получили 1 % и менее, 11 % голосовали не за партии, а за конкретных кандидатов.
Если мы предполагаем, что явка была, как и следует из социологических данных, порядка 50 %, то результат «ЕР» - ок. 48 %, менее половины. Результат КП РФ – порядка 12 %. «Справедливой России» - 8 %, ЛДПР – тоже 8 %. То есть, в этом случае в данное гипотетическое заксобрание должны были бы войти все 4 партии. И оппозиция вместе получала бы 28 % голосов. И ни о каких двух третях поддержки партии власти речи идти не могло бы.
Но если предположить, что явка была действительно такая, какая требовалась бы, чтобы 24 % реальной поддержки обернулись двумя третями поддержки «активной» - то есть 35 % (68 % поддержки), то и у оппонентов результат должен был бы оказаться существенно выше. У КП РФ – 17 %, у «Справедливой России» и ЛДПР – по 11 %.
То есть правдоподобными можно было бы считать два варианта – один, когда ЕР имеет две трети, но и оппозиция получает за 10-15 % еолосов, а не те проценты, которые ей выделили подручные Чурова. Второй. Когда оппозиция имеет меньше – но все равно проходит в местные парламенты, а «ЕР» не собирает абсолютного большинства. Результаты же объявленные властью – просто не соответствуют социологической реальности. Чуровцы взяли результат «ЕР» из одного варианта, а результаты остальных – их другого – и последние еще и уменьшили.
И получилось то, что получилось –явно неправдоподобная картина.
И если относительное большинство – 36 % против 22 % говорит о том, что оно довольно результатами выборов в своем регионе, то 35-ти 5 эти результаты просто неизвестны. А если довольны итогами едва одна треть – то можно себя утешать тем, что откровенно недовольна лишь одна пятая – но только опираешься то ты всего на одну треть имеющихся в наличии.
С уверенностью утверждают, что на выборах не было нарушений – лишь 28 % граждан. Остальные – власти в целом верить не расположены.
Замечательно выглядят ответы граждан на вопрос, чего они ждут от работы избранных органов представительной власти: 10 % вечных идеалистов верят, что данный состав работать станет лучше, 7 % - что станет хуже. 15 % полагают, что данные органы как не работали, так и не будут работать, 15 % - затрудняются с ответом. А большинство (54 %)уверено все просто останется по прежнему…
И лишь 40 % опрошенных так или иначе полагает, что прошедшие выборы отражают мнение населения России.
Граждане не верят мнению власти о том, что выборы прошли честно – и не доверяют ни их результатам, ни их организаторам, ни их победителям.
Хотя и не готовы разделить с оппозицией экспансивность ее реакции на прошедшую массовую фальсификацию.
Общество уже не верит власти – но еще не верит и оппозиции, во всяком случае – нынешней.
Это можно характеризовать как ситуацию пассивной нелегитимности. Обычно в околополитическом обиходе термин «Легитимность» с некоторых пор стал трактоваться как синоним слова «законность». На деле это не так – легитимность – это согласие масс на подчинение данной власти. Власть может быть законна – но уже нелегитимна, точно также – как она может быть незаконна – но легитимна.
Важно даже не то, были выборы сфальсифицированы, как считает оппозиция или они были законны – как заявляет власть. Существенно другое. То, что заявления власти о законности проведения выборов – уже не могут погасить нарастающее в обществе мнение о нарушениях на выборах. Общество уже не доверяет власти – и если власть, скажем, почему либо вопреки обыкновению в это раз говорит правду (хотя оснований так думать, в общем-то, нет) - то еще страшнее, что общество ей все равно не верит. То есть общество еще не достаточно раздражено, чтобы прямо указать власти на дверь – но уже достаточно разочаровано, чтобы не верить ни одному ее слову.
