Происходящая в эти дни уличная революция в Иране вдохновляет многих. Слишком долго иранский режим играл роль главного раздражителя для цивилизованного мира. И если теперь он падет, это будет ошеломляющей победой для США и Запада, демонстрирующей грандиозный успех политики «обамизации». В самом деле, Иран, с которым побоялся начать войну самый твердолобый президент США – Джордж Буш-младший, готов как спелое яблоко упасть к ногам сотканного из пиарного тумана Барака Обамы, чьи основные заслуги на поле мировой политики – убийство молодой, наивной, и абсолютно ни в чем не виновной мухи.
Пока же в Тегеране продолжается противостояние между властями и оппозицией, логично подумать о том, каковы могут быть результаты иранских событий. Для начала несколько слов об иранской политической системе. Она своеобразна. После свержения шаха в результате революции 1979 года к власти пришел жестокий диктатор – аятолла Хомейни. Он ухитрился за краткий срок разрушить все достижения шахской администрации. Экономика, столь долго лелеемая последним иранским монархом, была разрушена. Престиж и влияние страны, еще недавно считавшегося самой могущественной державой региона, резко снизились. Началась война с Ираком, в ходе которой прежде могучий Иран, превосходящий Ирак по населению вчетверо, воевал с Саддамом Хусейном на равных – настолько ослабли силы персов после революции. Случившееся с Ираном слишком напоминало нашу собственную революцию 1917 года, когда в течение нескольких лет могущественная и цивилизованная монархия оказалась под пятой не знавшей себе равных в истории деспотии, подорвавшей и экономику и силы русского народа на многие десятилетия.
Вместе с тем Хомейни удалось создать своеобразную политическую модель, сочетающую в себе советскую и западную. От СССР было взято абсолютное господство партии. Однако у иранцев было преимущество. КПСС по глупости считала себя именно партией и потому создание иных политических группировок не допускалось. Шиитское духовенство, пришедшее к власти в Иране, исполняло ту же функцию, что и КПСС в СССР, но формально партией не являлось. Что дало возможность создать забавную политическую систему, известную как «правление исламского законоведа» (велаят е-факих).
Суть её в следующем. Иран возглавляет религиозный лидер – рахбар. Его полномочия огромны. Он контролирует армию и Корпус стражей исламской революции. Он принимает решения по основным политическим вопросам. Он объявляет войну и заключает мир. Иначе говоря, занимает позицию, похожу на пост генерального секретаря ЦК КПСС. Роль ЦК играет в иранском обществе Совет экспертов, избираемый населением страны на 8 лет из числа видных богословов. Именно ему принадлежит право избирать рахбара и при определенных обстоятельствах – смещать (ибо должность рахбара пожизненная).
Одновременно существуют избираемые народом парламент и президент. Президент обладает значительными полномочиями, именно он, с согласия парламента, формирует правительство. Тот факт, что у власти находится именно духовенство, дает возможность создавать разные партии, которые, будучи лояльны к Исламской республике как таковой, вместе с тем ведут между собой политическую борьбу, совсем как на Западе. Возможности для нее, правда, ограничены – процесс модерируется рахбаром и религиозными кругами, кандидаты проходят специальный отбор. Но тем не менее, пространство для политической борьбы есть.
Так было не всегда. Во времена правления Хомейни президент избирался подавляющим большинством населения. Результаты выборов были похожи на советские. Например, в 1981 году Хаменеи победил на президентских выборах с подавляющим преимуществом – он получил 95% голосов.
После смерти Хомейни и избрания рахбаром нынешнего лидера Али Хаменеи происходила постепенная либерализация режима. Однако и президент Хашеми-Рафсанджани и пришедший ему на смену Хатами, которого на Западе именовали «аятолла Горбачев», поскольку ожидали от него всяческих уступок, всегда побеждали в первом же туре и с подавляющим преимуществом.
Единственным исключением стали выборы 2005 года. В ходе них развернулась настоящая борьба. Потребовался даже второй тур, ибо по итогам первого никто не набрал абсолютного большинства голосов. Победу одержал мэр Тегерана Махмуд Ахмадинежад, который получил 61% голосов против 35% у Хашеми-Рафсанджани (в первом туре Ахмадинежад получил 19% голосов, Хашеми-Рафсанджани – 21%). Как видим, результат почти европейский. И хотя Ахмадинежад оказался иранской версией Джорджа Буша – жестким, упрямым и милитаристки настроенным политиком, с точки зрения эволюции иранской политической системы итоги выборов 2005 года выглядели как явный прогресс.
Ведь если бы удалось добиться хотя бы относительно свободных выборов президента и меджлиса, то Иран стал бы похож на конституционную монархию 19-го века. Где рахбар исполнял бы роль выборного монарха, «царствующего, но не правящего», а президент – реального правителя, премьер-министра в вестминистерской системе.
Этим надеждам не суждено было сбыться. В ходе выборов 2009 года Ахмадинежад по официальным данным набрал 62% голосов, его соперник Мир-Хусейн Мусави – 30%. Победа была одержана в первом же туре. Иран, таким образом, вернулся к ранее существовавшей системе. Но в ситуации, когда общество жило надеждами на постепенную либерализацию, откат назад вызвал восстание. Жители иранских городов сочли, что выборы подтасованы и вышли на улицы. Учитывая, что сторонников Ахмадинежада не видно (на его стороне лишь силовые структуры), это мнение выглядит весьма правдоподобным.
Откат в развитии иранской политической системы наложился на скрытый конфликт в элитах. Ведь потерпевший поражение на выборах Мусави является одним из соратников Хомейни и был премьер-министром с 1981 по 1989 год (затем этот пост был упразднен). Главным закулисным покровителем восстания называют Хашеми-Рафсанджани, который также был ближайшим соратником покойного основателя исламской республики и занимал в его время пост председателя парламента, а после перехода Хаменеи на должность рахбара в 1989 году был избран президентом.
Как видим, драка за власть идет с участием отцов-основателей современного Ирана. На фоне их противостояния президент Ахмадинежад выглядит лишь пешкой в руках рахбара. Хаменеи заявил, что никаких уступок оппозиции не будет и итоги выборов не будут отменены. Хотя согласно Конституции, решение этого вопроса полностью в его руках. Именно рахбар утверждает итоги выборов президента и именно он может в любой момент уволить его.
Каковы же могут быть последствия происходящего сегодня на улицах иранских городов?
Крах
Первый вариант – полная победа революции и крах режима аятолл. В этом случае Иран с высокой долей вероятности ждет хаос и распад. Дело в том, что страна крайне неоднородна в национальном отношении. Примерно 51% населения – персы, 24% - азербайджанцы. Остальные 25% - меньшинства. Казалось бы, при таком соотношении национальностей общество должна ждать перманентная гражданская война.
Однако созданная Хомейни исламская республика спасает ситуацию, ведь ислам исповедует 98% населения (89% - шииты, 9% - сунниты). Таким образом, в иранском обществе высока национальная дифференциация, но высока и религиозная гомогенность. Именно поэтому иранские теоретики говорят о строительстве «исламской нации». Ей нет альтернативы, если Иран хочет оставаться единым.
Кроме того, крах режима аятолл означает конец претензий Ирана на первенство в регионе и ядерную бомбу. В условиях революции и перестройки ему, ясное дело, придется отказаться и от того и от другого, в общем, протий путь Российской Федерации после краха СССР. Вряд ли этого хотят иранские элиты.
Всё как есть
Этот вариант подразумевает, что рахбар Хаменеи и его ставленник президент Ахмадинежад побеждают. В этом случае политический строй в Иране сохраняется, но оказывается сильно скомпрометированным в глазах мирового общественного мнения. До сей поры, при всей экстравагантности режима аятолл, мир был за них в противостоянии с «бушисткими» США. Теперь в случае подавления восстания симпатии рискуют быть утраченными, ибо будет крайне трудно объяснить, почему стандартные обвинения в адрес иранского руководства в диктаторстве не являются правдивыми. Те, кто утверждает, что выступающий с антисемитскими заявлениями Ахмадинежад – новый Гитлер, получат дополнительные аргументы в свою пользу.
Зелёный Обама
Третий вариант – самый интересный. Он подразумевает, что революция закончится удачей, но режим аятолл как таковой сохранится. Для этого есть основания – ведь «революционеры» вроде Мусави и Хашеми-Рафсанджани – прямые пособники покойного имама Хомейни. В случае тотального краха режима им многое могут припомнить те люди, против которых они разворачивали политический террор в ходе революции 1979 года. А значит для них сохранение исламской республики в нынешнем виде – вопрос выживания.
Но режиму требуется свежая кровь. Если Ахмадинежад был и остаётся иранской версией Буша, то почему бы не быть иранскому Обаме? Если по итогам протестов Мусави удастся прийти к власти, международный образ Ирана изменится, он приобретет репутацию хоть и исламского, но демократического государства. А значит, Иран получит дополнительные аргументы для борьбы за признание его права на ядерную бомбу и первенство в регионе. Как это ни странно, именно этот вариант выглядит наиболее благоприятным для Персии как государства.
Он может быть связан также со смещением рахбара. Хашеми-Рафсанджани занимает ныне пост председателя Совета экспертов. Этот последний может отстранить Хаменеи и избрать нового высшего руководителя. В этом случае в Иране утвердится тандемократия – рахбар Хашеми-Рафсанджани будет править вместе с президентом Мусави.
***
Несмотря на массовые выступления, власти Ирана пока держат ситуацию под контролем. Лидеры революции слишком связаны с исламским истеблишментом для того, чтобы пойти на разрыв с ним. А оставаясь в рамках системы, они обязаны действовать в её логике. Это ослабляет оппозицию, лишает её руководства, облегчает действия власти и повышает вероятность того, что нынешние руководители Ирана сохранят власть. Впрочем, история показывает, что иногда революции побеждают даже вопреки оппортунизму лидеров. Вариант прихода к власти "зеленого", исламского варианта Обамы слишком соблазнителен для того, чтобы хотя бы часть иранского руководства не начала рассматривать его всерьёз.
