Национальный манифест

Интервенция зла. Мировая война не закончилась, когда замолчали пушки. Она лишь отступила в тень, прикрывшись миролюбивой риторикой и гуманными намерениями. Агрессор сменил стратегию: вместо физического истребления народов и государств, он занялся уничтожением народной души, рассудка политиков, разума мыслителей, веры, верности, любви, чести – всего, что составляет достоинство человека и складывает из отдельных людей нации. Убивая дух нации, агрессор стремится остановить историю, задержать ее в тот момент, когда ему удалось подчинить и обратить в рабов самые свободолюбивые и творческие народы. Имя агрессору – мировая олигархия. Сущность ее – мировое зло.

В тиши кабинетов и вдали от фронтов мировых войн, а затем и «холодной войны», занявших весь XX век, под покровом пропагандистской перестрелки «противоположных формаций», отвлекавшей нации от преодоления реальных проблем, был подготовлен новый план-заговор, по которому сложившаяся в ХХ веке мировая финансово-политическая олигархия и ее сторонники в господствующих группировках ведущих мировых держав пытаются обеспечить свое доминирование, подавляя нации и разрушая суверенитет государств.

Против свободы наций сегодня ведется мировая война с целью утверждения, сохранения и усиления господства олигархии, в которой наемные отряды лицемерных писак и циничных демагогов применяют самые изощренные, вероломные и подлые приемы и методы, выступая под знаменами с лозунгами «общечеловеческих ценностей», «здравого смысла», «любви к свободе». Когда эти виртуальные армии исчерпывают, в конце концов, средства воздействия, их сменяют финансовые и торговые агенты, призванные обращать в прах экономический потенциал стран, которые они выбрали в качестве жертвы, или, если представляется подходящий момент, призываются оккупационные вооруженные силы. Последние вступают в дело, чтобы железом и кровью, уже окончательно, утвердить в той или иной точке земного шара «безграничную справедливость», не останавливаясь и перед широкомасштабным, устрашающим использованием «литого свинца».

Не «ценности», «смысл» и «свободу» несут народам новоявленные спасители человечества. «Гуманитарные» интервенции уже несколько десятилетий оборачиваются по отношению к народам, «освобождаемым» от «средневековья», «тоталитаризма» или «отсталости», беспощадной эксплуатацией, обнищанием, утратой независимости, закабалением и оккупацией. «Горячие» войны сохранились как дополнительное подкрепление «гуманитарных» операций; они носят кратковременный или локальный характер. Зато не прекращаются ни на день, ни на минуту и приобрели перманентный и всеобщий характер информационные войны, объектом которых являются массовое сознание, мировоззрение, образ жизни.

Господство бюрократии. Бюрократия узурпирует политическую власть, отбрасывая исторические традиции служилого сословия, для которого интересы нации и государства были превыше всего. Крупнейшие корпорации, переходя от производства к ростовщичеству и спекуляции, превращаются в плутократию, присваивающую себе практически весь прибавочный продукт, создаваемый предпринимательским сословием и трудом наемных работников. Бюрократия и плутократия, порабощая нацию, заставляя ее жить без развития, терпеть монополизм и нелепые правовые установления, создают олигархию – власть немногих, венчающую пирамиду нового рабовладельческого порядка. Вместе с узким слоем либеральной интеллигенции олигархия, используя любые методы принуждения, стремится заставить нации признать свое господство и подчиниться своей идеологии – глобализму.

Ни монархическая, ни республиканская формы правления не сумели противостоять перерождению чиновничества и воспрепятствовать захвату этой новоявленной кастой основных рычагов управления. Государству, представляющему собой, в сущности, политически организованное общество, невозможно обойтись без органов управления. В естественном порядке самоуправляющиеся структуры общества остаются самодеятельными и самодостаточными и не вмешиваются в дела высших государственных институтов. Но с ослабеванием ведущих сословий на место главенствующего слоя общества стремится чиновничество, а самоуправляющиеся институты ослабевают и исчезают.

Так случилось, что нации, рожденные из гражданской солидарности, самоуправления и «ежедневного плебисцита», были сначала брошены в мясорубку мировых войн, а потом, когда цвет наций был погублен, когда на фронтах полегли верные сыны своих Отечеств, бюрократия захватила власть и открыла путь для образования мировой олигархии. XXI век показал, что не имело значения, под какими лозунгами – либеральными или под социалистическими – произошло порабощение наций. Различия между режимами нивелировались, мировая олигархия стала очевидной реальностью.

Если чиновник использует свои должностные полномочия для личного обогащения, игнорирует идеалы и интересы нации, если чиновничество становится корпорацией с внутренней «этикой» и солидарностью, отличной от общегражданской, все формы правления сводятся к одной – бюрократической. Пораженная вирусом коррупции и измены, бюрократия стремится присвоить себе монополию на власть и уйти от ответственности перед народом, народным представительством, национальной элитой и государем. Наиболее циничная часть бюрократии в ХХ веке монополизировала управление государственными активами, обратила их в свою собственность.

Две мировые войны и продолжавшаяся более полувека «холодная война», в которые практически были втянуты все государства планеты, довели этот процесс до логической развязки – до формирования глобальной олигархии. Пока нации изводили друг друга на фронтах больших и малых войн, бюрократия действовала подспудно, но в «холодной войне» ослабленные нации были принуждены бюрократией к существованию в режиме чрезвычайного положения. Это позволило многократно увеличить численность чиновничества и свести к минимуму роль народного представительства. Нация стала во всем зависимой от бюрократии. Напротив, кредитные институты приобрели невероятную самостоятельность, подмяв под себя производящие отрасли и превратившись из обслуживающих институтов в главенствующие. Пока бюрократии держала нации в узде, жрецы «золотого тельца» образовали глобальную финансовую систему, а вместе с ней сложилась в нынешнем виде и глобальная олигархия.

После распада социалистического лагеря стан глобалистов расширился за счет бюрократии компартий, присвоившей себе национальное достояние прежних социалистических государств. Мировая олигархия готова рекрутировать в свои ряды изменников самых разных идеологических направлений. Сдача национальных интересов и создание «открытых» экономик, легко разграбляемых глобалистами, происходили в расчете на участие изменников в мировом олигархическом «клубе». Чем решительнее происходил разрыв с собственной нацией, тем больше шло сближение с мировой олигархией.

Выход крупных капиталов из-под контроля наций, сращивание бюрократии с ростовщичеством и разворачивание невероятной пропагандистской машины, обрушившей на человечество комплексы и фантазии либеральной интеллигенции, привели к образованию самой грозной и жестокой силы – альянса глобалистов, решивших, что утверждение их господства означает «конец истории» и закрепление сложившегося порядка до скончания веков.

Олигархический культ. С ветхозаветных времен «золотой телец» источает соблазны, порабощающие людей. ХХ век, отрекшись от традиций, спалив в мировых войнах и революциях старинные обычаи и моральные нормы, превратил поклонение «тельцу» из верования тайной секты в открыто исповеданную «религию». Народы и государства уверились, что можно построить свое благополучие, управляя денежными потоками. Все, кто не поклоняется культу денег, выставляются теперь как дикари или ретрограды.

Развитие средств коммуникации обеспечило новоявленным жрецам широчайшие возможности для пропаганды своей «веры». Средства массовой информации стали их главным оружием. Свобода слова утонула в потоках славословия «золотому тельцу» и в проклятиях, высмеивании и лжи в адрес тех, кто еще не поклонился ему. Свобода слова обернулась свободой обслуживать власть и принимать от нее знаки уважения и денежное вознаграждение. Бюрократия и «свободная пресса», отбросив сентиментальность и порядочность, утверждают новые эталоны поведения людей, необходимые для формирования олигархического капитала. Деньги становятся единственным критерием успеха и достоинства личности.

Олигархия неизменно опирается на «левые» идеи (то социалистические, то либеральные), чтобы соблазнить людей теоретической возможностью делить национальное достояние на всех поровну или присваивать себе его несообразно большую долю в разного рода частных авантюрах. В обоих случаях – соблазн состоит в том, чтобы меньше трудиться и больше потреблять. В результате нация производит все меньше, а львиная доля потребления приходится на олигархические кланы. Тем временем пропаганда превращает граждан в холопов, лишенных возможности распоряжаться своей судьбой, а всех, кто выступает за государственные интересы, за сохранение и развитие нации, обвиняют в самых немыслимых и отвратительных замыслах: в стремлении к физическому истреблению людей и даже к развязыванию войн, в которой должно погибнуть все человечество. Так вор кричит: «Держите вора!», чтобы самому ускользнуть от ответственности.

Средства массовой информации, подконтрольные плутократии или правительствам «свободных держав», их исполнительным комитетам, последовательно и постоянно дискредитируют и шельмуют священников и философов, мыслителей и писателей, политиков и общественных деятелей, публицистов и полководцев, идеологии, доктрины и партии, словом – всех, кто открыто выступает за честь и достоинство своего народа, и всё, что способствует национальному самосознанию. Для этого хороши любые средства – заткнуть рот, запугать, ограничить или лишить возможности участия в общественной деятельности, создать непреодолимые препятствия в использовании печати, телевидения или радио, сфабриковать вздорные обвинения.

Бюрократии, плутократии и олигархии выгодно одобрять или поощрять деятельность только тех публичных деятелей, которые обслуживают их интересы и морочат людям головы давно выхолощенными и безнадежно устаревшими политическими лозунгами, идеями, концепциями и догматами. Сегодня в новой пропагандистской упаковке нациям навязывают некоторые политические теории XIX века, которые теперь совершенно лишены связь с действительностью и служат только одному: дезориентации граждан.

Методы порабощения. Главный противник мировой олигархии – народы и нации с их религиозной и культурной самобытностью и государственными интересами. Ей же удобны только атомизированные индивиды, не способные к самоорганизации и, тем более, к сопротивлению своим поработителям. Поэтому олигархия враждебна любым проявлениям народной самобытности, национальных идеалов и государственных интересов. Именно этим объясняется повсеместное стимулирование ею миграции: оседлые, коренные народы, создавшие государства и национальные правительства, она, где только ей это удается, «разбавляет» переселенцами с иной культурой, требуя от «туземцев» по отношению к ним «толерантности». Между тем толерантность – это отказ от собственной народной и национальной идентичности и усвоение некоей «общечеловеческой морали», приемлемой для олигархов. Но какая мораль может быть у тех, кто принципиально аморален?

Государства, сохранившие национальную идентичность и политическую независимость, отстаивающие суверенитет и экономическую самостоятельность, являются для олигархии первейшими врагами. В то время как из порабощенных олигархией стран формируются агрессивные коалиции и развязываются войны против суверенных государств, подконтрольные ей СМИ обеспечивают необходимую агитацию и пропаганду, обосновывая и оправдывая творимую несправедливость.

Эпоха Просвещения обещала свободный мир всем, но свобода досталась лишь немногим. Избирательные системы превратились в инструмент бюрократии, которая предлагает гражданам выбирать между «плохим» и «очень плохим». Такова ее версия свободы.

То же самое происходит и в экономике. Для порабощения народов созданы законы, подавляющие как экономическое, так и политическое развитие. Разработанные международными организациями «всемирные правила торговли» стали подавлять национальное предпринимательство. Преференции получил бизнес, призванный размывать национальную природу собственности и национальные границы. Перемещение дешевых трудовых ресурсов привело к подавлению традиционных отраслей производства, подорвало моральные устои предпринимательства и отношений между работником и работодателем, разрушило трудовую этику. Рабский труд – малокультурный и малопроизводительный – сочетается с монополией, позволяющей использовать самую современную технику, чтобы исключить ученого, инженера и мастера из процесса производства. Целые отрасли национальных экономик жертвуются в пользу «отверточных производств». Транснациональные корпорации, принадлежащие олигархии, злоупотребляя искусственным правом интеллектуальной собственности, присвоили все технические достижения, накладывая запрет на их использование и тем самым препятствуя прогрессу.

Политика при такой организации хозяйственной жизни неизбежно приобретает имитационный характер. Для поддержания в народах убежденности в том, что их правительства отстаивают государственные интересы, олигархия то и дело инициирует публичные кампании под патриотическими лозунгами и развязывает локальные войны с заведомо предрешенными результатами, оправдывая свою деятельность патриотической риторикой и требованиями свободы и справедливости для всего мира. При этом легитимируются марионеточные правительства, во всем послушные секте «золотого тельца» и интересам олигархии, которая присваивает богатства, создаваемые потом и кровью порабощенных народов.

Чтобы держать народы в покорности, олигархия использует старое как мир средство – удовлетворение низменных запросов масс. «Хлеба и зрелищ» – эта формула проверена веками. В наше время бои гладиаторов на аренах заменили спортивными соревнованиями и шоу на стадионах и на телеэкране. Сытый голодного не разумеет, и ему кажется невозможным наступление трудных времен для него самого. Голодный же, получая «пайку» хлеба, готов забыть, что этой подачкой у него покупают право распоряжаться всеми богатствами не только нынешних, но и будущих поколений, лишают нацию даже минимального шанса на достойное существование. Разложение нации материальными соблазнами ведет ее к культурному и экономическому упадку, к демографической катастрофе, к утрате государственности.

Иллюзии и суррогаты. Круг тех, кто имеет доступ к колоссальным ресурсам – практически ко всему, что создано человечеством или обнаружено им в земных недрах, – замкнулся. Капиталы наращиваются за счет ростовщического оборота и спекуляции, предметом которой являются готовые товары и природные ресурсы. Этот «бег по кругу» сплотил мировую олигархию, которая сама или через своих агентов в странах, где управление считается демократическим, вращается вместе с капиталами, перетекая из политики в экономику и обратно, конвертируя власть в деньги и за деньги покупая власть.

Псевдодемократические процедуры навязываются народам, а за кулисами политической сцены, превращенной в балаган, процветает олигархическое правление, не ставящее мнение народа ни в грош. Иллюзия «свободного рынка» и «демократии» призвана обеспечить легальные формы расхищения национального достояния и порабощение производственного капитала, который вынуждают отдавать ростовщикам, посредникам и спекулянтам практически весь прибавочный продукт. Реальный сектор экономики, занятый непосредственно производством, воспринимается олигархией как нечто чужеродное, что до поры приходится лишь терпеть. Но при любом удобном случае создается необходимая законодательная база, отнимающая у этого «крепостного» современности все, что он сумел накопить и что смог заработать.

Грабитель, ненавидя ограбленного, будет публично лить слезу умиления, объясняя публике, собравшейся у экранов телевизоров для очередного «промывания мозгов» и уже отвыкшей отделять правду от лжи, как он старается для всеобщего блага. Собственное производство, национальная независимость и государственный суверенитет оказываются меньшей ценностью, нежели рекламные суррогаты – товарное изобилие магазинных прилавков, иллюзия демократического курса «партии власти», материальные признаки растущего индивидуального благополучия… Все это есть в ведущих странах мира, и все рухнет в одночасье, как это уже было в истории человечества, чтобы закулисные игроки могли проклясть своих противников и начать свою игру снова.

Альтернатива. События XX века дали возможность человечеству расстаться с иллюзиями, которые очаровывали его на протяжении последних трех столетий. Просвещение, капитализм, социализм, либерализм и прочие фантомы рассыпались в прах. Этот период завершился, поставив человеческие сообщества перед проблемами иного времени. Возникли непримиримые противоречия между олигархией и бюрократией с их алчностью, своекорыстием и тщеславием, стремящимися к мировому господству, с одной стороны, и народами и нациями с их святынями, заповедями святых, заветами предков, жизненными интересами, с другой. Это конфликт всемирного масштаба, в котором нации сталкиваются с тотальной информационной войной, которую под флагом глобализма развязала олигархия. Нациям не остается ничего иного, как ответить на этот вызов.

Некоторые нации вступили на путь осознания пагубности сложившейся системы и пытаются обособиться от олигархического глобализма. Они создают реальную экономику, чтобы народ имел возможность развивать материальную и духовную культуру, передавая ее будущим поколениям. В других нациях это осознание коснулось лишь небольших групп интеллектуалов или предпринимателей, задумавшихся о причинах столь больших трудностей в организации простейших хозяйственных институтов. Это только обозначившиеся ростки нового – предвестники масштабного процесса освобождения. Пока же идет проба сил, поиск опоры в политических и религиозных концепциях, открытие грядущих управленческих решений. Становится все очевидней, что денежные знаки все труднее и даже невозможно обратить в полезные продукты. Это просто бумага или электронные записи! Если кто-то научился манипулировать ими с выгодой для себя, это еще не значит, что подобный процесс, в основе которого нет ничего, кроме спекуляции, может длиться бесконечно долго. Рано или поздно экономическая и общественная модель, альтернативная олигархической, будет успешно представлена человечеству и покажет свою жизненную силу. После чего она будет востребована народами, не утратившими волю к свободе и суверенитету.

В начавшейся борьбе, стратегическими высотами которой являются, прежде всего, сознание, чувства и настроения людей, самым эффективным и сокрушительным оружием неизбежно будет выступать национальная идеология. Она должна раскрепостить нации – труд и капитал, честь и достоинство, творчество и дух.

С целью вооружения национальных патриотов пониманием современности и представления средств достижения победы над олигархией подготовлен данный Манифест.

Обладание будущим. Предсказание будущего – одна из фундаментальных задач человеческого разума, стремящегося постигнуть закономерности природы и общества. Людям всегда хотелось знать будущее, выводя его из логики истории и повседневного опыта, чтобы планировать свою жизнь. Чем основательнее прогноз, чем глубже он прослеживает грядущие события, тем успешнее деятельность тех, кто понял суть текущих явлений, познал причины поведения людей, проникся духом эпохи, выяснил закономерности исторических процессов.

Теории общественного развития всегда стремятся выстроить некую систему, которая, подобно классической физике, становится истиной, не подлежащей пересмотру в своих основах и применимой всюду, за исключением каких-нибудь экзотических случаев. Будущее логично выводится из универсальных принципов и законов. Огромный массив исторических событий сжимается до нескольких кратких формул, которые берутся на вооружение политиками и общественными объединениями. Дальнейшее сжимание теории в руках политических практиков изгоняет из нее рациональность, оставляя лишь приверженность конъюнктуре, апелляцию к эмоциям, расчет на впечатление. Осколки теории у циников всех времен (начиная от античных киников) служат одному: соблазну, которым политики пытаются привлечь публику, ожидающую чуда быстрого обогащения, и клевете в адрес оппонентов. Что же касается научной истины, то через нее переступают в угоду интересам разнообразных групп и кланов. Научность и системность отодвигаются в сторону, когда пропагандистская машина призывается, чтобы насадить выгодные кому-то идеи.

Открытое противостояние в XX веке либеральных и социалистических идей создало иллюзию, что никакое иное миропонимание не может всерьез претендовать на конкуренцию с двумя мировоззренческими подходами. Традиция вместе с национализмом, казалось, отошла в прошлое, и за свое видение будущего борются только мировые системы – капитализм и социализм. Все остальное предлагалось считать «мраком Средневековья», пережитками прошлых эпох. И даже сами нации и государства, возникшие в эти эпохи, представлялись лишь фигурами на шахматной доске, где великое противостояние решает, каким будет мир.

Гроссмейстерам «нового времени» казалось, что все сыгранные до них партии ничего не стоят, что в них не было ни мастерства, ни системы, ни научного подхода. На деле же оказалось, что в противостоянии систем забылись и их фундаментальные основания – декларации о правах человека и гражданина и труды отцов-основателей либерального лагеря, с одной стороны, и «левая» идея «царства свободы» для трудящихся, преодолевших отчуждение от средств производства, с другой стороны. Даже сама социальная «архитектура» наций и государств, в рамках которых все эти идеи вызревали и получали популярность, была признана анахронизмом.

Эволюция «свободы». Либерализм мы знаем по его современным лозунгам, но аналогичные лозунги существуют с древних времен. Тогда демократические государства одним мыслителям казались воплощением идеи свободы от какой-либо регламентации жизни (включая семью и мораль), другим – хаоса, беспорядка, бессмысленности. Рабы были частью населения, по отношению к которой вообще не могло существовать никакой морали и лишь самые примитивные правовые установления. Там, где рабство было малозначительным институтом, возникали режимы, которые теперь принято считать «тоталитарными». Если Платон строил теорию идеального государства, во многом опираясь на опыт Спарты, то для множества современных ему и более поздних мыслителей этот опыт был, напротив, неприемлем, ибо теснил свободу личности. До нашего времени Платон числится среди «тоталитарных» мыслителей за свои идеи, которые интегрировали Традицию и опыт его эпохи.

В Античности анализ Аристотеля выявил государства-олигархии, основанные на власти немногих, которые правят в своих частных интересах, а свои богатства ставят выше статуса аристократии, военной доблести, мудрости, гражданского мужества. Власть денег в олигархиях превосходила власть Традиции, что демонстрировало вовсе не борьбу партий «демократов» и «недемократов», а более фундаментальное мировоззренческое противостояние: между культом денег и культом героев, подвижников, мудрецов и тружеников. Идеальное государство, с точки зрения Платона и Аристотеля, исключает как олигархию, так и демократию. Платон называл демократов распутниками, скупердяями, наглецами и бесстыдниками, рабами своего каприза, живущими ради удовлетворения нечистых желаний. Но рассматривал и олигархию как наихудшую форму правления, отдавая предпочтение аристократии и монархии. Аристотель писал, что демократии чаще всего вырождаются в олигархии, а затем и в тирании, что хорошо прослеживалось на примере родных ему Афин. «Правильными» формами государства он считал монархию и аристократию, а затем – смешанные формы, где соединялись разные типы правления. В наиболее жизнеспособных режимах сочетались элементы монархии, аристократии и демократии (политии). Это было важное теоретическое открытие древних мыслителей, которым современные нам правители пренебрегли, предпочитая власть денег или тиранического диктата.

Средние века восстанавливали власть Традиции после масштабного краха Античности, наступившего, когда гражданам стало нечего защищать, не за что бороться, когда материальный интерес консолидировал паразитические слои населения и разрушил духовное единство – основу государственности Рима, а потом Византии. Впоследствии Россия, принявшая на себя миссию духовного центра христианства, противостояла культу денег, но материальный интерес продолжал свое разлагающее действие, возвышая материальные ценности над духовными.

Древние мыслители, опиравшиеся на традиции, ставили общественное Благо выше частной Свободы. Новое время ввело понятие о «свободе», которая, якобы, является единственным вожделением общества, и все развитие общества ведет к расширению свобод. Эпоха Просвещения соединила понятие «свободы» с личностью, в которой свобода, будто бы, только и могла быть реализована в полной мере. Всякая социальность, возникающая до частного выбора личности, признавалась порочной, отчего предшествующая история становилась обузой и подлежала дискредитации. Гуманисты мечтали о временах, когда последнего царя можно будет удавить кишками последнего попа. Идея Прогресса противопоставлялась Традиции. В государстве видели только чудовищного Левиафана, власть которого неизбежна только потому, что люди от природы мечтают перебить друг друга.

Французская революция показала, что навязчивая идея, превращенная пропагандой в идеологию, на практике воплотилась в кромешный ад – террор и насилие. Невероятные человеческие жертвы либеральных (буржуазных) революций многократно превысили все издержки монархических и аристократических государств, основанных на Традиции. Гимн Разуму, который звучал из рядов просветителей, был заглушен грохотом войн и криками казненных. «Общественный договор», который чудился им как основа счастливого общества, нигде не обрел жизненной формы, «естественное право» нигде не утвердилось. Либерализм лишь дал алчности новый импульс, освободив ее от подчинения традиционной морали. Разум и рассудок торжествовали только там, где царствовал частный интерес, творивший несправедливость, позволявший жить за счет других, обманывать и превращать людей в рабов.

Либералы обычно с большим уважением относятся к методологии марксизма и многое заимствуют из него. Политэкономия социализма и либерализма имеют общие источники – идею интернационального рынка. Социализм видит в нем возможность захвата власти пролетарскими партиями, либерализм – партиями транснациональных корпораций. Прославление Марксом и Энгельсом прогрессивной миссии буржуазии стало частью теоретического догмата либерализма, ставшего пропагандистским инструментом олигархии во второй половине ХХ века. Вывод о ненужности и даже вредности государства также перекочевал из марксизма в либеральные учения современности.

Крах «справедливости». Свобода оказалась кровожаднее Традиции, отчего на свет начали появляться идеи, ставящие во главу угла Справедливость. Противостояние все менее привлекательным идеям либералов, превозносящих частный успех и авантюристов, идущих по головам неудачников, вылилось в требование коллективной свободы – освобождения от «пут» нации и государства. Общественная солидарность, укорененная в Традиции и Государстве, теперь подменялась классовой солидарностью на основе общего социально-экономического статуса. Если Просвещение опровергало Традицию, то социалистические учения начали опровергать порожденный Просвещением буржуазный порядок. Но в этом опровержении места Традиции и традиционной морали не нашлось. Платон точно оценил отношение между либеральной олигархией и теми, кого марксисты потом назвали пролетариатом: «Богатство развратило душу людей роскошью, бедность их вскормила страданием и довела до бесстыдства».

Наибольшая глубина социалистических идей была достигнута в марксизме, где отрицание будущей ведущей роли буржуазии было дополнено прогностической идеей о неизбежной и закономерной смене социально-экономических формаций. От первобытнообщинного строя – к рабовладению, затем к феодализму, которому на смену приходит капитализм, а за ним начинается эпоха социалистических революций и построение коммунизма. Переходу к новой формации предшествует появление передового общественного класса, который призван преодолеть накопленные в прежней формации противоречия между производительными силами и производственными отношениями. Смена формации означает отбрасывание прежних отношений, мешающих развитию производительных сил, и установление новых отношений.

В этой историософской конструкции изначально присутствовал дефект: уверенность в том, что в земном существовании можно построить идеальное общество, которому не нужно ни государство, ни социальная иерархия, ни нация. В этом смысле марксизм радикально разрывал с Традицией и даже полагал этот разрыв принципиальной закономерностью исторического процесса.

Марксизм утверждал, что очередная смена формаций не за горами, потому что родился на свет «могильщик» капитализма – рабочий класс с его «пролетарским интернационализмом». Коль скоро капитализм не обеспечивал наемным рабочим даже рабского существования, то пролетариату «нечего терять, кроме своих цепей». Пролетарий, разламывая революцией прежние отношения, должен был уничтожить частную собственность и, в конце концов, ликвидировать государство. При этом «реакционные народы» должны были погибнуть во всемирной пролетарской революции. Классовая солидарность делала народы не нужными для реализации любимых идей марксистов. Интернационализм стал одной из ключевых догм социализма. Теория отмирания государства роднила социалистов и либералов: интернационализм и свободные мировые рынки соединены в общих для тех и других идеях глобализма.

Пропагандистским замыслом марксистов была опора на материальный соблазн, обращенный к массам. Им доказывалось, что достаточно отречься от своего государства, от своей веры, достаточно истребить «эксплуататорские классы», чтобы жить богато и трудиться в меру желания. Сначала предполагалось вознаграждение каждому по труду, а при коммунизме – по потребностям, вне зависимости от труда. Критерий воздаяние «по труду» и критерий разумных потребностей так и не был определен. Да это и не предполагалось, поскольку марксизм создавал сказку о чудесном обогащении и праздности, о земном рае для тунеядцев. Тем же соблазном были заражены не только пролетарии, но и образованные слои общества, которому еще только предстояло стать нацией и в полной мере освоить свою традицию. Вместо этого обществу было предложено мечтать о Справедливости и Свободе.

Соблазны материального обогащения разъединили народ, противопоставив классовые интересы и доведя отношения между классами до ненависти и вражды. В этой схватке была отброшена ответственность перед царствующими династиями и честь аристократии. Результатом кровавых схваток за «светлое будущее» стало вовсе не торжество «революционных» трудящихся или «контрреволюционных» капиталистов и помещиков, а перетекание власти в руки бюрократии.

Основанные на весьма узком эмпирическом материале, идеи марксизма оказались актуальными лишь в течение очень короткого исторического периода. Они стали не столько теорией, сколько пропагандой, смущающей умы народов, рвущихся к знанию. Революции XIX и XX веков, затеянные под знаменами компартий (начиная с Парижской коммуны), опровергли сами себя, доказали несостоятельность марксизма. Марксизм сохранил значимость лишь как критика издержек капитализма и методология анализа простейших экономических отношений. Он ослабил жизнеспособность мировых цивилизаций, но не опроверг ни гуманистических иллюзий Просвещения, ни фундаментальных ценностей Традиции.

Человечество увидело, как социализм топтал Традицию и уничтожал социальные слои, охваченные либеральными и социалистическими мифами. Жертвы «реального социализма» многократно превысили жертвы буржуазных революций. Социализм надорвал жизненные силы многих народов. И поэтому мир увидел крах социалистической системы, оказавшейся не способной переступить через догматы марксизма и ответить на вызовы времени. Научный коммунизм, марксистская философия, исторический материализм – все это оказалось ненаучным и нежизненным.

Наемные рабочие не только не стали передовым классом, создающим более эффективные производственные отношения, но и не сложились в нечто единое. Мировые войны показали, что историческими субъектами остаются народы и государства, но не классы. Там, где социализм победил, и догмы марксизма стали новой «религией», он отдал власть в руки бюрократии – партийной номенклатуры, миссия которой состояла в одном: в сдерживании нации в ее духовном и политическом становлении.

Смыкание противоположностей. Мутация либеральных взглядов в ХХ веке привела к сближению с социализмом и заимствованию у него ряда идей. Либеральный социализм, зачатки которого пришлись на довоенную эпоху, расцвел к концу ХХ века и полностью впитал в себя обе концепции. Либерализм, утратив прежний пафос защиты свободы личности, «социализировался» – сделал ставку на многочисленные социальные программы. Социализм стал высшим принципом свободы, либерализмом в действии, призванным раскрепостить пролетариат, представив большинству некую «усредненную свободу». Либерализм, признав значимость некоторых социалистических принципов, стал более изощренным в своей лжи о сущности общества и человека. После краха социалистического лагеря либерализм унаследовал от поверженного противника не только материальные ресурсы, но и идеологию, которую адаптировал к целям мировой олигархии. Фикции демократии дополнились фикциями социального равенства и социального партнерства. Институты демократического и либерального социализма приняты на содержание олигархии, предпочитающей контролировать все идеи и все общественные течения, перекупая лидеров, идеологов, мыслителей, оскопляя общественную мысль, где только возможно.

Либерализм и социализм, различаясь в декларируемых целях и ценностях, едины в стремлении уничтожить государства и нации, соединить их в одно общество с едиными для всех «общечеловеческими ценностями». Для этого приходится отрицать национальные и цивилизационные различия, считая их пережитком, а любые различия между людьми – негативными факторами, подлежащими устранению. Обе по виду противоречивые идеологии едины в одном – в противостоянии религиозно-философскому мировоззрению, отражающему национальное самосознание.

Либерализм, как и социализ