Ресурсы духовного возрождения

Главные задачи духовного оздоровления человека в России определяли русские философы:

«Если России суждено ещё возродиться – чудо, в которое, вопреки всему, мы хотим верить, более того, в которое мы обязаны верить, пока мы живы, – то это возрождение может быть теперь лишь подлинным воскресением, восстанием из мёртвых с новой душой, к совсем иной, новой жизни. И первым условием этого возрождения должно быть полное, окончательное сознание, как всей глубины нашего падения, так и его последних, подлинно-реальных духовных причин… Подобно утопающему, который ещё старается вынырнуть, мы должны отрешиться от головокружительного, одуряющего подводного тумана и заставить себя понять, где и как и почему попали в эту бездну» (С.Л. Франк).

«Надо почиститься. Надо освободиться от власти бредовых идей. Надо следить за своим душевным и духовным здоровьем, бороться с безумием, подстерегающим людей, слишком долго и безнадежно страдавших» (Г.П. Федотов).

Уто­пич­но на­де­ять­ся, что по­сле де­ся­ти­ле­тий бес­па­мят­ст­ва, лжи и на­си­лия че­ло­век и народ восстанут в одночасье. Процесс возрождения трагически противоречив: старое и новое смешаны, приливы здоровья чередуются с острыми кризисами. С трудом восстанавливается историческая память, в которой ещё много провалов.

Первые осознанные фразы пробиваются через невнятное бормотание и могут чередоваться с бредом. Мы учимся отделять рецидивы идеологического помутнения от трезвого слова. Необходимо называть истину – истиной, а бред – бредом, хотя они могут произноситься одними устами. Попытки осознания мы вынуждены предпринимать в полузабытьи, самостоятельные шаги совершаем в полном изнеможении, в момент, когда болезнь ещё смертельна. Борьба с духовным помрачением тре­бу­ет упорства и тер­пе­ния, мо­би­ли­за­ции здо­ро­вых сил. Ис­точ­ник здо­ро­вья – в ду­хе на­ции, в бо­га­тей­шей куль­ту­ре и тра­ди­ци­ях го­су­дар­ст­вен­но­сти, в без­мер­ном дол­го­тер­пе­нии, тру­до­лю­бии и та­лант­ли­во­сти на­ро­да, в не­ис­ся­кае­мых ресурсах стра­ны.

Мы на­чи­на­ем стро­ить на пе­пе­ли­ще, протравленном за девяностые го­ды новыми яда­ми, но наше достояние – сохранившийся духовный фундамент Родины, дос­ти­же­ния тра­ги­че­ской ис­то­рии России. В развале можно различить признаки созидательных процессов. Об­ре­те­ние Ро­ди­ны на­чинается с очи­ще­ния сво­ей ду­ши, ду­хов­но­го са­мо­со­вер­шен­ст­во­ва­ния, которое и будет со­зи­дать по кру­пи­цам ду­шу Рос­сии. Николай Васильевич Гоголь работу «Нужно любить Россию» начал со слов: «Без любви к Богу никому не спастись». Без­от­вет­ст­вен­но­му и без­дум­но­му со­вре­мен­но­му че­ло­ве­ку жиз­нен­но важ­но вспом­нить о своём не­бес­ном про­ис­хо­ж­де­нии и все­лен­ской мис­сии. В се­го­дняш­нем ми­ре не ко­по­шат­ся ни­чтож­ные тва­ри (что вну­ша­ют нам все идео­ло­гии), но сте­на­ют веч­ные ду­ши. Пре­дель­но уни­жен­ный че­ло­век при­зван встать в пол­ный рост сво­его бо­го­по­доб­но­го дос­то­ин­ст­ва. Об­рес­ти па­мять веч­но­сти и взра­щи­вать в се­бе божественное на­ча­ло лич­но­сти, откровение ко­то­рого прив­нес­ло в мир хри­сти­ан­ст­во, – в этом за­лог вы­жи­ва­ния и спа­се­ния. Если не почувствует русский человек соратником Божиим, – не прорастет в нём чувство личной ответственности. – не проявится и потребность в активном служении Родине. Не­об­хо­ди­мо вос­ста­но­вить чувство соб­ст­вен­но­го дос­то­ин­ст­ва, ощущение ответственного служителя Божия, ува­же­ние дос­то­ин­ст­ва дру­гих как брать­ев во Хри­сте, правосознание и чув­ст­во лич­ной от­вет­ст­вен­но­сти.

Вла­сть духов зла от­ме­ре­на сте­пе­нью на­шей без­от­вет­ст­вен­но­сти и беспринципности. Мы обя­за­ны очи­стить­ся от остатков идей­но­го безумия, ра­зо­бла­чить ложь идеологий, осмыслить и раз­ру­шить ме­ха­низ­мы их па­ра­зи­ти­ро­ва­ния. Понять сполна – означает принципиально изменить образ жизни: судить себя по совести и реально жить не по лжи. Дик­та­ту­ра со­вес­ти – это не на­зва­ние конъ­юнк­тур­но­го спек­так­ля времен перестройки, а жиз­нен­ный прин­цип ты­ся­че­лет­ней ис­то­рии пра­во­слав­но­го на­ро­да: Вла­ди­мир Со­ловь­ев определял диктатурой совести сущ­ность рус­ско­го са­мо­дер­жа­вия. В истории Древней Руси потрясает способность русского сознания к глубокому пронзительному покаянию, стремлению искупить свою вину в служении Родине. Выбор своего исторического пути как своего рода патриотического послушания непонятен и недоступен нашим западникам.

Современный человек плохо воспринимает реальности долга, служения, его призывают бороться за «свободы». Творец соз­дал че­ло­века сво­бод­ным, но сво­бо­да – ве­ли­чай­шее бре­мя в ми­ре сем. Бог создал человека со­твор­цом, малым творцом бытия, от­вет­ст­вен­ным за всё в ми­ро­зда­нии. Сво­бо­да реализуется не в гор­де­ли­вом са­мо­ут­вер­жде­нии, а в сми­рен­но-дерз­но­вен­ном ис­пол­не­нии божественного предназначения, во­пре­ки все­му, что это­му про­ти­во­сто­ит. От­вет­ст­вен­ный ду­хов­ный труд ка­ж­до­го в соответствии с его при­зва­ниеми вос­пи­ту­ет «са­мо­сто­я­нье че­ло­ве­ка»(А.С. Пушкин), которое является залогом чес­ти и дос­то­ин­ст­ва. Сво­бо­да без­ус­лов­на и пер­вич­на как сво­бо­да внутреннего духовного самоопределения. Сво­бо­да – без­ус­лов­ная цель, но путь к ней тер­нист и до­лог. Ко­гда стремление к внешней свободе становится самодовлеющим, человек порабощается идо­лами свободы. Сво­бо­да в со­вре­мен­ном ми­ре по боль­шей час­ти по­ни­ма­ет­ся как ос­во­бо­ж­де­ние от обя­зан­но­стей и от­вет­ст­вен­но­сти. То­гда как она да­ро­ва­на для ис­пол­не­ния на­зна­че­ния. Толь­ко ориентация на духовную сущ­но­сть сво­бо­ды по­зво­лит вос­соз­дать ор­га­нич­ные нор­мы сво­бод по­ли­ти­че­ских, со­ци­аль­ных, эко­но­ми­че­ских. Ибо сте­пень внеш­них сво­бод определяется сво­бо­дой внут­рен­ней. Необходимо из­бегать вы­ро­ж­де­ния сво­бо­ды в свое­во­лие и раз­бой, как это бы­ло во всех со­ци­аль­ных ре­во­лю­ци­ях. Возрождающемуся обществу не следует спе­шить с борь­бой за по­ли­ти­че­ские сво­бо­ды, а стремиться воз­ро­ж­дать нрав­ст­вен­ные и ду­хов­ные дос­то­инства че­ло­ве­ка.

Диссидентское движение и борьба за права человека в советский период были не только нравственным противостоянием насилию, но и идейной платформой, которая повторяла старые заблуждения русской интеллигенции. Если мы вновь будем сводить свободу человека к «сумме свойств данной ступени органического развития» (Н.К. Михайловский); если откажемся признать религиозный стержень личности; если мы зло будем видеть только в экономических и социально-политических формах, то мы обречены на новые круги разрушений и страданий. Ибо созидать в этом мире человек способен только при опоре на духовные ценности. Борьба с внешними формами зла может быть успешной только в том случае, если исходит из внутреннего духовного подвига. Личность воспитуется не условиями жизни, а напряженным внутренним деланием. Религиозно наполненная душа ощущает свои земные права, осознав обязанности перед Богом и людьми. Каждый человек призван осознать свой онтологический статус: место в истории, в жизни народа, своё национальное призвание.

Полноценное государственное строительство зачинается в измерениях духовных:

«Государство, в его духовной сущности, есть ни что иное, как родина, оформленная и объединенная публичным правом; или иначе: множество людей, связанных общностью духовной судьбы, и сжившихся в единство на почве духовной культуры и правосознания… Право и государство возникают из внутреннего, духовного мира человека, создаются именно для духа и ради духа и осуществляются через посредство правосознания. Государство совсем не есть “система внешнего порядка, осуществляющаяся через внешние поступки людей”» (И.А. Ильин).

Соответственно, воссоздание Российского государства требует, прежде всего, возрождения духовности в человеке.

Поскольку тяжёлое наследие не оставило для этого органичных условий – ни традиций, ни общественных структур, ни кадров, – пришлось начинать эту работу в измерениях индивидуально-духовных и соборно-персоналистических. Прежде всего, необходимо формировать в обществе нравственно взыскательную атмосферу воспитания ведущего слоя. В этом велика роль творческих сословий. Рус­ская ин­тел­ли­ген­ция при­зва­на ис­ку­пить свой ис­то­ри­че­ский грех – от­крыть­ся Пра­во­сла­вию и рус­ской куль­ту­ре, чая­ниям на­ро­да и национальному служению. Воссозданный «об­ра­зо­ван­ный класс с рус­ской ду­шой, просвещенным ра­зу­мом, твер­дой во­лей» (прот. Сер­гий Бул­га­ков) будет способен нести в общество иде­алы на­цио­наль­но­го спа­се­ния.

Итак, наша судьба оп­ре­де­лит­ся в ду­хов­ных измерениях – преображением на­ших ду­ш. Труд­но по­ве­рить, но идей­ные блу­ж­да­ния не­сколь­ких де­сят­ков че­ло­век в XIX веке сдви­ну­ли ог­ром­ные ис­то­ри­че­ские пла­сты, пе­ре­вер­ну­ли Рос­сию и весь мир. На этом от­ри­ца­тель­ном при­ме­ре мож­но опо­знать за­кон исторической ди­на­ми­ки: глобальные дви­же­ния за­чи­нают­ся не в мас­сах и не на по­лях сра­же­ний, но в глу­би­не ду­ши человеческой. Мы при­вык­ли за­ме­чать идеи, ов­ла­дев­шие мас­са­ми и из­лив­шие­ся на ис­то­ри­че­ские про­сто­ры. Но всё за­кла­ды­ва­ет­ся на­мно­го рань­ше – в лоне творческих поисков человека. Об этом говорят и ученые:

«Каким будет общество, определяет в значительной степени мировоззрение, формируемое в первичных группах. Можно сказать, что те законы и институты, под сенью которых мы живем, это то, что уже сделано, готовый «продукт» работы прежних первичных групп и кругов общения, в определенной степени «отчуждённый» от произведших его людей… Когда всё начинает шататься и расползаться, когда хаос начинает наступать на социальный космос, тогда единственной силой, способной преодолеть этот процесс и вернуть космосу его стабильность, является личность со всеми социальными институтами, которые содержаться внутри неё в “снятом” виде (на уровне убеждений и архетипов), и с идеями о том, как эти институты действуют и как бы хорошо было, чтобы они действовали, то есть с тем новым динамическим моментом, который она может внести в данный космос» (Ксения Касьянова).

Духовное измерение истории открывает, чтона рубеже веков закан­чи­ва­ет­ся реа­ли­за­ция тех идей, ко­то­рые фор­му­ли­ро­ва­лись в Рос­сии в XIX сто­ле­тии. Подводятся ито­ги столк­но­ве­ния тех сил, ко­то­рые бы­ли при­ве­де­ны в дви­же­ние эти­ми идея­ми. И на­сту­па­ет но­вый ви­ток ис­то­рии, ко­гда фор­ми­ру­ют­ся но­вые идеа­лы. В решающие моменты истории перед народом и человеком открываются новые возможности: в них сходятся линии прошлого и закладываются начала грядущего.

Есть основания полагать, что Россия входит в историческое измерение, которое можно охарактеризовать как новое духовное самоопределение. На переломе ты­ся­че­лет­ия, увенчанного мученичеством, начинается новый эон в судьбе России. Современные по­ли­ти­че­ские события – день вче­раш­ний. В них об­ре­та­ют ис­то­ри­че­ские фор­мы те ду­хов­ные си­лы, ко­то­рые сло­жи­лись в про­шлом.

Духовная память народа передавалась десятилетими из поколения в поколение вопреки идеологическому террору и физическому истреблению е» носителей.

«Этот древний и могучий механизм поддержания культуры до сих пор спасает нас. Лидия Чуковская в своей книге “Процесс исключения” с удивлением констатирует факт: “В нашей стране противостоит лжи и фальсификации стойкая память, неизвестно кем хранимая, неизвестно на чём держащаяся, но упорная в своей кротовой работе”… Не через прессу (точнее – не только через прессу) передаются память, принципы, «социальные архетипы». Они передаются от человека к человеку непосредственно, лично и строго доверительно, то есть через систему неформальных авторитетов. И воспринимаются и хранятся на уровне и в сфере“я”. Чтобы изгладить такую память, нужно физически уничтожить человека: эту истину в своём параноическом безумии ясно видел Сталин. Только путём полного тотального физического уничтожения всех, кто может хоть в какой-то мере пользоваться авторитетом, можно блокировать процесс передачи культуры. И то, как показала история, только временно. Ахматова во второй половине 50-х годов со счастливым изумлением говорила: “Вот что значит великая страна. От них всё упрятали, а они всё открыли”. У каждого самого “маленького” убитого и замученного на каторге были друзья. А “имеющий друга имеет другого себя”… Наши друзья – это наше бессмертие здесь на земле, на нашей земле, где сейчас мы присутствуем в самом начале грандиозной борьбы за нашу культуру. Для того чтобы эта борьба имела хоть какие-то шансы на победу, она должна быть именно грандиозной» (Ксения Касьянова).

В течение страшных десятилетий сталинизма в глубинах жизни – церковной, духовной, семейной, в кругу друзей – куда не смог проникнуть идеологический контроль, – сохранялись и передавались подлинные духовно нравственные традиции, позволявшие отстоять человеческое достоинство в условиях всеобщей лжи и тотального насилия. И вот с пятидесятых годов в обществе начался малозаметный, но живительный процесс духовной кристаллизации. В немногочисленных неформальных группах (первичных группах, как говорят социологи) люди стремятся общаться и относиться друг к другу не по-советски, а по-человечески, по православному, культивируя в себе подлинно духовные качества. Это незабываемая атмосфера свободного общения, где тебя ценят не за твой статус, состояние, связи, должность, профессию, а за твои нравственные достоинства, за то, что ты – человек.

В.В. Вейдле в пятидесятые годы описывал подобную атмосферу дореволюционного российского общества:

«В России, по крайней мере, в старой России, было нечто, чего может быть уже нигде не свете нет: ощущение очень большой свободы, не политической, конечно, не охраняемой законом, государством, а совсем иной, происходящей от тайной уверенности в том, что каждый твой поступок твои ближние будут судить“по человечеству”, исходя из общего ощущения тебя как человека, а не из соответствия или несоответствия твоего поступка закону, приличию, категорическому императиву, тому или иному формально установленному правилу».

Именно неформальные первичные группы

«передают из поколения в поколение основу культуры данного народа – его архетипы и личностные качества. Кули утверждает, что «именно в них зарождается тот общепризнанный идеализм, который стремится выразиться в институтах», то есть в тех нормативно-культурных общественных системах, которые закрепляются посредством символов, “таких, как законы, конституции, билли и т.д.” Эти институты, хотя они кажутся человеку чем-то очень устойчивым, вечным, стоящим как бы вне его и над ним, в конечном счёте, складываются из бесчисленных человеческих влияний и под воздействием симпатий» (Ксения Касьянова).

Даже не сознавая этого, участники неформальных дружеских групп тяготеют к архетипам русского национального сознания: воздержанию, самоограничению, нестяжанию, смирению, правдоискательству, и в высших точках – к самопожертвованию. Они сеют горчичные зерна подлинной духовности, постепенно распространяют в обществе новую нравственную атмосферу.

«Борьба за поддержание и восстановление нравственности– эта “обречённая” борьба, которую невозможно довести до окончательной победы, – имеет для нас на современном этапе особое, совершенно неоценимое в историческом плане значение» (Ксения Касьянова).

В книге «О русском национальном характере», написанной в конце семидесятых – начале восьмидесятых годов, Ксения Касьянова приходит к выводу, что этот малозаметный процесс нравственного собирания имеет всеобщий смысл:

«Впервые за несколько столетий (со времен Возрождения) человек, так яростно самоутверждавшийся всеми средствами, так беззаветно веривший в свои силы и своё блистательное будущее, – возжелал смирения, выполнения моральных императивов и следования принципам воздержания. Может быть, впервые за всю свою историю человек этого захотел. Он почувствовал вдруг отвращение ко всем этим романтическим идеалам безгранично свободного сверхчеловека и пожелал возложить на себя моральные вериги. Он почувствовал уважение к настоящей морали, не той, которую… совершенная в своей уникальности личность имманентно порождает из себя, а к морали, которая представляет из себя “собрание правил банальных, но самых необходимых для жизни”. И он согласен вести за эту мораль “обречённую борьбу”, а побеждать он не хочет. Это совершенно новое и беспрецедентное движение в нашем общественном сознании… даёт возможность поработать конструктивно, на пользу нам самим, а именно – на внутреннюю пользу, на пользу сиюминутную, не для каких-то туманных мирских идеалов в необозримом будущем. Будущее перестает нас волновать. Мы всё больше осознаём невозможность и ненужность устраивать его по своему усмотрению. Нужно действовать в пользу добра – всегда и неизменно – и не покушаться подменять собой Провидение. Слишком жалкими средствами мы будем пытаться выполнять Его работу… Утверждение абсолютизации моральных императивов, признание необходимости возвращения человеку комплексов, чувства греха, чувства своей виновности, готовности и умения каяться, отказываться от своих намерений и планов в тот момент, когда ясной становится их несовместимость с моральными постулатами, – вот, по-видимому, то, что современный человек старается восстановить в процессе своего правдоискательства. Восстановление в своих правах принципа смирения как высочайшей добродетели было бы возвращением из небытия одного из ярчайших архетипов нашей этнической культуры».

Основная движущая сила ис­то­рии – духовное нравственное са­мо­оп­ре­де­ле­ние лич­но­сти. В твор­че­стве ге­ни­ев и пассионариев за­кла­ды­ва­ют­ся об­ра­зы це­лых эпох. Всё без­лич­ное, что это­му про­ти­во­сто­ит, – это анти-история, ибо раз­ру­ша­ет пре­об­ра­жаю­щий смысл ис­то­рии. И сегодня, в век не­ви­дан­но­го разврата и развоплощения человека, разгула масс, тор­же­ст­ва же­лез­ных за­ко­нов ис­то­рии, в эпоху тотального потребительства, ав­то­ма­ти­зи­ро­ва­нности – мир спасет от гибели праведное персоналистическое усилие: творческое слово, ответственный выбор, нравственный подвиг духовной личности. Со­бор­но-пер­со­на­ли­сти­че­ские прин­ци­пы бы­тия открывают, что бес­ко­ры­ст­ное слу­же­ние ис­ти­не не­мно­гих мо­жет ока­зать­ся спа­си­тель­ным для всех: «Не бойся, малое стадо! Ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12,32). Возрождение личности в России может опираться на уникальные духовные достижения русской истории и православной культуры, которые неуничтожимы и являются нашим спасительным наследством.

Это не оз­на­ча­ет жё­ст­кой предопределенности про­ис­хо­дя­ще­го. Всё мо­жет из­ме­нить­ся в лю­бой мо­мент, так как судь­ба че­ло­ве­ка зависит от направленности его воли. Мож­но спа­стись в по­след­нее мгно­ве­ние, а мож­но и рух­нуть на­ подъ­е­ме. Внутренне многое в России определилось, но будущие события, как всегда, окажутся неожиданными для современников.

Главное происходит именно тогда, когда ждущие перемен отчаиваются и перестают ждать. В попытках разгадать будущее мы склонны проводить аналогии с прошедшим, и отчасти это помогает. Но происходящее сейчас – исторически беспрецедентно, и мы должны быть готовыми к тому, что грядущее окажется ни на что не похожим. Отсутствие чувства ответственности за историю делает многих слепыми, погруженными в суету или апатию. Большинство не верит в возможность перемен и не замечает их, но поскольку они вошли в жизнь, склонно считать, будто так было всегда и не могло быть иначе. Необходимо преодолеть историческую апатию и открыться преображающей динамике истории. Момент выбора судьбы требует особого сосредоточения памяти и напряжения самосознания, взыскательной оценки прошедшего и углубленного осознания настоящего.

Ныне в об­ра­зо­ван­ном слое наметился про­цесс, об­рат­ный до­ре­во­лю­ци­он­но­му разложению начала ХХ века – ду­хов­ное со­би­ра­ние, нрав­ст­вен­ное сре­до­то­че­ние, ре­ли­ги­оз­ное вос­ста­нов­ле­ние. Этот процесс вы­де­ля­ет в ин­тел­ли­ген­ции сво­его ро­да ду­хов­ное брат­ст­во тех, кто стре­мит­ся ис­ку­пить ис­то­ри­че­скую ви­ну пе­ред на­ро­дом, кто пы­та­ет­ся осоз­нать об­щие за­блу­ж­де­ния и по­ро­ки, ищет пу­ти из ва­ви­лон­ско­го пле­не­ния ду­ши Рос­сии, обретает идеалы спасения Отечества. Есть, мо­жет быть, не­сколь­ко тысяч че­ло­век в Рос­сии, при­няв­ших бре­мя от­вет­ст­вен­но­сти за ду­хов­ную судь­бу сво­ей Ро­ди­ны. Они раз­роз­нен­ны, со­ци­аль­но не за­щи­ще­ны, многие не известны широкому кругу, но ка­ж­дый движим ве­ле­ни­ем со­вес­ти и чув­ст­вом дол­га. Эта кру­го­вая по­ру­ка до­б­ра и яв­ля­ет­ся мо­гу­чей еди­ня­щей со­зи­даю­щей си­лой (евангельской закваской или горчичным зерном).

Русская православная культура возрождается за пределами циничной официозной идеологии и растленной масскультуры. Её создатели не мелькают на экранах телевизоров, а их творения обходят молчанием или же подвергают остракизму и хуле. Пра­во­слав­ный про­по­вед­ник и мис­сио­нер, ре­ли­ги­оз­ный пи­са­тель и ху­дож­ник, хри­сти­ан­ский фи­ло­соф, ответственный гражданин и совестливый политик, – они созидают реальность духа, которая оздоравливает общественную атмосферу, по­вы­ша­ет нрав­ст­вен­ную взы­ска­тель­ность людей. От не­мно­го­чис­лен­ных тружеников ду­ха и за­ви­сит бу­ду­щее Рос­сии.

Хри­стиа­не – пер­вые из тех, кто оч­нул­ся от все­об­ще­го по­мут­не­ния. Нам лег­че не по­то­му, что мы луч­ше дру­гих, а по­то­му, что с на­ми Бог. Это на­кла­ды­ва­ет на нас и бре­мя ве­ли­кой от­вет­ст­вен­но­сти. Толь­ко все­по­ни­маю­щая лю­бовь, по­кая­ние и взаи­мо­про­ще­ние остудят накал все­об­щей вра­ж­ды и не­на­вис­ти:

«…Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, а дал нам слово примирения. Итак, мы – посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2Кор. 5,19-20).

Лю­бовь от­кры­ва­ет, что вра­ги на­ши – не лю­ди, окружающие нас, а порабощающие нас ду­хи. Пра­во­слав­ные рус­ские пер­вы­ми при­зва­ны ос­та­но­вить бра­то­убий­ст­вен­ную брань в сво­ем на­ро­де и по­нять, что сею­щие зло на на­шей зем­ле – не толь­ко вра­ги на­ши, но и за­блуд­шие на­ши бра­тья. Об­ма­ну­тые и лгу­щие, боль­ные и бес­но­ва­тые, по­роч­ные и пре­ступ­ные, но на­ши сородичи, ко­то­рых мы не должны отвергать. Са­мое труд­ное – в кон­крет­ной си­туа­ции су­меть со­хра­нить чув­ст­во хри­сти­ан­ско­го ми­ло­сер­дия и хри­сти­ан­ской бескомпромиссности. Но хри­сти­ан­ское нрав­ст­вен­ное очи­ще­ние ду­ши не оз­на­ча­ет аморф­но­сти, без­во­лия, псев­до­тер­пи­мо­сти.

В современном мире в разных проявлениях торжествуют антихристианские силы, что требует от православных усилия борьбы, но только христианскими средствами. Вражде и ненависти мира сего христиане призваны противостоять верностью заповедям любви, сострадания и милосердия:

«Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумом твоим… Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22.37,39); «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5.44-45).

Невозможно человеку удержаться на опаляющей высоте духа безмерной любви, но мы призваны сохранить искру его в себе, опамятоваться всякий раз в предстоянии перед решающим выбором. Стремиться действовать с полнотой любви к Богу и к людям, но с непримиримостью ко злу, ибо «наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф. 6.12).

Самое трудное – отделить себя от современных духов злобы, но суметь найти путь к сердцу заблудших и падших врагов ваших. Но это и есть крёстный, единственно верный для христианина путь борьбы со злом. На этих началах православные люди могут стать достойными гражданами своего земного отечества.

Патриотизм элиты

В сегодняшних испытаниях медленно выплавляется облик нового политика. Главная политическая задача современности – воспитание полноценной патриотической политической элиты:

«Всякое государство организуется и строится своим ведущим слоем, живым отбором своих правящих сил… Основная задача русского национального спасения и строительства… будет состоять в выделении кверху лучших людей, – людей, преданных России, национально чувствующих, государственно мыслящих, волевых, идейно творческих, несущих народу не месть и не распад, а дух освобождения, справедливости и сверхклассового единения» (И.А.Ильин).

Ка­кими качествами должен обладать новый ведущий слой в России? Без ощущения на­цио­наль­ной при­над­леж­но­сти, без чувства патриотизма – любви к Ро­ди­не – че­ло­век лишен онтологических связей с бытием, его душа не способна многое понять, оценить и действовать достойно и плодотворно. Ибо, ес­ли человек не ведает зем­ную Ро­ди­ну, че­рез ко­то­рую от­кры­ва­ет­ся Оте­че­ст­во Не­бес­ное, он не знает, для чего рождён, в чем смысл жизни, для него не су­ще­ст­ву­ет ин­стан­ция от­вет­ст­вен­но­сти, дол­га и со­вес­ти.

«Родина есть священная тайна каждого человека, так же как и его рождение. Теми же таинственными и неисследимыми связями, которыми соединяется он через лоно матери со своими предками и прикрепляется ко всему человеческому древу, он связан через Родину и с материю-землей и со всем Божиим творением» (прот. Сергий Булгаков). Иван Ильин писал о том, как русская поэзия выражала отношение русского человека к своей Родине: «Она видела в России – наше материнское лоно, нашу детскую колыбель, наше духовное, отеческое гнездо, наш, взращенный нами перед лицом Божиим духовный сад».

Оте­че­ские за­ве­ты да­ют ду­хов­ные ори­ен­ти­ры. В них предстает тип национального героя, болеющего за общее дело, любящего свой народ, преданного своему Отечеству, – это и Владимир Красное Солнышко, и Александр Невский, и Александр Суворов, и Аркадий Столыпин. Безродный, «крутой» «супермен» в преданиях русской старины – всегда разбойник, бунтовщик, душегуб. Беспочвенное кос­мо­по­ли­ти­че­ское соз­на­ние порождает раз­но­об­раз­ные фан­то­мы – от мировой революции до нового мирового порядка.

Различным «партиям» и группам разных общественных мнений ныне нужны в России и от России разные вещи. «Демократам» нужна «демократия», творческой интеллигенции – свобода самовыражения, бюрократии нужна власть над Россией, верующим – нужны храмы и возможность свободного отправления обрядов. Но мало кого заботит, что нужно собственно самой России? А что такое, спросят, Россия как таковая? На эмпирическом уровне это, прежде всего, народные массы. Не то, чтобы только они и только в них выражалась общероссийская потребность, но всё же массы – это большинство, и если думать о благе России, то это касается, прежде всего, её народных масс. Именно простонародные массы наиболее бесправны и порабощены во всех смыслах и во всех ситуациях – и при коммунистах, и при «демократах». Но в теориях и программах всех общественно-политических группировок нужды этого большинства народа учитываются меньше всего. С другой стороны, те, кто пытается говорить о народе и от его имени, как говорили писатели-деревенщики, говорили много пронзительно истинного, но оказываются беззащитно предвзятыми. Боль деревни, которой они озабочены, зачастую делает их малозрячими к другим проблемам, а полемическая горячность уводит от осмысления глубинных пластов русской истории и культуры. Конечно, не только простонародные массы являются носителями общенационального жизнеощущения, и не столько они оказываются его выразителями. На то и «образованное общество», чтобы выражать инстинктивную духовную ориентацию народа на уровне самосознания. Но в том, что сегодня называется общественным сознанием, крайне мало именно основной составляющей – положения, нужд и заботы человека народного большинства.

С другой стороны, большинство предлагаемых общественно-политических программ составлены вне той страны, которой они пытаются управлять, то есть вне русских исторических традиций. Господствующая забота общественных сил направлена на то, чтобы искать рецепты где угодно, только не в русле исконно русской культуры. Помесь принципов западной демократии в действиях и восточно-буддийского индифферентизма и скептицизма в осознании явлений – высшая мудрость, которой, так или иначе, приобщены различные группы общественного мнения внехристианского толка. Но и православные христиане, стремящиеся возвратиться в русло исконно русской культуры, тоже оказываются ещё далекими от основоположений русской духовной традиции. И наших церковников, и верующую молодежь, и современных православных мыслителей и историков нередко интересует то в русском духовном наследии, что было вовсе не лучшим, не высшим и не вечным. Мы как-то слепо бродим по периферии русского духа. Церковную общественность слишком заботит сохранение «статус-кво» в Церкви, ещё не излеченной от рецидивов атеистического помутнения, а то и борьба с мировым масонством. Молодежь, естественно, более всего озабочена решением своих молодежных проблем, только именуемых религиозным языком. Христианские мыслители слишком сосредоточены на стремлении обозначить, кто из деятелей нашей истории и культуры православен, а кто еретик. Православные же историки пытаются воссоздать образ Святой Руси, которой никогда не было в реальной истории, но по отношению к которой все прочие народы и государства являли лишь формы зла и насилия. При всей важности «актуальных» для церковной общественности проблем, они всё же оказываются не главными вопросами христианской веры, христианского упования, христианского спасения.

Тра­ге­дия на­ше­го Оте­че­ст­ва вы­бро­си­ла со­вре­мен­ные по­ко­ле­ния в пус­то­ту без­вре­ме­нья. У многих за­глу­ше­но ощу­ще­ние ре­ли­ги­оз­ных ос­нов жиз­ни, мы не зна­ем, кто мы, не по­ни­ма­ем, где на­хо­дим­ся и для че­го ро­ди­лись – даже не осознаем, что должны это знать. Мы ока­за­лись ли­шен­ны­ми тра­ди­ци­он­но­го жиз­нен­но­го ук­ла­да, пе­пе­ли­ща на­ших до­мов за­па­ха­ны, по­гос­ты ос­к­вер­не­ны, мо­ги­лы на­ших де­дов и от­цов раз­бро­са­ны по всей зем­ле. У нас нет той атмосферы род­но­го до­ма, ко­то­рая близ­ка и ми­ла с дет­ст­ва на всю жизнь. На­ши нос­таль­ги­че­ские при­вя­зан­но­сти слу­чай­но ле­пят­ся к изу­ро­до­ван­ным и опо­хаб­лен­ным ули­цам и до­мам го­ро­дов, в де­рев­не уже не к че­му при­рас­ти ду­шой. Поч­ти ни у ко­го нет род­но­го до­ма, ред­ки дру­зья дет­ст­ва, за­бы­ва­ют­ся кровные свя­зи, ос­тав­шие­ся ис­ка­же­ны. Мы родились ото­рва­нными от кор­ней, от поч­вы. К тому же по­ток ду­хов­ных нар­ко­ти­ков из-за ру­бе­жа окон­ча­тель­но за­ту­ма­ни­ва­ет на­ше соз­на­ние. Ни йо­га или ан­тро­по­со­фия, ни спи­ри­тизм или па­ра­пси­хо­ло­гия, ни сектантство за­пад­ных миссионеров-тол­сто­су­мов, ни идеалы потребительского общества или глобализации не мо­гут дать нам от­ве­та на глав­ный во­про­с жиз­ни: за­чем мы жи­вем имен­но здесь и сей­час?

Мы начнём приходить в себя, ес­ли попытаемся вспом­нить: ка­кой се­го­дня день, ка­кое ме­сто он за­ни­ма­ет в че­ре­де дней, на­зы­вае­мой на­шей ис­то­ри­ей, что в ней про­изош­ло? Мы долж­ны опом­нить­ся и осознать се­бя в ря­ду ис­то­ри­че­ской пре­ем­ст­вен­но­сти и тра­ди­ции. Толь­ко воз­вра­ще­ние исторической па­мя­ти по­мо­жет вос­ста­но­вить ра­зо­рван­ное соз­на­ние, идентифицировать се­бя, свою лич­ность, ибо от­вет на во­прос: кто я? – невоз­мо­жен без от­ве­та на во­прос: кем мы бы­ли? Таким образом, что­бы осоз­нать се­бя, мы дол­жны по­нять судь­бу своего на­ро­да, про­ви­ден­ци­аль­ный смысл его со­вре­мен­ной тра­ге­ди