В принципе, передача в собственность всем зарегистрированным в стране религиозным конфессиям зданий и земель, которые сейчас находятся у них в пользовании — это нормальный шаг. Однако нужно, чтобы собственность была передана под контроль общин верующих, а не под контроль клерикального истеблишмента, который будет рассматривать ее как чисто корпоративное достояние.
У каждой мечети, у каждой церкви есть коллектив попечителей, то, что называлось «церковная двадцатка». Эта община и должна быть собственником, ответственным за эту землю, причем, должен быть проведен закон, определяющий эту собственность как неотчуждаемую, то есть, община не может ее продать, передать в аренду нерелигиозным организациям для извлечения прибыли и так далее.
Последствия передачи церковных земель клерикалам, корпоративным структурам, и последствия передачи общинам верующих будут иметь разные результаты и разное влияние на общество.
Передача собственности клерикалам приведет к дальнейшему отчуждению глав конфессий, руководства клерикальных структур от общества. Они превратятся в корпоративных собственников, которые будут иметь отдельные имущественные интересы. Это будет увеличивать разрыв дистанции между религией и обществом.
Если же передать земли и помещения, находящиеся в пользовании религиозных организаций общинам рядовых нормальных реальных верующих, которые собираются на базе той или иной церкви или мечети, чтобы образовать это сообщество, то это, наоборот, станет введением полноправности религиозной конфессии на уровень сознания массового низового обитателя.
Дело в том, что религия всегда двояка: есть религия с точки зрения клерикальной корпорации — и есть религия как интерес простых людей.
Простые люди заинтересованы в том, чтобы соблюдались их религиозные права. Часто это подменяется усилением позиций корпоративного духовенства. Но интересы корпоративного духовенства и интересы простых людей — это совершенно разные вещи. Они не пересекаются, а иногда даже противостоят друг другу. У корпоративного духовенства и у простых людей, которые имеют религиозную потребность, различные интересы, в том числе политические и имущественные.
Предполагаемые изменения законодательства не могут коснуться только крупнейшей конфессии и не коснуться других. Было бы вопиющей несправедливостью провести законопроект только в интересах РПЦ, демонстративно оставив все по-прежнему для иных конфессий. Например, ислам на территории России имеет достаточно много традиционной собственности, которая была у него до 1918 года. В частности, в дореволюционном Екатеринбурге, на видном месте в центре города стояла соборная мечеть, которая сегодня снесена, но известно, что эта территория относилась к вакуфным землям. Естественно, все подобные объекты должны быть возвращены — и это уже де-факто происходит. Однако такие события становятся полем борьбы между различными духовными управлениями, муфтиятами Равиля, Талгата Таджуддина, и так далее, предметом спекуляций, нечистоплотных акций разного рода.
Естественно, что в Российской православной церкви возвращение собственности будет происходить более централизованно, однако это не значит, что верующим от этого станет лучше. Собственность должна передаваться именно под ответственность общины.
Продвижение законопроекта о передаче собственности религиозным организациям сопряжено с приходом нового патриарха РПЦ и является фактором усиления его позиций, демонстрацией решимости его провести некие преобразования. Но боюсь, что процесс будет пущен по линии укрепления корпоративного духовенства всех конфессий.
В любом случае исторический интерес России как субъекта истории состоит в том, чтобы права как можно шире получали простые верующие всех конфессий, представленных в нашей стране — а не корпоративное духовенство, которое всегда будет конъюнктурно лавировать в зависимости от поворотов власти, от превратностей истории.
А интересы простых верующих совпадают с национальным интересом страны.
