Центральная Азия и Казахстан: точки грядущего распада

СОВРЕМЕННАЯ ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ — НЕУСТОЙЧИВОСТЬ ЭТНОТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ГРАНИЦ

Ситуация в Центральной Азии кажется стабильной, границы — незыблемыми. Однако под видимостью стабильности скрываются глубокие национальные и социальные противоречия.

Процесс национального размежевания, этногенеза тюркских центральноазиатских народов далеко не завершен, вопиющее социальное неравенство, коррупция все еще повсеместная реальность; в обществе и во властных структурах новых стран нет ни общепринятой идеологии, ни четкого понимания своего места в быстро меняющемся мире, ни представления о пути будущего развития — и это именно те рычаги, на которые могут очень эффективно надавить силы, желающие свергнуть существующие центральноазиатские режимы. А сил таких может найтись множество — и исламские фундаменталисты, которые уже предпринимали попытки перехватить власть в Центральной Азии, и ведущие игроки на мировой геополитической доске — Россиия, Европа, США или Китай, и региональные дерджавы — Турция и Иран и группы внути самих центрально-азиатских стран, желающие банально придти к власти....

ЭТНОТЕРРИТОРИАЛЬНЫЙ КЛУБОК

Учет и оценка влияния этнического фактора на текущую политику осложняется тем, что в советское время этот вопрос из политических соображений практически не изучался и даже замалчивался, выработанные в основном еще в сталинское время концепции «происхождения народов Средней Азии» были возведены в ранг догмы. Избегает ставить его во всей остроте и современная центральноазиатская политология. Это неудивительно — процесс национального размежевания еще идет. Этнографические границы, прочерченные между центральноазиатскими народами, все еще являются довольно зыбкими и подвижными: подобно цепи барханов в пустыне, они могут быть смещены под воздействием «политического ветра» — было бы желание[1].

Накладывает свой отпечаток и факт сходства национальных языков. Тюркские языки вообще очень близки. Как отмечал классик евразийства Н.С.Трубецкой, «зная османско-турецкий язык, можно без особого труда понимать казахский или башкирский текст»[2].

Языки центральноазиатских народов еще более сходны между собой, разделение между ними во многом является искусственным и поддерживается политическими методами.

ЗЫБКОСТЬ ЭТНИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ГРАНИЦ

Этнические и политические границы также не менее зыбки.

Так, предки современных киргизов, как и территория Кыргызстана, вместе с предками части современных узбеков и частью территории современного Узбекистана до 60-70 гг. девятнадцатого века вместе входили в Кокандское ханство, представляя собой этническое и территориальное единство. При этом в девятнадцатом — первой четверти двадцатого века этнографы объединяли вместе казахов и киргизов в единый народ (киргиз-кайсаки, иногда просто кайсаки или киргизы).

В свою очередь, как отметил в одном из выступлений Нурсултан Назарбаев, узбеки являются для казахов исторически и этнически более близкими, чем русские и белорусы между собою. Казахи и узбеки составляли единый этнос как в Золотой орде, так и в Белой орде и Узбекском улусе (ханстве Абульхайра). Их исторические судьбы начали расходиться со второй половины пятнадцатого века (после первого поражения под Сыгнаком в 1457 г. от армии Жонгарского государства).

Те, кого мы сейчас именуем казахами, остались в Степи, будущие узбеки же вторглись в Мавераннахр (междуречье Амударьи и Сырдарьи), смешавшись с жившими там среднеазиатскими тюрками (в том числе ферганцами и шашцами)[3]. Однако чувство этнической и языковой общности между киргизами, узбеками и казахами в значительной степени превалировало до середины 30-х гг. двадцатого века, когда был официально завершен «процесс национального размежевания в Советской Средней Азии». (Показательно, например, то, что отдельные киргизская и казахская коммунистические партии были созданы лишь в 1937 г.)

Впрочем, приграничные районы Узбекистана и Казахстана и при социализме переходили из одной республики в другую; соответственно, и значительная часть их населения превращалась из узбеков в казахов, и наоборот. Части территории и населения соседних республик меняли «этническую ориентацию» четыре раза.

«Спорная территория» на севере современного Узбекистана общей площадью почти 60 тыс. кв. км (для сравнения: площадь Швейцарии — 41, 3 тыс. кв. км) с 1924 г. по 1940 г. находилась в составе Казахстана. Потом она переходит к Узбекистану, затем обратно к Казахстану. В 1937 г. и 1946 г. Казахстан передает Узбекистану некоторые свои земли «во временное пользование». Кроме того, бывший казахский «Амударьинский отдел» вошел в Каракалпакию. В 1956 г. Узбекистан получает еще 1 млн. га, затем, в 1962-1963 гг., остальную часть этой территории. Но в 1971 г. Казахстану возвращаются три района. В свою очередь, Каракалпакия в 1925 -1930 гг. была в составе Казахской автономии РСФСР. После чего Каракалпакия вышла из Казахстана и перешла непосредственно в состав РСФСР. В 1932 г. она превратилась из автономной области в АССР, но в составе России, однако в 1936 г. оказалась в Узбекистане, тоже в качестве автономной республики[4].

Разделение на таджиков и узбеков (хотя узбекский язык — тюркский, а таджикский — иранский) также не менее зыбко. В Бухаре, Самарканде, Ферганской долине Узбекистана до начала 20-х гг. двадцатого века, согласно данным этнографов и подсчетам населения, соотношение между узбеками и таджиками было 3 против 7. Впрочем, четкого разделения между ними зачастую не проводилось, да и самосознание тех, кто потом оказался по разные стороны узбеко-таджикской «этнической стены», было во многом общим.

Но после образования в составе СССР отдельной союзной республики — Узбекской ССР таджиков в массовом порядке стали переписывать в узбеки. И уже в 1926 г. узбекская официальная статистика стала показывать обратную пропорцию — 7 против 3. Доля «узбеков» неуклонно с каждым годом повышалась, достигнув соотношения 5 «узбеков» против 1 «таджика» (в Сурхандарьинской области), 9 против 1 (в Наманганской области), 15 против 1 (в Ферганской области), 17 против 1 (в Кашкадарьинской области), 18 против 1 (в Самаркандской области) и даже 34 против 1 (в Бухарской области). Перетекание таджиков в узбеков не единственный подобный процесс, имевший место в УзССР. Например, по оценкам экспертов, в Андижанской области Узбекистана примерно из 1,5 млн. чел. паспортных узбеков порядка 65-80% — это этнические уйгуры[5]. В свою очередь, в Таджикистане росчерком пера в таджиков превращали и узбеков, и прочие народности (например, памирцев).

То есть при желании все тюркские народы Средней Азии можно вообще объявить входящими в единый тюркский этнос (в какой-то мере именно так вопрос рассматривала дореволюционная наука), можно даже поименовать его как казахский, узбекский или киргизский — конкретное наименование будет зависеть лишь от желания именующего.

Однако правящие центральноазиатские политические элиты не заинтересованы в таких центростремительных тенденциях, они в высшей степени довольны существующим положением. Ведь благодаря проведенному при советской власти «национальному размежеванию» (пусть местами и искусственному) они получили статус «правителей суверенных государств», и менять его не имеют никакого желания. Однако замалчивание проблемы не способствует ее исчезновению. Значительная часть населения новообразованных центральноазиатских государств сохранила ощущение этнического и культурного единства, «размежевание» зачастую проходило «по живому», разрубая вековые экономические и даже родственные связи. Регионы, веками существовавшие как единое этническое, экономическое и территориальное целое, оказались разбиты и переданы в состав различных республик. Так, Ферганская долина была разделена между Кыргызстаном, Таджикистаном и Узбекистаном. Чашский (Шашский) оазис вошел в состав Узбекистана и Казахстана, Мавераннахр с его многотысячелетней единой исторической традицией оказался в восточном и юго-восточном Туркменистане, Узбекистане и в западном Таджикистане[6].

Но обруч «этнической общности», если он создан искусственно, не может быть крепким, при серьезном внешнем давлении скрепленное им государство рискует просто развалиться, ведь люди готовы на добровольные жертвы лишь ради того, что является для них естественно близким. Для населения Центральной Азии (как и вообще для мусульманского Востока) более актуальным является клановое, а не этническое деление, и, например, киргизско-узбекские столкновения в Ферганской долине имели природу именно межклановой конкуренции, подобно недавним внутрикиргизским столкновениям в самой Киргизии. (Так, причиной крупных столкновений между киргизами и узбеками в городе Ош в Киргизии в 1990 г., когда погибли более 300 человек и более 1000 получили ранения, послужила выдача киргизскому кооперативу официального разрешения на строительство жилья на орошаемых землях, принадлежащих узбекскому колхозу)[7].

Разговоры о «собирании центральноазиатских земель» ведутся и среди светских националистов, причем не только далеких от властных рычагов политических мыслителей (тот же Ермек Нарымбай писал даже о Саратове как о казахской земле:

«после распада Ногайской Орды (в том числе под ударами русского нашествия) восточная часть ногайцев присоединилась к этнически почти ничем не различимым своим братьям — казахам, составив собою в значительной мере Младший жуз Казахского ханства, которому по праву и принадлежит территория Восточной половины Ногайского ханства — Астраханской области (население которого, кстати, сегодня наполовину состоит из казахов (тех же восточных ногайцев, идентифицирующих себя не иначе как «казахи»), Калмыкию, Волгоградскую, Саратовскую (искаженное от ногайско-казахского «Сары-тау» — желтая гора) и т.д.»[8]

На протяжении последнего времени Астана несколько раз выдвигала идею Центральноазиатского союза (ЦАС), т.е. союза государств Центральноазиатского региона (с подразумеваемым доминированием Казахстана), а вопрос о создании киргизско-казахской конфедерации периодически поднимался руководством обеих республик, как при Акаеве, так и при новых властителях Киргизии.

Так, согласно источникам в околопрезидентских кругах Казахстана и Киргизии, инициативу о казахско-киргизском конфедеративном альянсе Н.Назарбаев предложил своему киргизскому коллеге во время инаугурационных торжеств в Бишкеке, и у К. Бакиева эта идея нашла «всецелое понимание и поддержку»[9]. Так же и некоторые узбекские лидеры выдвигали проект превращения Узбекистана в центр единого центральноазиатского государственного образования с Ташкентом в качестве его столицы[10].

В свою очерель, подобные проекты, обсуждаемые на официальном уровне, будят в широких массах тягу к объединению, представляют его как реально осуществимое и желательное дело и попросту популяризируют идею. Но как только о проекте объединения заговаривают официальные лица одного из государств, его соседи (справедливо) начинают видеть в этом попытку добиться регионального доминирования и саботируют инициативу.

Таким образом в глазах широких масс создается впечатление, что правящие (светские) режимы из эгоистических кланово-олигархических побуждений «губят великую идею», выдвигают заведомо несбыточные инициативы. А те оппозиционные круги, что выступают с позиций «единства» — в первую очередь это исламисты — наоборот, «набирают очки» народной симпатии, как сила, которая относится всерьез к «народным чаяниям» и реально намеревается и способна их воплотить.

ИСЛАМСКИЕ ФУНДАМЕНТАЛИСТЫ РАЗЫГРЫВАЮТ КАРТУ «ТЮРКСКОГО ЕДИНСТВА»

Собственно, одной из основных целей процесса «национального размежевания», начатого в 1924 г., было ослабление чувства общей принадлежности населения Центральной Азии к мусульманской цивилизации[11]. Поэтому неудивительно, что силой, наиболее активно разыгрывающей карту «тюркского единства», являются именно исламские фундаменталисты.

Так, ИДУ (Исламское движение Узбекистана), в которое входят преимущественно узбеки, уйгуры и таджики, в 2003 г. изменило название на Исламские движение Туркестана (ИДТ)[12]. В фундаменталистских организациях на равных присутствуют представители всех центаральноазиатских народов, культивируется идея «единой уммы, объединяющей всех мусульман». Эту же тему, тему объединения всех центральноазиатских народов в единый халифат, в единое государство, активно разрабатывает и запрещенная во всех странах Центральной Азии фундаменталистская партия «Хизб ат-Тахрир аль-Ислами» (араб. — Исламская партия освобождения)[13]. Данный ход весьма пропагандистски выигрышен: кроме того, что в мечтах многих поданных «новых ханов» создание «единого центральноазиатского халифата» означает конец нищете, притеснению чиновников, этот проект реально соответствует интересам многих средних и мелких бизнесменов, ведь границы и в Ферганской долине и во многих других местах довольно искусственны и разрывают естественные хозяйственные связи[14].

Показательны в этом смысле события в городе Кара-Суу в узбекской части Ферганской долины, на границе с Киргизией. Сразу после восстания в Андижане в мае 2005-го , воспользовавшись параличом, в который впала перепуганная администрация, местные жители восстановили мост, разрушенный за два года до того властями. Он соединял узбекскую и киргизскую части Кара-Суу и давал жителям узбекской части выход на огромный базар, торговля на котором и перевозка товаров давали значительную часть доходов местному населению. Его восстановление сопровождалось массовыми волнениями, в результате которых власти вынуждены были отменить свое прежнее решение[15].

Таким образом, существующая этно-территориальная карта Центральной Азии «сшита по-живому» и без постоянных и целенаправильных усилий по ее укреплению — неминуемо начнёт расползаться.

[1] Вопрос о национальном делении центральноазиатских народов подробно разрабатывался дореволюционными российскими историками и этнографами:

Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей. СПБ, 1896;

Бартольд В.В. История турецко-монгольских народов. Конспект лекций, читанных студентам Казахск. высш. педагог, инст. в 1926-1927 уч. г. Ташкент, 1928;

Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья. Памятная книжка Семиреч. области, стат. комитета на 1898 г., 11. Верный, 1898 (2-е изд. с предисл. А.Н.Бернштама, Фрунзе, 1943; Переиздание в Бартольд В.В. Собрание сочинений. Т. 2. Ч. 1. М., 1963);

Бартольд В.В. Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов // Собрание сочинений. Т. V;

Олимов Музаффар. В.В. Бартольд о национальном размежевании в Средней Азии // «Восток», № 5, 1991;

Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о Касимовских царях и царевичах. СПб, 1864;

Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. СПб,1832;

Пекарский П.П. Письмо В.Н.Татищева к П.И.Рычкову 1749 г. об описании народов Средней Азии — с.161-166;

Половцев А.А. Материалы по этнографии иранских племен Средней Азии. Ишкашим и Вахан. СПб., 1911;

Рычков П.И. История оренбургская по учреждению Оренбургской губернии. Оренбург, 1896.

Из современных авторов можно отметить работу молодого казахского геополитика Ермека Нарымбая: Нарымбай Ермек. Задачи внешней политики Казахского государства в Средней Азии (в разрезе казахско-узбекского пограничного вопроса). 2000 // Навигатор (Казахстан), 11 апреля 2000 г., где эта тема преломляется сквозь призму актуальной политики и геополитики.

[2] Н.С.Трубецкой. О туранском элементе в русской культуре.// Евразийский временник. Берлин, 1925. Перепечат. в сб. Н. Трубецкой. Наследие Чингисхана, Москва, 1999.

[3] Нарымбай Ермек. Задачи внешней политики Казахского государства в Средней Азии (в разрезе казахско-узбекского пограничного вопроса), 2000 // Навигатор (Казахстан),11 апреля 2000 г.

[4] Там же.

[5] Там же.

[6] Абазов Р.Ф. Исламское возрождение в центральноазиатских новых независимых государствах. // Полис, № 3, 1995, с.61-67.

[7] Жажда - все! Россия может вернуться в Центральную Азию вместе со своей водой // Российское военное обозрение. № 8 (20), 1 августа 2005.

[8] Ермек Нарымбай. Отрывки из «Долгосрочных задач внешней политики Казахского государства в Российской колониальной империи». Центральноазиатское агентство политических исследований.

[9] Майкова Галина. Императивы постсоветского пространства и центральноазиатские реалии.

[10] Бирюков Сергей. Россия-Узбекистан: затянувшееся возвращение.

[11] Голунов С. «Советская модель» трансформации традиционных центральноазиатских обществ: история и современность. // Центральная Азия и культура мира. № 1-2, 2000.

[12] Россия потеряла Центральную Азию - Алмаз Исманов. Интервью с экспертом Ошского ресурсного центра СМИ. Rbc-daily.ru. 2004/05/24.

[13] Об этом направлении деятельности «Хизб ат-Тахрир аль-Ислами» неоднократно сообщалось в печати, например: Санобар Шерматова // «Московские новости», 11.11.2001; Ротарь Игорь. Единая дуга нестабильности - от Израиля до Чечни? Партия «Хизб ут-Тахрир» успешно активизируется в Средней Азии // Независимая газета, 05.04.2001. См. также программные документы на web-сайте партии.

[14] Henze Paul B. Boundaries and Ethnic Groups in Central Asia and the Caucasus: Cause of Conflict and Change// CASPIAN CROSSROADS MAGAZINE . Vol 3/ No 1/ Sum 97.

[15] Пономарев Виталий. «Люди ждут любую силу, которая их освободит». Интервью с Виталием Пономаревым о ситуации в Узбекистане.