Случилось мне на днях посетить митинг, посвященный образованию в Москве отделения «ТИГР» — Товарищества Инициативных Граждан России.
То, что там происходило, заставило меня задуматься о том, почему митинги и т.п. публичные мероприятия, организуемые оппозицией, в частности, национально-ориентированной (к которой я имею прямое отношение), как правило, не приносят желаемых плодов, а то и попросту проваливаются.
Надеюсь, что мои размышления на эту тему никто не воспримет как высокомерные поучения свысока. Меньше всего мне хотелось бы принимать «позу гуру» и кого-то поучать; однако существуют очевидные вещи, и, не принимая их во внимание, мы причиняем все больше вреда собственному делу и самим себе. Разбирая по косточкам прошедший митинг с точки зрения его участника, я ни в коем случае не имею в виду обидеть организаторов или обесценить их труд. Они проделали большую и тяжелую работу — но хотелось бы еще, чтобы она была успешной.
На митинге «ТИГРа», как и на многих других, главная беда была отнюдь не в «злочинной владе». К тому, о чем я буду говорить, козни Кремля никакого отношения не имеют: тут мы, что называется, сами себе Кремль. Проблема и не в идеологической пропасти между участниками митинга: идейные разногласия между ними, конечно, велики и серьезны, но не таковы, чтобы общие интересы не позволяли отложить их в сторону.
Нет: речь идет об очень банальных вещах. Снова и снова мы напарываемся на одни и те же грабли — видимо, потому, что о них просто никто не задумывается. Слишком многое мы привыкли принимать как должное — и действовать по инерции.
Пора с этим заканчивать.
Какова была цель этого митинга — и, соответственно, его аудитория?
Официально митинг был посвящен озвучиванию требований ТИГРа от имени вновь созданного московского отделения этой организации. Т.е. это была своего рода презентация ТИГРа в Москве.
Кто был аудиторией этой презентации?
Здесь уже возникают вопросы. Мне уже пришлось слышать мнение, что митинг был ориентирован на «простых», неполитизированных людей и ставил своей целью «привлечь обывателя» — однако, мол, «демшиза распугала обывателей своими демшизовыми лозунгами», поэтому никто из них и не пришел.
Если это говорится серьезно, то я, честное слово, даже не знаю, что на это отвечать. По-моему, очевидно, что такая задача, мягко говоря, нереалистична.
Во Владивостоке, где зародилось движение ТИГР, простые люди вышли на улицы не потому, что их кто-то лозунгами привлекал или лозунгами же распугивал, а потому, что действия правительства напрямую затронули их непосредственные, базовые интересы. Москвичей жареный петух пока не клюнул — во всяком случае, клюнул еще далеко не в такой степени. У них, разумеется, есть реальные проблемы, ради которых они готовы выходить на улицу и добиваться результатов — как случилось, например, в деле Анны Бешновой. Но эти проблемы — очень земные, очень конкретные, свои для каждой социальной группы и даже для каждого района.
Вообще выходить на митинг для аполитичного человека — дело странное, даже противоестественное. У него должны быть для этого очень серьезные причины. Демонстрация плакатика с тигром (новый бренд, о котором даже люди «в теме» пока не могут сказать ничего определенного, а большинство «обывателей» о нем просто не слышали) и произнесение нескольких справедливых и привлекательных, но очень общих лозунгов серьезной причиной не являются.
Привлекать «обывателей» московский ТИГР сможет, если начнет озвучивать и, главное, решать их конкретные проблемы. Тогда, вполне возможно, люди массово пойдут за ним. Но сейчас на это рассчитывать явно преждевременно.
Сейчас же такая акция имела смысл именно как «презентация», причем презентация «для тех, кто в теме»: публичное заявление о том, что идеи и задачи ТИГРа в Москве поддерживаются, и поддерживают их такие-то и такие-то люди и организации.
И вот первый вопрос: верно ли, что достижению этой цели наилучшим образом отвечает митинг — уличное мероприятие?
Прежде чем ответить, обратим внимание на погоду за окном. На случай, если кто-то не заметил: сейчас зима. Возможно, для кого-то это окажется новостью: но в России зимой иногда бывает холодно. Так, в день митинга, в субботу, температура воздуха в Москве составляла 12-15 градусов ниже нуля.
Предлагать соратникам в 15-градусный мороз выйти в скверик и около часа простоять там неподвижно, глядя на плакаты и слушая речи ораторов — значит, во-первых, издеваться над людьми и подвергать неоправданному риску их здоровье, и во-вторых, сильно сокращать их численность. Не потому, что все повымерзнут, а потому, что никто (кроме актива и самых упертых) не придет. Устраивать митинг в трескучие морозы — значит, заранее планировать, что он будет очень малочисленным. А трескучие морозы зимой могут ударить в любой день.
Это не значит, конечно, что политическая жизнь зимой должна впадать в спячку. Но, на мой взгляд, в холодное время года было бы и разумно, и гуманно по отношению к соратникам все акции — или, по крайней мере, те, что позволяют это по своим целям и задачам — проводить в помещениях.
Что потеряла бы презентация московского ТИГРа, если бы состоялась не у ног Грибоедова, а в каком-нибудь банкетном зале? Где людям не пришлось бы ежиться от холода и приплясывать на месте, где можно было бы раздеться и слушать ораторов сидя (пожалуй, даже кофе выпить), где все было бы хорошо слышно, где любого провокатора или неадекватного человека легко было бы выпроводить из зала? Понятно, что путь революционера не усыпан розами: но зачем же затруднять людям протестную активность собственноручно? Для этого есть ФСБ, МВД и ОМОН, не стоит отнимать у них работу.
Да, за это пришлось бы заплатить деньги. Но — сейчас я скажу нечто ужасное, совершенно социал-дарвинистское — кто не готов платить, в том числе из своего кармана, тому не стоит заниматься политикой.
Мне, возможно, скажут: ну это же совсем не то! Какие-то посиделки человек на пятьдесят, зал, кофе... где же здесь мощь народного протеста?
Видимо, те же пятьдесят человек, стучащие зубами в скверике, являют нам мощь народного протеста во всей ее красе.
Но продолжим. Время, выбранное для этого мероприятия — 31 января, 4 часа дня.
Дата выбрана не случайно: в этот день по всей России проходят разнообразные акции протеста. В частности, в Москве до 16 часов прошли три или четыре массовых мероприятия оппозиции (КПРФ, нацболов и т.д)., одним из которых стал очередной Марш Несогласных.
С одной стороны, вроде бы хорошо и символично, что едва родившийся Тигренок уже берет пример со старших братьев и шагает в общей колонне. А с другой стороны — что это означает на практике? Да то, что аудитория предыдущих протестных мероприятий, сильно пересекающаяся с аудиторией ТИГРа, для митинга ТИГРа оказывается потеряна. Есть, конечно, «многостаночники», которые в такие дни порхают с акции на акцию, всюду успевают, а потом еще обо всем пишут отчеты: но таких очень мало. А обычному, например, «несогласному», промаршировавшему по Москве и повстречавшему по дороге ОМОН (или, как в этот раз, бандитов в масках и со стальными прутьями), этих впечатлений хватит надолго: даже если сам он останется цел и на свободе — вряд ли у него возникнет желание в тот же день идти куда-то еще.
Правда, журналисты по роду своей работы обязаны побывать везде: но писать они будут не обо всем, а только о самых интересных событиях. Опыт показывает, что каждый Марш Несогласных стягивает на себя львиную долю журналистского интереса. Устраивать в один день с «несогласными» что-то свое (если не ставишь себе сознательной цели оттянуть от них внимание) — значит ставить себя в заведомо невыгодное положение. Зачем?
Едем дальше. Реклама акции. Была ли она вообще — где-либо, кроме тематического форума и тематического сообщества в ЖЖ? Если и была, то присутствовала как-то на редкость ненавязчиво. Впрочем, кажется, был разослан пресс-релиз. Это хорошо: благодаря этому пришли журналисты и увеличили поголовье митингующих примерно вдвое.
Информационное обеспечение. В Москве образовано отделение ТИГРа. Это очень интересно. Но кто же в нем состоит? Кто его председатель? Как прошло у них учредительное собрание и что они на нем решили? И главное: что собираются делать дальше? Какова их программа — не в смысле лозунгов, а в смысле плана действий? Те, кто зовет людей идти к ним и за ними, должны прежде всего внятно объяснить, кто они такие и к какой деятельности призывают. Если же ТИГР является организацией принципиально анонимной (что, кажется, не так) — об этом тоже нужно внятно сказать. Иначе, воля ваша, что-то несуразное получается.
Адресная работа с ВИП-персонами (прежде всего, с ораторами). Была ли она? Увы, что-то подсказывает мне, что организаторы не занимались адресным приглашением известных людей на свое мероприятие — ни по мейлу, ни по телефону. В этом вопросе они положились на удачу: кто узнал и пришел — молодец, кто не узнал и не пришел — значит, не судьба.
Список потенциальных ораторов составлялся на месте, второпях. А едва первый оратор взялся за микрофон, как всем, имеющим уши, открылось сразу несколько горьких истин: что порядок выступлений случаен, что темы их не согласованы, что «стоп-листа», жизненно необходимого в данных обстоятельствах (подробнее об этом далее), не существует... короче говоря, что важнейшая часть митинга — выступления — полностью пущена на самотек.
Листовки с пресловутыми Шестнадцатью требованиями. Они были, они раздавались — это очень хорошо. То, что для одного из организаторов наличие листовок стало сюрпризом — уже хуже. И совсем нехорошо, что, когда срочно понадобилось эти Шестнадцать требований огласить в микрофон — мало того, что ни один человек не помнил их наизусть (а некоторые, кажется, в этот момент впервые узнали об их существовании), но и ни одной листовки не оказалось у организаторов под рукой.
Символическое обеспечение. Было объявлено, что символ акции — тигр, а также желтый или оранжевый цвет, прежде всего ленты этих цветов. И действительно, присмотревшись, можно было заметить на рукавах у активистов бумажные желтые ленточки — всего примерно с десяток.
Почему не в сто раз больше? Почему их не раздавали прохожим, не вешали на машины, не дарили милиции, не повязывали на ограду и на фонарные столбы — словом, не делали с ними все, что положено делать с символами? Нет, это не риторические вопросы — это вопросы вполне серьезные. Ленточка стоит копейки (буквально); чтобы распространять ленточки, достаточно пары человек без малейших специальных навыков. «Просто не подумали».
Что же касается тигров, то они на митинге присутствовали в двух лицах — точнее, в двух мордах. Очень разных на вид. Анна Каретникова приколола к груди маленького игрушечного тигренка; а ЖЖ-юзер na_krau принес с собой... плюшевого крокодила, перевязанного все той же ленточкой. И объяснял всем интересующимся, что «это он болеет, а вообще-то он полосатый и пушистый».
Боже ты мой! Неужто трудно было зайти в любой магазин игрушек и купить там пяток плюшевых тигров — больших, красивых, фотогеничных? А по окончании акции, например, торжественно пожертвовать их в ближайший детдом? Нет, это опять совсем не риторический вопрос.
Общая организация митинга... Здесь мне вспоминаются слова одного моего товарища, по образованию театроведа. Он говорит: «Митинг — это, в сущности, тот же спектакль. В нем есть «сцена», есть «актеры» и «зрители», есть монологи, есть развитие действия; возможны даже неожиданные драматические повороты. Это значит, что и готовить митинг нужно так же тщательно, как готовят спектакль в театре: с обсуждением, с «читками ролей», может быть, даже с репетициями. А у нас есть организаторы митингов, ведущие митингов — но совсем нет их режиссеров».
Думаю, правота этих слов очевидна каждому, кто регулярно участвует в уличных мероприятиях — и в особенности тем, кто был на митинге ТИГРа в субботу. Получасовая задержка, к концу которой у людей уже зуб на зуб не попадал... Томительные паузы, заполненные ворчанием «публики» и суматошными метаниями организаторов... Разнокалиберные самодельные плакатики... Полное отсутствие зрелищности, яркости, увлекательности — и полная непродуманность «сюжета».
Отсюда и результат: «Когда не управляешь событиями — события начинают управлять тобой». В конечном счете «пьеса» вышла интересная, даже, пожалуй, драматичная — вот только драматизм этот был явно не того сорта, на который рассчитывали организаторы, и пошел делу совсем не на пользу.
Здесь хотелось бы коснуться еще одного, достаточно деликатного вопроса.
Движение ТИГР только зарождается: оно аморфно и идеологически неопределенно, собирает под своей крышей самые разные протестные силы. В частности, в Москве (насколько можно судить, глядя извне) в этой молодой организации сразу выделились три основных направления: 1) «независимые ТИГРовцы», которых еще никто не видел, и о численности, влиятельности и идеологических симпатиях которых трудно сказать что-то определенное; 2) группа сочувствующих ТИГРу националистов, близких к ДПНИ (их медиа-лицо — Федор Веревкин); 3) группа сочувствующих ТИГРу «несогласных» либерально-демократической ориентации (их медиа-лицо — Анна Каретникова).
Чего хочет первая группа — сказать мудрено: что же касается двух прочих, находящихся на первом плане, то обе они активны, инициативны и явно не прочь «оседлать ТИГРа», придав ему свои идеологические очертания и введя его в ряды своих союзников. Это само по себе ставит их в щекотливое положение соперников, борющихся за влияние. К тому же эти два крыла оппозиции традиционно... гм... не очень любят друг друга.
Взаимная неприязнь «правых» и «левых» оппозиционеров — тема для отдельного большого разговора, который не хотелось бы начинать здесь. Многие и с той, и с другой стороны считают свои разногласия принципиальными и совершенно непреодолимыми, в противниках видят воплощение зла, а любой диалог или компромисс приравнивают к предательству святых идеалов. Такие высокие чувства заслуживают уважения; однако нельзя не заметить, насколько они выгодны для Кремля. Нет ничего лучше, чем когда твои противники, которые вместе могли бы составить серьезную силу, 9/10 своей энергии тратят на грызню друг с другом.
Допустимо ли поддерживать «дипломатические отношения» и сотрудничать по конкретным вопросам с людьми, с которыми ты резко расходишься во взглядах и симпатиях — вопрос личной совести. Пусть каждый решает это для себя.
Если вы спросите мое мнение — думаю, политик отличается от «обывателя», в частности, тем, что хорошо понимает разницу между дружбой и тактическим союзом. Дружит он только с теми, кто ему близок и симпатичен; но тактический союз, если этого требуют его политические задачи, может заключить хоть с Бабой-Ягой, хоть с чертом лысым. Разумеется, он не станет «прогибаться» под своего нового партнера, продлевать этот союз сверх необходимости или распространять его на те области, в которых это не требуется: однако в рамках союза будет держаться с достоинством, вести себя честно и выполнять свои обязательства. Это не имеет отношения к морали: для политика, стремящегося что-то собой представлять, а не быть пешкой в чужих руках, репутация договороспособного и надежного партнера — вопрос выживания.
Для многих, быть может, такой прагматический подход к делу неприемлем; не буду здесь с ними спорить. Ясно одно: похвальное это деяние или недопустимое — в любом случае оно требует высокой квалификации. Для политика это своего рода экзамен на профпригодность: можешь договариваться с врагом и без потерь и без эксцессов работать с ним в одной связке — значит, можешь уже очень многое. А не можешь — лучше не берись.
Так или иначе: в рамках ТИГРа представители обоих крыльев оппозиции волей-неволей, неожиданно для себя оказались в положении партнеров, вынужденных работать вместе и договариваться. Поневоле пришлось объявлять «водяное перемирие»! Мало того: нужно было позаботиться о том, чтобы и их сторонники, встретившись лицом к лицу на одном мероприятии, не вцепились друг другу в глотки.
Это удалось наполовину. Увидев друг друга, Веревкин и Каретникова не разбежались в разные стороны, крестясь и отплевываясь. Это, без шуток, большое достижение. Более того: при подготовке мероприятия они, судя по всему, работали как одна команда. По-видимому, была между ними и двусторонняя договоренность (совершенно необходимая в столь деликатной ситуации) о том, что необходимо избежать острых углов: ограничиться обсуждением программы ТИГРа, не вступать в идеологические дискуссии, избегать определенных тем, выражений, упоминаний.
Однако здесь подвела все та же организация — точнее, ее отсутствие.
Все эти договоренности, по-видимому, остались на уровне благих пожеланий оппонентов друг к другу. Не были оговорены и проработаны механизмы их осуществления. Мало того: рядовые участники пришли на митинг, не подозревая, что — точнее, кто — их там ждет. «Либерасты» искренне изумились и возмутились, узрев рядом с собой «нациков»; «нацики» со столь же теплыми чувствами смотрели на «либерастов». И вот, в этот волнующий момент к микрофону подбирается незапланированный оратор — человек с чистым и незамутненным сознанием, дипломатии чуждый, ни о каких договоренностях слыхом не слыхавший — и заводит перед антифашистами пламенную речь о вреде антифашизма...
Надо ли объяснять, что из этого вышло?
Для московского ТИГРа, думаю, тоже ничего хорошего — но это уже не моя епархия. А вот для националистов, к коим я имею честь принадлежать, это обернулось серьезными репутационными потерями. Теперь одни говорят: «Нацики попытались захватить митинг ТИГРа и превратить его в митинг ДПНИ, но мы им не дали». Другие говорят: «Националисты опозорились — пошли митинговать вместе с либерастами, а те навязали им свою повестку дня». Третьи просто хихикают и потирают ручки — а четвертые хмуро отмалчиваются.
Скомпрометирована и сама идея «водяного перемирия» — боюсь, прочно и надолго.
А ведь это поражение могло бы обернуться нашей победой. Яркой, зрелищной. Победой, после которой никто и не вспомнил бы ни о «перехвате митинга», ни о «порочащих связях» — победителей не судят. После которой молодой московский ТИГР на деле, а не на словах вошел бы в орбиту нашего влияния, и даже многие из «непримиримых» врагов начали бы смотреть на нас иначе — ведь эффективность и успех вызывают уважение, даже когда их демонстрируют «проклятые фашисты»...
И стоило-то это — всего-ничего. Немного труда, немного предусмотрительности, немного изобретательности. Немного размышлений о том, что делаем, для чего делаем, для кого — и желания сделать это как можно лучше.
