Ответы на вопросы редакции АПН:
Существует ли угроза, исходящая от философских (и, шире, гуманитарных) текстов?
Может ли издание и изучение философской литературы представлять опасность, и если да — кому или чему?
Каким уровнем автономии должна обладать гуманитарная наука в современной России?
Должна ли она следовать мировым стандартам академической автономии, или необходим дополнительный контроль над интеллектуалами и их интересами?
Какова должна быть инстанция подобного контроля, должен ли он быть административным, общественным, или каким-то иным? Если нет, то почему?
Мой ответ состоит из двух частей. Обе — философские.
В первой я представляю вниманию читателя проблему десемантизации.
Во второй предлагаю сосредоточиться на конкретной проблеме 282 статьи, как на развернутой иллюстрации к части 1.
Другими словами, я отвечаю не на те, вопросы, которые мне прислали, а на вопросы, которые (по-моему) порождают эти вопросы. Смысл такого подхода состоит в том, чтобы решать заявленную проблему на более глубоком уровне «корешков», пусть даже они выглядят вовсе не так, как порожденные ими «вершки».
1.
Лично я полагаю, что корни проблемы, внешне представленных ущемлениями свободы слова и «ужесточения политического контроля над интеллектуальной жизнью», лежат в десемантизации самих слов.
Десемантизация — это приписывание слову смысла, которого у него не было, и далее использование этого слова в новом смысле, при одновременном попирании смысла старого.
Это запутывает любую концепцию, построенную с использованием таких слов и позволяет направить общественное использование этой концепции с русло, выгодное демагогам, разрушающим российское общество.
Взять, к примеру, тот же фашизм.
Изначально это был «счастливый брак государства и корпораций». Затем появилось определение «террористическая диктатура монополистического капитала». Ничего в этих двух определениях не совпало, но никто не обратил на это внимание вслух.
Далее фашизм приписали к «крайне правым» (???) течениям, далее он надежно проассоциировался с немецким национал-социализмом (постаралась коммунистическая пропаганда, имевшая цель максимально дистанцировать интернациональный социализм СССР от национал-социализма Германии). Далее туда приписали группу латиноамериканских товарищей, которые за дальностью расстояния выглядят все на одно лицо — кровавыми пиночетами.
К настоящему времени «фашизм» обвешали совершенно вторичными признаками и сейчас это что-то типа свалки всего, чем хотя бы кто-то недоволен: «господство правой идеологии, традиционализм, радикальный национализм, антикоммунизм, этатизм, корпоративизм, элементы популизма, милитаризм, часто вождизм, опора на широкие слои населения, не относящегося к правящим классам» .
Ну и сами знаете кто добавил в эту кучку «антисемитизм».
То, что в результате термин охватил такое количество политических режимов и лиц, что фашистом можно называть любого политического деятеля и фашистским любое государство.
Все это было бы смешно, если бы в реальной политической жизни эта белиберда не использовалась на все 100%.
Любой из перечисленный выше «признаков» может быть объявлен проявлением фашизма (что и делается в СМИ как рутинный и ежедневный «полемический прием»), и любой гражданин на основании этой белиберды может узреть фашистов в мирно пьющих пиво мужиках (двоих таких недавно нехило порезал ножиком некий «антифашист», узревший в их движениях нацистские приветствия и подготовку к нападению на него, «антифашиста» этого.
Если под этим углом взглянуть на СМИ, то почти вся пафосность и истеричность статей «аналитиков» и «экспертов» в ней направлена именно на десемантизацию всего, что могло бы прояснить картину происходящего в нашей стране. Любые попытки разобраться трезво либо замалчиваются, либо забалтываются десятками профессионально луженых глоток, либо выводятся на уровень бесплодных дискуссий о «свободе слова» и прочей ерунде.
Это приемы медийных войн, а в медийный войнах выигрывает тот, кто назначает тему и громче и наглее орёт.
Поскольку побеждаемые в этих войнах стесняются настаивать на здравом смысле (чтобы их не обозвали «доморощенными философами» или даже «русскими фашистами хуже немецких»), а продолжают игру по правилам победителей (в частности, отказываются сами анализировать проблему и обсуждают только навязываемые ее детали), то, можете быть уверенными, что скоро кучка самозванцев получит действенное право называть фашистами кого им заблагорассудится и прокуратура будет послушно штамповать приговоры.
А что же такое фашизм?
Фашизмом становится ЛЮБАЯ политическая или политизированная идея, доведенная до крайности, требующей насильственного и внезаконного внедрения в общество.
То есть, чистого фашизма нет — это политическая операция «идея плюс насилие». Чтобы прийти к такому выводу, не нужно быть суперумником, достаточно просто выделить общее, что присутствует в «фашизмах» всех времен и народов.
Понятно, что такое определение не устроит ни одного политического манипулятора этим понятием. Поэтому НИКАКИХ серьезных исследований феномена фашизма не проводится уже почти век, по молчаливому согласию этих манипуляторов, пусть даже и принадлежащих к диаметрально противоположным лагерям. Им выгоднее поддерживать туман вокруг фашизма, и ради этого они готовы даже терпеть небольшие неудобства деле манипулирования — иначе они потеряют саму возможность оного.
Процесс, обратный десемантизации, называется «исправление имен» и был когда-то инициирован Конфуцием. «Когда слова теряют смысл, люди теряют свободу», — говорил Учитель.
Конфуций считал эту решение этой задачи под силу только философам, ибо продираться сквозь словесную путаницу и не взбеситься может только подготовленный специалист.
Только философ может увидеть опасность для обществ в игре слов, которые непосредственно не касаются большинства людей, но зато их вторые и третьи производные очень даже больно касаются.
И только философ может иметь мужество настаивать на своем в 201 раз, даже когда все вокруг не поняли его первые 200 раз.
2.
Это то, о чем я много раз говорил и еще раз скажу.
Если кто не знает, то у нас в УК есть 282 статья, позволяющая сажать за некое «разжигание». Некой «ненависти». К национальностям, языкам, культурам и даже каким-то «социальным группам».
Фокус в том, что термин «разжигание» и прочие термины в этой статье довольно условны и сама 282 статья без т.н. «социально-лингвистической экспертизы» имеет очень ограниченное применение.
А какую роль играет экспертиза в суде?
Она играет роль этакого свидетеля от науки. Причем, от науки, имеющей статус «точной» или «естественной». Это гарантирует объективность экспертного заключения.
Так было принято уже давно, и вот почему.
Эксперт может доказать на основе законов, не имеющий отношения к его личным пристрастиям, что роковая пулька выпущена из этой волыны, мистер Смит отравлен цианидоми умер 2 с половиной часа назад, у машины тети Маши были неисправны тормоза и т.п. При этом применяется доказательная база на основе наук. которыми человечество пользуется и при запуске спутников, и при лечении болезней, и при производстве табуреток. Кто сомневается. может взять материалы дела и сам провести эксперименты и убедиться. Такое и ожидается от закона. За это закон и уважают.
А вот с 282 статьей УК, обновленной недавно благодаря титаническим усилиям лиц, пожелавших остаться анонимными, все гораздо веселее.
Основные термины в ней не относятся к разряду точных или естественных наук.
Какая-то там национальная (?) рознь (?), какие-то там доказательства на основе социально (?)-лингвистической (?) экспертизы.
Каждое слово, обозначенное выше знаком вопроса не имеет отношения к точным и естественным наукам, и даже не имеет сколько-нибудь точного юридического определения. Ни даже однозначного определения вообще. Даже слово «нация» десемантизировано (см. часть 1).
«Социальная лингвистика» не является точной наукой и экспертизы на ее основе являются фактически заклинаниями шаманов, которые при правильном подходе к ним скажут все что угодно.
Прокуроры и рады — раньше им самим приходилось доказывать «разжигание», а теперь он может сослаться на «экспертизу» от «ученых». С него полностью снимается ответственность: сам он, может, не увидеть в каких-то словах крамолы, но — нате же, кто бы мог подумать, какая в них может быть бездна порока зашифрована!
Закон, представленный в 282 статье УК, таким образом, полностью зависит от трактовки, а где трактовка, там и политика, там и коррупция и все прочее, чего нам всем не хотелось бы видеть в независимом и уважаемом суде.
И вот, в стране, где нет своей национальной политики, действует чужая политика и законы этой страны становятся орудием в чужих руках.
Когда сажают русских людей за «прорусский характер» того, что они написали на бумажке или выложили в Интернете — это своя или чужая национальная политика? Ась?
Вы спросите: «Да неужели сами юристы не понимают этого? — Да не может быть, чтобы специалисты это просмотрели!».
Я отвечу: может. Вот оно, перед вами, именно так и происходит на Ваших глазах. Общество, которое не слушает своих философов (или хотя бы здраво рассуждающих лиц), будет слушать чужих шарлатанов.
